– Педофилия не лечится, – заявил психолог, участник съемок, – сколько волка не корми, он в лес смотрит. Уродов, мучающих детей, надо расстреливать.
– Или делать им операции, – подлила масла в огонь другая гостья, – лишить навсегда возможности вести половую жизнь.
Катаев поднял руку.
– Это не решит проблему. Влечение к детям останется, оно записано на подкорке. Да, можно провести хирургическое вмешательство, но педофил все-таки сможет получить удовольствие, будет мучить ребенка другим способом. Кстати, определенная часть извращенцев импотенты, но это им не только не мешает, но делает их особенно агрессивными.
– Тогда надо расстреливать их на месте! – заорал психолог.
– Ты фашист, – раздался возглас из публики, – нельзя победить насилие насилием.
Зал зашумел, ведущий не смог навести порядок, в эфире началась свара, в пылу битвы Катаев крикнул:
– Профессор Войтюк создал в нашей лаборатории лекарство, оно пока находится в стадии испытаний, в продажу поступит не скоро, но препарат навсегда и полностью излечит человека от педофилии, избавит его от влечения к детям, сделает нормальным.
Народ в зале притих, и Вадим Николаевич продолжал:
– Мы надеемся, что наше средство поможет всем, кто страдает от своей нетрадиционной сексуальной ориентации, хочет иметь нормальные отношения, но не может.
Ясное дело, что на следующий день медцентр Катаева был атакован журналистами всех рангов и мастей. Сам Вадим Николаевич перед прессой не появился, за него отдувался главный врач Кирилл Семенович, который объяснил прессе:
– Господа, мы ведем большую научную работу. Вадим Николаевич романтик, он мечтает о создании препарата, который сможет изменить сексуальную ориентацию человека.
– Гомосексуалист слопает пилюлю и навсегда лишится тяги к мужчинам? – задали из толпы вопрос.
– Приблизительно так, – кивнул Кирилл Семенович.
– И педофила можно вылечить? – зашумели корреспонденты.
Кирилл Семенович поднял руки.
– Господа! Пока это из области фантастики. Профессор Войтюк вместе со своей командой усиленно работает, есть некоторые успехи, но рапортовать о них рано. Люди сложили легенду о полете Икара в незапамятные времена, а в космос полетели только в середине двадцатого века. Геннадий Петрович Войтюк – Икар, до орбитального корабля ему очень далеко.
– Войтюк! – перебила я Елену. – Эту фамилию произнесла Маша Кутепова, разговаривая с Михаилом. Брат требовал от нее непременно найти Войтюка! А Кутепова удивлялась: «Неужели он тебе запас не оставил? Геннадий Петрович очень ответственный человек!» Я решила, что речь идет о наркотиках!
– Нет, – сказала Лена, – поскольку Михаил часто посещал лабораторию Войтюка, мы, естественно, решили узнать, что там происходит. Зачем Ковалев носится к Геннадию Петровичу? Почему старательно скрывает эти визиты? Преподаватель прикатывал в медцентр поздним вечером, почти ночью. Войтюк живет там же, где и работает. Вадим Николаевич предоставил ученому трехкомнатный домик на территории больницы. Знаешь, какие специалисты в научных заведениях самые дефицитные?
Я пожала плечами:
– Исследователи, способные придумать новые лекарства?
– Конечно, – улыбнулась Лена, – но медцентр Катаева не испытывает недостатка в ученых, Вадим Николаевич платит сотрудникам лаборатории огромные деньги, предоставляет им все необходимое для работы, не скупится ни на оборудование, ни на расходные материалы, ни на подопытных животных. Он переманил к себе лучшие умы из госструктур и коммерческих фирм. А вот на неквалифицированную рабочую силу Катаев не тратится, уборщики меняются часто, оклады у них крошечные, служба тяжелая.
– Вы устроили в лабораторию на ставку мойщика полов шпиона, – кивнула я.
– Агента под прикрытием, – поправила Ленка, – не стану сообщать тебе подробностей, объясню суть, Войтюк таки создал препарат, о котором в запале проговорился владелец центра, он сейчас проверяется на животных. Но! Геннадий Петрович дает лекарство и людям.
– Он не имеет права так поступать! – возмутилась я.
Лена кивнула.
– Ну да. И назвать препаратом разработку нельзя. Это комбинация медикаментов: капельницы, таблетки, уколы. Схема такова: человек приезжает к Геннадию, тот делает вливание, процесс занимает чуть больше часа. Затем нужно ехать домой, вскоре необходимо сдать анализы, и по их результатам Войтюк делает вывод, как дальше лечить клиента.
– Хочешь сказать, что Михаил Петрович пытался избавиться от педофилии? – растерялась я.
– Похоже на то, – согласилась Лена.
– Лечение сначала помогало, – воскликнула я, – а затем осечка! К Ковалеву вернулось сексуальное влечение, аспирант рассказал сестре, что ездил на детскую площадку, наблюдал за малышами. Затем вернулся домой и стал есть пилюли горстями, надеялся, что, увеличив дозу, он заглушит желание изнасиловать ребенка. Но Михаилу стало совсем плохо, начались тошнота, понос, рвота, налицо все признаки передозировки. Ковалев помчался в медцентр и узнал, что Войтюка нет. Почему он не попросил помощи у других ученых?
– Потому что о деятельности Геннадия никому неизвестно, – пояснила Лена, – Войтюк действует в одиночку, проводил курс лечения на свой страх и риск, исключительно близким знакомым или тем, кого они ему рекомендовали.
– Поскольку Михаил примчался к сестре на работу и, забыв о предосторожности, устроил ей скандал, можно сделать вывод, что это Маша познакомила брата с Войтюком, – протянула я.
Викторова чуть сгорбилась.
– Ты рассуждаешь верно. У Геннадия Петровича есть младшая сестра Регина.
– Невеста Якова Мироновича Горелова, научного руководителя Наташи Орловой! – подпрыгнула я.
– Именно так, – подтвердила Елена, – Регина и Маша учились в одном классе, они давно дружат. Подчеркиваю, именно дружат, ничего более.
– Теперь понятно, как Ковалев попал к Войтюку, – прошептала я. – Значит, он хочет побороть себя. Навряд ли аспирант является организатором и координатором сайта, на котором предлагаются дети.
Лена втянула ногу на сиденье.
– Наш психолог предположил, что события развивались таким образом. Константин Паршиков и Михаил были соседями по даче, оба испытывали нездоровый интерес к детям и подружились на этой почве. Паршиков в паре был ведущим, а Михаил ему подчинялся. Константин приглашал в коттедж Ковалева мальчиков. К сожалению, среди беспризорных легко найти малолетнюю проститутку любого пола. Константин не только сам использовал ребенка, но и «угощал» Михаила. Вероятно, Ковалев решал финансовые вопросы, это он оплачивал нетрадиционный секс. Если вспомнить показания деревенских старух, то можно предположить, что после того, как Михаил уезжал в Москву, Паршиков приглашал в Кусово других любителей маленьких мальчиков, получал от них энные суммы за сводничество. Сладкая парочка Костя – Миша могла весело проводить время в течение многих лет, но внезапно случилось несчастье. Один ребенок умер. Психолог считает, что смерть бедняжки случилась, когда он был вместе с Михаилом. Кстати, при вскрытии выяснилось, что паренек имел врожденный порок сердца, его кончина наступила от естественной причины. Ковалев перепугался, но догадался опустить тело в воду и удрал в город. А Паршиков, не большого ума парень, у него образование четыре класса, решил, что на него никто не подумает, труп-то в доме Ковалева, а тройку деревенских старух Константин старательно запугал. На первом допросе Костя спокойно сказал:
– Ничего не знаю. Бродяжки часто лазают по домам. Мальчик нашел дом побогаче, вскрыл дверь, полез мыться и захлебнулся.
Паршикову следовало читать детективные романы или смотреть криминальные телесериалы, тогда бы он поостерегся говорить глупости, эксперт при вскрытии сразу понял, что ребенка положили в ванну уже мертвым, в его легких не было воды.
Михаил, напуганный донельзя, признался во всем сестре, а та прикрыла брата, подтвердила, что он никуда не выезжает зимой из Москвы, и рассказала операм о наклонностях Константина.
Когда Паршикова убили в СИЗО, будущий кандидат наук совсем потерял голову. Он понял, что в случае ареста его ждет та же судьба, и снова впал в истерику. И тогда Маша попросила Регину побеседовать с Войтюком, наверное, она же оплатила услуги доктора. Геннадий Петрович не берет с пациентов денег, но он всегда требует положить некую сумму на счет фонда, который помогает беспризорным детям, он там председатель. Если человек отказывается расставаться с деньгами, Войтюк ему не станет помогать.
– Добровольно-принудительное милосердие неправильная вещь, как считаешь? – спросила я у Лены.
Викторова отвернулась к окну.
– Волонтеры фонда Войтюка приезжают на московские вокзалы, где в основном кучкуются беспризорники, с полевыми кухнями, лекарствами и одеждой, они купили передвижную баню. Дети могут бесплатно помыться, поесть, переодеться, получить медицинскую помощь. Сейчас модно спасать вымирающих животных, устраивать вечеринки в поддержку гигантских черепах или гибнущих ворон. Беспризорники же никому не нужны, они грязные, грубые и не годятся на фото в глянце, помогать таким детям непрестижно, общество считает, что они сами виноваты, следовало хорошо учиться, слушать учителей, родителей, а не убегать из дома. Войтюк как умеет добывает средства для детей-парий.
