– Но мои меня ждут сегодня! – возразил Иванов.
– Сейчас выйдешь, позвонишь вон из того телефона-автомата и придумаешь что-нибудь. Скажи, что машина сломалась…
– Я – твой должник? – спросил Иванов после того, как позвонил жене и сообщил, что задерживается. В делах с Ларисой он хотел знать весь расклад.
– А ты думал, что Лариса Павловна просто так с тобой нянчится? – нельзя было понять, говорит она серьезно или нет, но Иванов подумал, что серьезно. – Надеюсь, не забудешь мою доброту, когда придет время! – холодно улыбнувшись, произнесла белокурая женщина. – Хотя, если честно, в такой суматохе фирме сейчас не до тебя… Проще было бы, как лишнего свидетеля… Не догадываешься, почему этого еще не произошло?
– Что я должен? – при последних словах женщины Иванов похолодел.
– Рассчитаемся… – неопределенно усмехнулась блондинка, повернув ключ в замке зажигания, и запустила мотор.
Она мягко тронула машину с места, а он поймал себя на мысли о том, что быть в долгу у этой белокурой красавицы – дело не менее опасное, чем ходить в подозреваемых у Чугуна.
Машина остановилась у арки одного из новых высотных домов.
– Провожать тебя не стану – не маленький, – произнесла Лариса, протягивая ключи от квартиры. – Адрес знаешь, дойдешь сам. Предупреждаю: никуда не звони, дверь никому не открывай. Постарайся сразу лечь спать, чтобы в окнах свет не горел. Завтра с утра можешь отвечать на звонки, но сам не звони. Я дам знать о ситуации примерно ближе к обеду. До этого из квартиры – ни ногой!
– Спасибо за заботу! – поблагодарил Иванов с улицы и захлопнул дверцу. Серебристая «BMW», пробуксовав колесами по скользкому снегу, рванулась с места.
Войдя в нужный подъезд, Иванов нажал кнопку лифта. Двери отворились перед ним в ту же секунду. «Пока везет», – подумал Иванов.
Выйдя из лифта на шестом этаже, он остановился перед массивной железной дверью квартиры с нужным номером. Ощущения опасности не было. От замков оказалось два ключа. Закрывалась только первая железная дверь, внутренняя деревянная замка совсем не имела. Иванов вошел в квартиру, включил свет в прихожей и запер металлическую дверь на все замки. Затем он снял куртку, на всякий случай достал из дорожной сумки пистолет и прямо в ботинках прошел в комнаты. Проверив, плотно ли прикрыты шторы на окнах, форточки и балконная дверь, он осмотрел зал, спальню и кабинет. «Обыкновенная трехкомнатная квартира с евроремонтом. Мебель неплохая. А могло быть и хуже», – удовлетворенно подумал Иванов, на миг представив себя в гостинице. Он с удивлением обнаружил в каждой комнате и даже на кухне по большому телевизору.
– Живут же люди! – воскликнул Иванов, бросил пистолет на кровать и включил все телевизоры сразу. Они работали.
«Современно и удобно!» – решил Иванов, оставив включенным только один из них – в спальне. В прихожей на тумбочке он нашел работающий радиотелефон, но вспомнил о предупреждении Ларисы. Очень хотелось позвонить домой, но мысль о том, что линию могут прослушивать, несколько остудила это горячее желание.
Приняв ванну, Иванов пощелкал кнопкой на дистанционном пульте управления и, не найдя ничего интересного, улегся перед телевизором на чистую постель. После тюремной камеры, пусть даже повышенной комфортности, эта квартира казалась дворцом.
Он уже задремал перед мигающим красками экраном, когда услышал, что подал голос дверной звонок. Иванов через силу заставил себя открыть глаза и взглянуть на часы – половина первого. Кого это принесло? Иванов, отыскав под рукой пульт, отключил телевизор. Вытащив из-под подушки пистолет, он осторожно, чтобы ничем не выдать своего присутствия, не зажигая свет, босиком прокрался к входной двери. Раздался еще один звонок. Иванов затаился. За дверью не было слышно какого-либо движения. Он решил подождать. Тишина. Подумав о том, что такую крепкую дверь ночью ломать не станут, Александр решил проверить окна и балконную дверь. Но вначале послушал, не отключился ли еще недавно работающий телефон? Снятая трубка отозвалась длинным гудком. Это немного успокаивало. Дверной звонок задребезжал снова.
– Саша! – услышал Иванов приглушенный голос за дверью. – Открой! Это я, Юля. Я знаю, что ты в квартире!
Иванов, не веря своим ушам, уже не скрываясь, отворил деревянную дверь и посмотрел в глазок:
– Юля? Ты одна? – удивленно спросил он, увидев искаженное оптикой лицо Красовской.
– Одна, Саша. Мне нужно с тобой поговорить!
– Сейчас открою. – спрятав пистолет на верхней полке платяного шкафа и включив свет, Иванов повернул ручки замков и толкнул железную дверь.
– Как ты меня нашла? – вместо приветствия спросил Иванов и с удивлением стал смотреть на переступившую порог гостью.
– Дверь закрой, – напомнила Юля, расстегивая норковую шубку.
Иванов кинулся исполнять. Потом помог гостье скинуть шубу и повесить ее в шкаф.
– Было несложно, – смотрясь в зеркало и поправляя прическу, произнесла поздняя посетительница. – Когда ты звонил, я была у Ларисы.
– У Ларисы? – вырвалось у Иванова. – Так это ты подняла трубку?
– Что тебя удивляет? Ты не забыл, что мы подруги? – молодая женщина, отойдя от зеркала, посмотрела на него снисходительно и прошла в комнату словно хозяйка.
В зале на дальней стене горел только один бра стиля «техно» под металлическим абажуром, изливая в полумрак комнаты мягкий неяркий свет. При этом свете Иванов оглядел свою ночную визитершу: в длинной темной юбке и тонкой кремовой кофточке, через которую просвечивал кружевной бюстгальтер, она определенно ему нравилась.
– Ты можешь пока одеться, – бросила Юля, одарив стоявшего в одних трусах Иванова снисходительным взглядом. Пришлось ему направиться в спальню.
– Чайник ставить? – прокричал он оттуда.
– Ты посмотри в холодильнике, там стоит коньяк, – громко ответила женщина, усаживаясь с пультом в руке в кресло у телевизора. – И лимон есть. Еще коробка шоколадных конфет должна лежать на подоконнике.
Иванов, надев брюки и рубашку, трусцой проследовал на кухню.
– Нашел? – через некоторое время поинтересовалась Юля.
– И коньяк нашел, и фужеры, и лимон, и конфеты и уже несу… – промурлыкал Иванов, появляясь в зале со всем перечисленным в руках. Глядя на Юлю, он уже не жалел о том, что не смог поехать домой.
– За что пьем? – Иванов разлил по бокалам французский коньяк и, ощутив его настоящий запах, с благоговением посмотрел на сидящую напротив красивую женщину и подмигнул ей. – Вещь!
– За твое возвращение, – тихо сказала Юля, взглянув Иванову в лицо.
– И за нас с тобой, – добавил Иванов, со звоном чокаясь с ней своим прозрачным пузатым бокалом.
– Давай – и за нас, – улыбнулась Юля, пригубив напиток. Но Иванов увидел в ее глазах грусть.
– Что-нибудь произошло? – спросил он, выпив коньяк, и потянулся за долькой лимона.
– Много всякого, – вздохнула Юля и, поставив пустой бокал на стол, устало откинулась на спинку кресла.
– А может, оно и неважно? Зачем грустить? – Иванов, поморщившись от кислого привкуса лимона, тоже удобнее расположился в кресле. – Все пройдет. Пройдет и это…
– Я волновалась за тебя… – произнесла Юля, глядя куда-то в сторону.
– А я соскучился по тебе, – признался Иванов, стараясь поймать ее взгляд.
– Не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось, – сказала она.
– Когда ты рядом, я понимаю, что ничего плохого не произойдет. Почему-то я в этом уверен.
– Иди сюда, – позвала Юля. Иванов поднялся и, обойдя журнальный столик со стоящим на нем коньяком, подошел и сел на подлокотник кресла. Юля немного потеснилась. – Садись рядом, – показала она рукой. Иванов опустился ниже, почувствовав тепло женского тела.
Они сидели в полумраке, прижавшись друг к другу, и молчали.
– Я волновалась за тебя, – повторила женщина.
– С этой колонной как-то все сразу пошло не так… – начал Иванов и замолчал, не окончив фразы.
– Расскажи мне, – попросила Юля.
Он стал рассказывать про то, как неожиданно оказался в составе колонны, как произошел захват, как они втроем бежали, скрывались, как чуть не попали в руки милиции, как он оказался здесь.
– Ты думал обо мне? – спросила Юля.
Он не мог видеть ее лица, потому что сидел очень близко, но чувствовал, что женщину взволновал рассказ. Нашел ее руку и мягко пожал.
– Думал, – не солгал Иванов. Он хотел сделать Юле приятное. – Я даже стихотворение о тебе написал. Хочешь прочитаю?
– Прочитай, – вполголоса воскликнула женщина, с удивлением глядя на Иванова. – Ты стихи сочиняешь?
– Баловался когда-то, – поскромничал Иванов и, не отводя взгляда от Юли, начал читать наизусть:
Ты сидишь передо мною, так обманчиво близка,
Я коснусь тебя рукою, но ты все же далека.
Так огромны расстояния, разделяющие нас,
