– Какого? – брови Быстрова полезли вверх.
– Косолапого. Какого еще? – рассмеялся Иванов, видя растерянность друга. – Плюшевого, конечно! А ты подумал – живого? Для дочки надо.
– А я-то почем знаю! – отмахнулся от него Быстров. – В магазине купишь. Звони давай, времени мало…
Когда они ехали в машине на автовокзал, Иванов спросил:
– Витя, ты часто Чечню вспоминаешь?
Обернувшись с переднего пассажирского кресла, Быстров ответил:
– Такое захочешь – не забудешь!
– А мне Чечня снится. Места, где летали, аэродром, звено… Все хочу тебя спросить: кто была та пленная снайперша, что ты выкинул из вертолета?
Быстров изменился в лице – Росли вместе, – после короткой паузы выдавил он через силу. – Даже любил когда-то… – и отвернулся.
Приехав в город под вечер, Иванов, как и договаривались с Быстровым, прямо с автовокзала позвонил Ларисе. На городские улицы уже спускались ранние зимние сумерки, поэтому он набрал в телефоне-автомате домашний номер.
– Вас слушают, – отозвалась трубка приятным женским голосом. Иванову на миг показалось, что это не Лариса.
– Здравствуй. Это Саша, – все-таки представился Иванов. – Я в городе. Звоню прямо с вокзала. Лариса, это ты?
Наступила короткая пауза. Потом на другом конце провода что-то зашелестело, будто листали страницы журнала, и тот же женский голос произнес:
– Встретимся через полчаса в парке у памятника…
Из трубки послышались короткие гудки.
Иванов заметил остановившуюся иномарку со знакомыми номерами на противоположной стороне улицы и поспешил к ней.
– Садись быстрее! – вместо приветствия бросила Лариса, как только Иванов открыл переднюю дверь кабины.
Он опустился в просторный теплый салон. Женщина была одна, и это обстоятельство несколько успокоило Иванова. Удобное кресло мягко приняло тело пассажира, и автомобиль неслышно тронулся с места. Иванов оглянулся: никто за ними не последовал.
– Рассказывай, – прямо без вступления потребовала Лариса, глядя в зеркало заднего вида и лишь мельком взглянув на пассажира.
Иванов, стараясь быть беспристрастным, поведал свою версию с задержанием колонны и дальнейшим удачным бегством его, Быстрова и Сизова. Остановился он на том месте, когда они расстались с Батуриным в лесопосадках у шоссе.
– А ты где скрывался после того? – глядя на дорогу, поинтересовалась Лариса.
– Родственники у меня в Мытищах, – не соврал Иванов про родню. – Доехал на попутных. Четыре дня у них отсиделся. Сегодня утром позвонил домой, узнал, что все в порядке, меня вроде бы не ищут, поэтому решил рискнуть и вернуться. Надоело прятаться.
– Говорят, ты четверых спецназовцев «покрошил»? – с недоверием посмотрела на него Лариса. – Правда? Расскажи, как это у тебя получилось?
– Состояние, близкое к аффекту, – криво усмехнулся Иванов. – Башка не соображала, а руки делали. Пришлось в той ситуации побороться за жизнь. А теперь мне светит «вышка».
– Сизов – в ментуре, – в голосе Ларисы послышалась озабоченность. – Похоже, «колется». Не боишься? Как жить-то думаешь дальше?
– Боюсь. Но жить-то все-таки надо.
– Мне Батурин многое про тебя рассказал, – Лариса стала искать место для парковки и, найдя, плавно прижала автомобиль к обочине.
Они выехали на окраину города. Здесь было мало машин, и, значит, удобнее вычислить «хвост», если такой появится. Погасив фары и выключив двигатель, Лариса задумчиво посмотрела Иванову в глаза: – Ну, что скажешь?
– А что такого интересного поведал Батурин? – Иванов старался выглядеть подчеркнуто спокойным.
– «Мутный» ты, Саша, – тихо произнесла женщина. – Сразу и не определишь. На вид – один, а на самом деле – другой, и чего ожидать от тебя – неизвестно. Имей в виду: таких не любят.
– Неужели? Почему?
– Боятся. Как непредсказуемому человеку верить?
– А я не прошу меня сильно любить, – зло процедил Иванов, глядя вдаль по улице. – Мне платят – я делаю. Все остальное никого не касается. А верить или нет – ваше право.
– Ты прав – право наше. И пока у тебя есть за кого беспокоиться, фирма тебе верит, – подчеркнуто сухо выдавила женщина. – И платит. Дальше – выбор за тобой.
– Учтите, что за свою жизнь и жизнь моей семьи хоть с самим чертом буду драться бесплатно! – Иванов с угрозой посмотрел на собеседницу. – Моих не советую трогать!
– А снайпера в лесу зачем убил? – Лариса не смотрела на Иванова. Она сидела, откинувшись на спинку кресла, утомленно прикрыв глаза. Ее голос тоже выдавал усталость. Но в нем Иванов уловил угрозу для себя.
– Это что, для доклада Чугуну? – поинтересовался он.
– Это чтобы тебя понять, – женщина не сумела скрыть раздражение при упоминании начальника службы безопасности.
– А поймешь? – Иванов попытался увидеть глаза Ларисы, но она, отведя взгляд, смотрела в боковое зеркало заднего вида.
– А ты попробуй, – холодно предложила женщина. – Дурой пока еще никто не называл.
– Да я не об этом… – раздосадовано начал Иванов. – Понимаешь, в Чечне в девяносто пятом я убил девушку. Снайпера…
Он замолчал, собираясь с мыслями. Лариса, глядя через автомобильное стекло на улицу, не торопила.
– Когда стрелял, не знал, что это не мужчина, – продолжил Иванов. – В спину стрелял… Наша группа авианаводки близко к позициям боевиков подошла. Выдвинулись скрытно ночью. Замаскировались. А утром возле нас появились два вражеских снайпера. Оба – в одинаковых камуфляжах. Оборудовали позицию. Все молчком. Попробуй со ста метров, да когда еще только рассветает, разобрать, кто есть кто? Они начали стрелять по нашим солдатам. Ее напарника мы уложили сразу первым выстрелом. Нашей группе был придан снайпер. Он чеченца и «снял». А ее я только на третьем…
Иванов снова замолчал, глядя на освещенную фонарями улицу вечернего города. Мимо проезжали автомобили, и шум от их движения походил на звук пролетающих на низкой высоте самолетов.
– И что? – напомнила о своем существовании Лариса.
– Когда я добрался до позиции снайперов, девушка еще жила. Но рана была смертельной. Истекающая кровью, она смотрела на меня и просила добить… А я сидел, не в силах ничего сделать, и не хотел понимать, что это моя пуля убила ее. Никогда я не стрелял в детей и женщин… Никогда! А тут еще горячая кровь текла мне на руки. Это была первая убитая мною женщина… Девушка… Она мучилась недолго. Начался артобстрел… Тогда я чуть не погиб сам…
– Сантименты! – сухо перебила Лариса. – Ты убил врага. А мужчина это или женщина – война не разбирает. Враг – существо бесполое.
– Странно от тебя это слышать. Ты говоришь, как бывалый наемник, – попытался пошутить Иванов. – А на вид – красивая женщина.
– У каждого – своя война! – неопределенно произнесла Лариса и потянулась за сигаретой. Она закурила и, чуть приподняв дугой одну бровь, вопросительно посмотрела на Иванова: – А если тебе прикажут убить меня, сможешь?
– Нет, – твердо ответил он, глядя ей в глаза.
– Я правильно понимаю: ты хотел спасти ту девчонку в лесу, поэтому застрелил нашего снайпера? Так? – переменила тон Лариса.
– Так, – кивнул головой Иванов.
– Батурин сказал то же самое. – Лариса глубоко затянулась и, удовлетворенно откинувшись на спинку кресла, стала смотреть в окно. Помолчав, она спросила: – А почему ты позвонил мне?
– Хотел узнать, что на самом деле происходит. Не Чугуну же звонить! И может, в фирме телефоны прослушиваются?
– Было бы забавно, если бы ты позвонил Чугуну! – усмехнулась Лариса, устремив холодный взгляд на Иванова. – Он дал команду доставить тебя живым или мертвым. И вышел бы ты от него только в виде жмурика – вперед ногами. Кстати, и Сизов тоже. Чугун считает вас обоих предателями. Фирма потеряла складскую базу. Ту самую, с которой отправилась колонна. Правда, по документам эта база не наша. Но финансовые потери у нас значительные. С Чугуна за это спросят. Вот бы он сейчас потешил свои садистские фантазии, если б ты ему попался!.. Так что правильно сделал, что встретился вначале со мной. Может, потому и жив еще…
Известие о том, что Чугун приговорил и его, совсем не обрадовало Иванова.
– Почему именно я – предатель?
– Не знаю, – пожала плечами белокурая красавица. – Почему-то Чугун в этом уверен.
– Что же теперь делать? – обреченно поинтересовался Иванов.
– Подумаем. – приоткрыв окно, женщина выбросила докуренную сигарету и снова развернулась к своему пассажиру. – Сейчас мы поедемна одну квартиру. Домой тебе нельзя. Никуда из той квартиры не выходи, на звонки не отвечай. Семье не звони. Телефон у тебя дома может прослушиваться. Утро вечера мудренее. Завтра утром – закрытое совещание управления компании. Думаю, что тебе зачтется убийство четверых спецназовцев. И Батурин – за тебя. И мое мнение чего-то, да стоит. Конечно, Чугун своего снайпера тебе не простит, но ему, я думаю, будет достаточно и одного предателя среди своих. Тем более что теперь мы точно знаем, что это Сизов «сдал» колонну и Батурина. Но, похоже, что тебя «закладывать» он почему-то не стал. Иначе менты тебя здесь уже искали бы. Итак, завтра я сама позвоню тебе еще до обеда.
