На письмо ответа не последовало: реабилитированный в 1960 году, Магжан Жумабаев по-прежнему оставался для коммунистов сомнительной фигурой, и стихи его не выходили…
Обратимся к мнению комиссии ЦК Компартии Казахстана по изучению творческого наследия Магжана Жумабаева, Ахмета Байтурсынова и Жусупбека Аймаутова: «Стихотворение «Голос девяноста», написанное им в 1927 году, характеризует не только политическое лицо поэта, но и свидетельствует, насколько далеко продвинулся он как художник новой эпохи. В этом произведении поэт от чистого сердца заявляет, что он сторонник девяноста, то есть большинства народа, которое наперекор всему решительно ведет обновление родного края».[226] Так, в 1988 году коммунистическая экспертиза наконец поверила М. Жумабаеву…
Стало быть, все заключалось не в содержании стихотворения, а в желании ударить – в том смысле, которое вкладывал в это понятие Голощекин. А смысл этот состоял в уничтожении, искоренении национального, Голощекин хорошо понимал, что национальный поэт, по сути своей, противостоит пролетарскому интернационализму, уничтожающему национальную духовность, – а, стало быть, такому поэту верить нельзя. Да и сам казахский народ не внушал Филиппу Исаевичу никакого доверия: самого «передового» класса – рабочего – он почти не имел, слушался своих баев и мулл, такой народ, по его разумению, подлежал долгой и кропотливой советизации, в которой, конечно, не следовало «бояться крови».
Вся интеллигенция была под подозрением, и потому Голощекин зорко следил за каждым ее шагом, время от времени вставляя в свои речи пассажи о том, что совершенно случайно обнаружил ту или иную вредоносную идею.
В том же докладе на Шестой конференции он говорил:
«Я случайно натолкнулся на одну статью в «Энбекши-казах» (по-казахски он, естественно, не читал, а потому следует, что явно издевался над делегатами-казахами. – В.М.) о художественной литературе… Статья построена на тенденции подыгрывания под марксизм, в частности по вопросу – может ли быть (?) социалистическая культура. Я вам зачитаю заключительный образ: «Казахский национализм – не имеет колонизаторствующего характера. Он не добивается верховенства и подчинения себе кого-либо, он лишь хочет защищать себя, спасти себя и, если сможет и сумеет, – достичь, добиться равенства. Пока на деле не будут приравнены массы национальных меньшинств – национализма не изжить».
…Абсолютно неверно, абсолютно вредная постановка.
«Национализм» казахского рабочего, бедняка-добиться равноправия с европейским бедняком. Это здоровый «национализм», правильный. Национализм наших баев, буржуазной интеллигенции, у них он какой – невинненький? Посмотрите, как в период до Октября и после Октября этот националистический щенок вырастает в очень большую националистическую собаку (смех). Есть «национализм» в кавычках, то есть стремление к равноправию, здоровый, правильный, и мы должны ему помогать, а по националистической верхушке байских идеологов надо бить».[227]
И здесь казахский рабочий класс и «бедняк» противопоставлены – народу».
Кампания против «националистов», направляемая опытным режиссером, набирала силу, однако ее участники, послушные исполнители директивы, наверное, вряд ли тогда представляли, какой огромный урон ожидает национальную культуру.
11-12 апреля 1928 года «Советская степь» напечатала большую статью Г. Тогжанова «Против национализма, обывательщины и комчванства в казахской литературе и критике». Автор писал:
«Еще не так давно – 3-4 года тому назад – наши националисты доказывали, что искусство, в частности литература, не подчиняется политике и что политические или – как они выражались – узкоклассовые интересы чужды ей, и казахская художественная литература ставит себе «общенациональные» надклассовые интересы. Так писали молодые идеологи казахских националистов – Ауэзов, Искаков Д., Аймаутов и К°… И Садвокасов не мыслит нашу советскую литературу без националистов – без Ауэзова, Аймаутова и Кеменгерова. И он, как и националисты, уверен в том, что писатели-националисты могут дать для казахских трудящихся очень полезные вещи на межнациональные темы. Мало того… он даже протестует против того, что мы разоблачаем националистическую идеологию поэта Джумабаева Магжана – известного националиста, в одно время ярого контрреволюционера».
Одержимый порывом очистить казахскую литературу от «националистов», Тогжанов принялся разоблачать и одного из руководителей КазАППа – Казахской Ассоциации Пролетарских Писателей – коммуниста Сакена Сейфуллина, за которым он не признал никакого права называться пролетарским писателем, ибо «у него не только нет ничего пролетарского, но зачастую не хватает и советского».
Показателен способ обвинения (точно такой же впоследствии использовал Голощекин): критик громил С Сейфуллина за старые стихи, которые сам поэт публично признал ошибочными.
Особенно досталось за «пропаганду националистической идеологии стихотворению «Азия». В нем «Азия» говорит «Европе»:
Коварная Европа – страна насилия, эксплуатации и жестокостей,Много раз я направляла тебя на путь правды,Много умных голов посылала тебе…Я посылала моих гуннов, мадьяр, болгар, мавров и арабов,Ты видела моих татар, турок и монголов, –Прошли дни, годы; ты не отрешилась от зла.Я посылала от семитов Моисея, Израила, Давыда и Исаю,Я посылала тебе пророковИ наконец послала Магомета.Чтобы очистить мир от грязи,Чтобы смягчить его бездушно-каменное сердце.Еще много потомков семитовПосылала с Карлом Марксом во главе…Если не будешь слушать этих умоляющих слов,Гордясь, не считая меня равной тебе,Словами «учи ее силою»Пошлю монгола своего с раскосыми глазами.Монгол… многих неукротимых усмирил,Многим гордым позвоночник своротил,Накинул многим на шею аркан,Верхом по оврагам и равнинам волочил,Много городов стер с лица земли,Много степей опустошил,Как будто по ним прошел пожар.Ел сырое мясо, пригоршнями пил кровь,Много младенцев воздевал на острие копья.У монгола есть дела, устрашающие людей,Сила, потрясающая небо и землю…Горе, горе Европе, если она не послушаетсяГолоса справедливости, голоса Азии.
За это любопытное стихотворение Сейфуллина обвиняли и впоследствии, когда по известному образцу, партийные критики испекли новую «правую националистическую группировку» под названием «сейфуллинщина», а самого поэта подвели под арест и расстрел – в конце тридцатых годов. В 1928 году с Сакеном Сейфуллиным им справиться не удалось – не сумели, как говорится в среде специалистов, оформить.
Тогжанов критиковал Сейфуллина и за то, что в 1924 году он посвятил книгу «Домбра» Троцкому (надо сказать, что критик «вовремя» напомнил об этом случае четырехлетней давности, так как Троцкий, исключенный из партии, как раз в это время отбывал ссылку в Алма-Ате).
Через два месяца, 6 июня 1928 года, С. Сейфуллин ответил на статью Габбаса Тогжанова в той же «Советской степи». Его ответ назывался «Неонационализм и его наступление на идеологическом фронте»:
«21 февраля 1922 года в своей «боевой» статье в «Энбекши-казах» Г. Тогжанов писал:
«Раньше в белых роскошных юртах, полные счастья, распивающие ароматный свой кумыс, едящие жирные и вкусные конские мяса, казы-карта, имеющие большие табуны лошадей, верблюдов, коров и баранов, …казахи питаются теперь всякой травой, вонючими муравьями, собачьим мясом, мышами…
…Хотя о голоде казахского населения в русских газетах не пишут, но в казахских газетах пишут…»
Уличив таким образом своего критика в «грехе» такой же шестилетней давности и припомнив ему, что когда-то Тогжанов вместе с Садвокасовым называл попутчиками «всех алаш-ординских писателей: и Жумабаева, и Ауэзова, и Аймаутова», С. Сейфуллин пришел к выводу, что «пока существует казахский байский класс – национализм (Алаш-Орда) будет жить».
Затем поэт дал подробные разъяснения по тем произведениям, которые Тогжанов обвинил в пропаганде национализма. Оказалось, что стихотворение «Айт» о мусульманском празднике он сочинил еще мальчиком, в акмолинском приходском училище, когда «мы о марксизме даже и не могли слыхать». По поводу стихотворения «Письмо к матери», обруганного Тогжановым, Сейфуллин писал:
«…Во-первых, это ложь, что я материнскую любовь считаю выше всего… Из этого стихотворения, что, не видно? – мать я ставлю выше или революцию?..»
Подробнее всего он говорил о стихотворении «Азия». Оно было написано в 1922 году во время Генуэзской конференции, когда «азиатское освободительное движение аплодировало т. Чичерину… В «Азии» еще был другой мотив… о семитах. Контрреволюционные элементы (национализм, шовинизм, мещанство) тогда усиленно поговаривали насчет «жидов». Я хотел и этому отвратительному натравливанию реакции, т. е. антисемитизму, дать пощечину. Конечно, угрожать империалистической Европе народами Азии не по-марксистски. И, конечно, восхвалять семитов, что они поведут человечество к братству, – тоже не по-марксистски… Об этой ошибке я в мае 1923 года в журнале Казкрайкома ВКП(б) «Кзыл-Казахстан» дал полное разъяснение» где неправильность положений признал».
