причина, из-за которой отец не может посещать Забвение, когда ему заблагорассудится. Арабесса исполняет для нас роли матери, жены и проводника. Она берет на себя вину за все неудачи, и, похоже, с тобой она сделала то же самое. Узнав, что ты сможешь более свободно управлять «Макабрисом», она, очевидно, решила, что не должна этому препятствовать. Даже если это означало потерять тебя.
– Но она не обязана приносить такую жертву, – сказал Зимри, разочарование разливалось по его венам. – Мои цели и мечты принадлежат лишь мне. Это мой выбор. И я выбрал ее.
– Возможно, она боится, что ты пожалеешь об этом выборе, – сказала Ларкира.
– Как я могу жалеть о том, что любил ее?
– А теперь?
«Теперь, когда ты не можешь заполучить ее. Когда твое сердце кровоточит. Теперь, когда ты чувствуешь себя получеловеком. Жалеешь ли ты об этом сейчас?»
Сожалел ли он?
– Нет, – сказал Зимри, впиваясь пальцами в спинку кресла. – Никогда.
– Тогда надежда еще есть, – выдохнула Ларкира.
Надежда.
От этого слова у него перехватило дыхание. Надежда. Наивное детское чувство. Иллюзорный, тонкий аромат, который может легко заменить любое другое ощущение. Тревогу, страх, гнев.
Нет, здесь не было места для надежды.
– Она не хочет быть со мной. – Зимри покачал головой. – А даже если и так, уже слишком поздно. Я только что подписал брачный договор с Волковыми.
– Ты еще не женат, – сказала Ларкира. – Никогда не бывает слишком поздно. В Адилоре даже смерть не является концом истории.
– Несмотря на это, – начал Зимри, отводя взгляд и не думая о том, что ему отчаянно хотелось верить словам Ларкиры, – мне нужно максимально использовать то, что у меня осталось по эту сторону Забвения, и это клуб.
– А еще мы, – подала голос Ния, – у тебя есть мы.
Посмотрев на девушек, он увидел их силу, ощутил исходящую от них решимость и любовь. Когда Зимри появился в их жизни, они никогда не задавали вопросов и всегда с теплотой и участием относились к нему.
С радостью делили с ним дом и внимание своего отца.
Возможно, это и была та надежда, о которой говорила Ларкира. Надежда для него и для них. Возможность сохранить частичку семьи, которая у него появилась, несмотря на то что к ней нельзя было отнести ту девушку, которая владела его сердцем.
– Даже после того, как я женюсь на Каттиве? – спросил он, желая вернуться к реальному положению вещей. – И если между нами с Арабессой ничего не изменится?
В комнате воцарилась тишина, печаль наполнила воздух.
– Да, – ответила Ларкира. – Даже тогда. Пора бы тебе уже уяснить, что от Бассеттов не так-то просто отделаться.
– Мы хуже сорняков, – согласилась Ния.
Приятное тепло окружило его, их любовь. И поскольку Зимри нуждался в ней сильнее, чем сам подозревал, он позволил себе насладиться, хотя бы на этот раз.
– Спасибо, – ответил он. – Это значит больше, чем вы думаете.
– Ты все еще наш брат, Зимри, – глядя прямо ему в глаза, ответила Ларкира. – Мы любим тебя так же, как и Ару, независимо от разногласий между вами.
– Мы преданы семье, – добавила Ния. – А ты часть нашей семьи.
«Ты часть нашей семьи».
Вина сковала сердце Зимри, когда он вспомнил о просьбе Каттивы. Вряд ли вопрос можно было расценить как свидетельство преданности, но он чувствовал – сейчас самое подходящее время спросить о том, о чем вскоре он будет вынужден просить своего короля.
– Скорее всего, из-за одной ситуации ваша лояльность ко мне может пошатнуться, – признался он, ощущая, как его внутренности стягивает узлом.
– Какой ситуации? – нахмурившись, поинтересовалась Ния.
– Во-первых, заранее прошу у вас прощения за то, о чем собираюсь попросить.
– Ой-ой, – сказала Ларкира.
– Вот это да, – вторила ей Ния.
– Я понимаю, что это неуместно, – продолжал Зимри. – Но, наверное, будет лучше, если сначала я поговорю с вами, а лишь потом обсужу этот вопрос с вашим отцом.
– Ну, выкладывай, Зи, – подтолкнула Ния. – Нельзя заинтриговать, а потом тянуть резину.
Он сделал вдох, набираясь смелости.
– Каттива с семьей хотят устроить прием в честь помолвки.
Ния кивнула.
– Ничего неожиданного.
– Да, но моя невеста твердо намерена просить короля сделать нам подарок, коим станет выступление на вечере Мусаи.
Брови Ларкиры поднялись над маской.
Ния открыла рот.
Мучительно долго никто не произносил ни слова.
– Мусаи не выступают по заказу, – наконец вымолвила Ния ледяным тоном.
– Я ей так и сказал, – согласился Зимри. – Но она все равно хочет спросить короля и просила меня уточнить у него этот вопрос, ведь я Коллектор, один из его приближенных.
– Абсурд! – Ния взмахнула руками и встала.
– Знаю, – согласился Зимри, стоило подумать об этом, как к горлу подступила тошнота. – Мне неприятно даже рассматривать эту просьбу, но если есть что-то, что вам нужно знать о Каттиве Волковой, так это о ее схожести с Бассеттами. Она борется за желаемое, пока не получает его. Мне придется попросить короля; иначе она сделает это за меня, а я боюсь даже предположить, что еще она захочет потребовать, когда окажется в тронном зале. Я должен со всем разобраться сам и знаю, поступи я иначе, Долион будет разочарован.
А подобная реакция могла причинить Зимри такую же боль, как и сама просьба. Вряд ли вдобавок ко всему остальному он смог бы вынести разочарование Долиона.
– Арабесса никогда не согласится, – сказала Ния.
– Да, – вторила Ларкира, все еще сидевшая на диване. – Но, возможно, это станет не ее решением, – добавила она.
Ния перевела взгляд на сестру, на ее лице был написан шок.
– Он бы никогда.
Ларкира печально вздохнула.
– Когда дело касается Короля Воров, нельзя исключать любые варианты. К тому же он еще не назначил Мусаи наказание за их вчерашнее выступление.
– Клянусь Забвением, – вздохнула Ния, ее беспокойство было практически осязаемым. – Катастрофа неминуема. Если выступление состоится, погибнет намного больше.
Зимри окаменел. Даже несмотря на страх обратиться с этой просьбой к своему королю, он был уверен, что услышит «нет». Окончательный отказ. Но после того, как Ларкира упомянула о наказании Мусаи, и зная, насколько извращенными и жестокими могут быть уроки Короля Воров… он с леденящим душу ужасом понял, что представление действительно может состояться.
Комната покачнулась, желчь поднялась к горлу.
– Зимри. – Голос Ларкиры оставался приглушенным, но затем он моргнул, и помещение вновь приобрело четкость. – Мы постараемся справиться с Мусаи, – сказала она, серьезно глядя на него. – Но, пожалуйста, представление… если оно состоится, это будет нелегко для Арабессы. Независимо от того, что, по твоему мнению, она может чувствовать или не чувствовать к тебе, этот груз может стать для нее
