Два товарища Шабула схватились за мечи, но Жак отрезал им путь. Атаковать француза воины побоялись. Между тем, поединок, как показалось многим, приближался к логическому завершению. Атаки Канна становились все опаснее. Резкий выпад — и лезвие, просвистев над головой самурая, процарапало пластиковую стену.
— Стоять! — громко крикнул Тино.
К удивлению зрителей, рыжеволосый гигант мгновенно замер. Меч застыл в воздухе. Глядя в глаза японца, Оливер прошептал:
— Ты не успеешь.
— Мой клинок столь остр, что разрезает падающий платок. Я не только лишу тебя мужского достоинств, но и вспорю брюхо. Один неверный шаг, и…
Только сейчас земляне обратили внимание, где находится оружие Аято. Клинок самурая касался паха противника. Очень медленно Тино поднял его, и ткань тотчас разошлась. Теперь у Канна не оставалось выбора.
— Брось меч! — приказал японец.
Клинок звякнул о каменный пол. Выдержав паузу, Аято произнес:
— Слушай меня внимательно и запоминай каждое слово. В этом мире, пока мы живы, никогда не будет царствовать культ силы. Здесь все равны. Хочешь иметь женщину, заполучи ее сам. Выполнять распоряжения десятников вы обязаны. Таков закон войны. За неподчинение во время боевых действий — смерть! Попытаешься с кем-нибудь свести счеты, я обеспечу тебе прямую дорогу в ад. Моя речь понятна?
— Да, — с ненавистью прорычал наемник.
— А теперь, марш на тренировочную площадку! — скомандовал Тино. — Десять кругов бегом. Вы чересчур расслабились в последние дни. Пора набирать форму.
Японец убрал оружие, и Оливер поспешно отступил. Несколько секунд он размышлял над сложившейся ситуацией. Не схватиться ли снова за меч? Недоумок Шабул так бы и поступил, но Канн был гораздо хитрее и опытнее. Перед ним стоял очень опасный враг. Второго шанса Аято не даст. Риск явно не оправдан. Воин решил подчиниться. Повернувшись к своим товарищам, гигант раздраженно прохрипел:
— Чего расселись? За мной! Я наматывать круги один не собираюсь.
Земляне взревели от восторга. Четверку наглецов провожал свист, смех, хлопки в ладоши. Справедливость в лагере восторжествовала.
Прикрывая обнаженную грудь, оливийка бросилась к Меллони. Самурай подошел ко второй женщине и с горечью сказал:
— Мне очень жаль… Хуан погиб в бою. Можешь остаться здесь, можешь вернуться домой.
Низко опустив голову, тасконка зарыдала. Прекрасно осознавая, что мужья-невольники постоянно ходят по краю жизни и смерти, юные девушки все же надеялись на лучший исход…
Успокаивать вдову Тино не стал. Полковник Олджон наверняка в ярости от медлительности проводников. Пора удовлетворить его желание лично лицезреть наемников.
Друзья покинули барак и направились к выходу из лагеря. Обливаясь потом, группа Оливера бежала к каменной стене. Им предстояло преодолеть около четырех километров. Под палящими лучами Сириуса это нелегкое испытание.
Миновав охрану, земляне повернули к штабу. Космодром действительно напоминал разворошенный муравейник. Крики офицеров, суета солдат, рев двигателей машин. Создавалось впечатление, что даже ремонт челнока отошел на второй план, хотя кораблю дня через два стартовать. На наемников никто внимания не обращал. Воинов пропустили в здание беспрепятственно. Блонд скорчил ехидную гримасу и проговорил:
— Рад вас видеть в добром здравии. Разведчики вчера выглядели не блестяще.
— Им еще повезло, — вымолвил русич. — Не желаете как-нибудь с нами сходить в рейд?
— Слишком много дел, — поспешно ответил аланец, не поняв иронии. — Да и командующий не отпустит.
— Жаль, — усмехнулся Олесь, входя в зал совещаний.
Он был заполнен офицерами. Судя по погонам и нашивкам, кроме Олджона и Коргейна, в помещении присутствовали командиры полков и батальонов. Десантники внимательно изучали огромную карту. Храбров сразу заметил красный кружочек вокруг Корвила. Свежие пометки указывали на то, что Аштон лег спать далеко за полночь. В отличие от землян, лейтенант не мог послать полковника ко всем чертям.
— Наконец вы соизволили явиться, — язвительно выдавил Олджон.
— А куда торопиться? — произнес самурай. — Думаю, подробный отчет вам давно представлен. Разведка не очень удалась. Мы понесли серьезные потери.
— Это уже не новость, — заметил командир экспедиционного корпуса. — По вашей вине войска Алана потеряли сутки. У меня в душе все кипит и клокочет. Погибшие взывают о мести! И справедливый гнев обрушится на Корвил. Больше никаких переговоров! Подлые тасконцы кровью заплатят за смерть солдат.
Полковник обожал пафосные речи. Надо отдать ему должное, сочинял он их легко и непринужденно. Если дать офицеру волю, то пустая болтовня продлится несколько часов…
Проведя рукой по небритому подбородку, Храбров осторожно вставил:
— Оливийцы уже деморализованы и разбиты. В поселении остались женщины и дети. Вряд ли защитники окажут серьезное сопротивление. К чему лишние жертвы…
— Я запрещаю разлагать мою армию! — вскочил с места Олджон. — Перед нами враг, и его надо безжалостно уничтожить. Любая попытка помешать операции будет расценена как предательство. Берите пример с вновь прибывших наемников! Они ничего не боятся и готовы идти в бой.
— И убивать кого угодно, — грубо сказал русич.
— А хотя бы и так, — на удивление спокойно отреагировал полковник. — Колонистам нужны свободные площади, и я им их предоставлю. Корвил — превосходное место. Его жители сами сделали свой выбор. Меня никто не посмеет обвинить в жестокости. Ведь именно вы беседовали с тасконцами. И чем это закончилось? Убийством Моргана. Больше отправлять похоронки мой штаб не намерен. Завтра утром, при поддержке восьми бронетранспортеров выступают два полка пехотинцев. Вместе с ними отправляются пятьдесят землян. Двинетесь к оазису кратчайшим путем. Возглавляет отряд майор Ходсон. Соответствующие инструкции он уже получил…
Высокий шатен лет тридцати пяти молниеносно выпрямился и кивнул.
— Постарайтесь обойтись без самодеятельности, — продолжил командующий. — Иначе я назначу десятниками новых людей, более исполнительных и решительных.
— Может, они и поведут армию через пустыню Смерти? — вмешался в разговор Тино. — Господин полковник, вы отдаете приказы, мы их выполняем. Но не стоит противопоставлять землян друг другу. Не забывайте, что имеет дело с дикарями. Добровольно властные полномочия никто не отдаст. Я запросто отправлю пару-тройку смутьянов в ловушку песчаного червя. И спасти бедняг не удастся…
— Ну-ну… — махнул рукой офицер. — Обойдемся без взаимных угроз. Я немного погорячился.
— Рад это слышать, — улыбнулся японец. — В таком случае, есть одна существенная проблема. В лагере сейчас ровно пятьдесят бойцов. Один искалечен, а пятеро обеспечивают проход колонн к Тишиту, Твинту, Эквилу и космодрому «Песчаный». Как поступить?
— Перебросим наемников из разведывательной роты на машинах, — ответил Олджон, явно ожидавший этот вопрос. — По словам Аштона, они серьезных ранений не получили. Отдохнут несколько дней на новой базе и будут в порядке.
О том, что на «Песчаном» нет никаких условий, аланец конечно не упомянул. Солдаты должны стойко переносить тяготы и лишения войны.
Спорить с полковником не имело смысла. Решение уже принято. Друзья демонстративно откланялись и покинули зал совещаний. В распоряжении землян осталось меньше суток. Полки двинутся к Корвилу, как только небо окрасится первыми лучами.
Олесь расположился на кровати и лениво потягивал вино из бокала. Наемники понемногу обустраивали свой быт. Тройка старожилов занимала половину первого барака. Все остальные наемники разместились во втором здании.
Солдаты, женившиеся на тасконках, получили крошечные отдельные комнаты с тонкими перегородками в третьем строении. Воины обзавелись нехитрой мебелью: столами, стульями, шкафами, тумбочками. Из Морсвила земляне принесли хорошую посуду. Де Креньян сумел растрясти интенданта на два ящика вина, и теперь оно хранилось в глубокой яме под полом.
Тино и Жак занимались любовью с невольницами, не стесняясь Храброва. Иногда маркиз даже предлагал юноше воспользоваться его собственностью, но юноша не был столь циничен. Его вполне устраивали эпизодические посещения Весты. Олесь не хотел огорчать девушку, хотя тасконка никогда не высказывала молодому человеку никаких претензий.
— Как ты думаешь, мы надолго прижали хвост этим мерзавцам? — спросил Храбров самурая.
Аято лежал на постели, обняв рабыню. Японец приобрел ее в Морсвиле за стальной кинжал. Люди в городе ценились куда меньше, чем оружие. Совершив сделку, продавец живого товара выглядел необычайно довольным. Как правило, женщин приводили в Нейтралку из сектора Чистых. Их ждала нелегкая, а порой и трагическая судьба. Наиболее смазливые девушки становились проститутками, некоторых использовали в качестве слуг, а самые невезучие шли в пишу каннибалам.
