Хозяин дома, пожилой седоватый мужчина, своим самообладанием и самоуверенностью производил впечатление человека, давно привыкшего повелевать. Он был в плотном голубом джемпере, без пиджака, ворот белой рубашки был распахнут. Ноги в дорогих кремовых мокасинах, которые он носил только дома, мягко ступали по толстым коврам, устилавшим коридоры и комнаты.
Они молча прошли в гостиную, причем хозяин прикрыл за собой дверь. Шторы были плотно задернуты. В доме стояла приятная тишина.
— Я живу в Литтл-армсе, Вирджиния, — сказал гость. У него был южный выговор. — Там довольно тихо. Но должен признаться, что у вас еще тише, хотя отсюда до центра рукой подать.
Хозяин жестом пригласил его сесть в кресло, сам же расположился на мягком диване, под портретом какого-то важного старика, должно быть, предка.
— Тишина, как и все остальное, имеет цену, — заметил он, вежливо улыбаясь. — Времена бесплатных природных благ давно миновали. Когда-то наши прародители из-за этого высаживались в Новом Свете. Но с тех пор он стал еще шумнее, чем Старый.
Гость поглядел на хозяина внимательно, тщательно скрывая чувство зависти, которое всегда испытывал при встречах с богатыми людьми. Сам он, Терри Вирт, был профессиональным военным, в молодые годы служил в «зеленых беретах» и, дослужившись до чина подполковника, не имел другой недвижимости, кроме сравнительно скромного домика в тридцати милях к югу от столицы, откуда он каждое утро тратил не меньше часа на езду до здания исполнительных служб, где теперь работал. Как сотрудник среднего уровня в Совете национальной безопасности он получал немногим более четырех тысяч долларов в месяц. Почти половина из них уходила на налоги и оплату задолженности по ипотеке. Будучи полностью поглощенным работой, он чувствовал свою социальную неполноценность, лишь когда сталкивался вне работы с другим классом администраторов, типичным представителем которых был сидевший сейчас рядом с ним Роберт Гудхарт.
В отличие от Вирта, Гудхарт никогда не служил в армии, карьеру сделал в одной из влиятельных корпораций Калифорнии, где нажил себе немалое состояние, прежде чем занять кресло заместителя министра обороны. Придя в Пентагон, он сильно потерял в жалованье: в корпорации ему платили почти в десять раз больше. Зато нынешний пост при благоприятных обстоятельствах должен был сделать его после ухода с правительственной службы еще более богатым и независимым в мире бизнеса. Служебные обязанности Гудхарта в Пентагоне заключались в том, чтобы от имени министра говорить последнее слово о закупках новых видов вооружений. До его прихода каждый род войск — армия, флот, авиация, морская пехота — сам определял закупки в рамках ассигнований, утвержденных конгрессом. Это создавало много неприятностей как для министра обороны, так и для правительства в целом, ибо они без конца подвергались насмешкам в прессе за дублирование, неэффективность, потакание коррупции. Теперь вся документация предоставлялась Гудхарту, и он вместе со своим небольшим штатом молодых аналитиков и ищеек определял, какой из проектов имел меньше всего шансов подвести администрацию. Эта игра требовала большой изобретательности. Нужно было проявлять жесткость и объективность, при этом не портить отношений ни с начальниками штабов, ни с подрядчиками, из чьей среды он сам вышел и куда, по всей видимости, вернется.
— А безопасность? — спросил Вирт. — Как тут у вас на улицах?
— Когда-то по Джорджтауну можно было ходить ночью, ничего не опасаясь, — отвечал Гудхарт, неторопливо раскуривая трубку. — Теперь же нет-нет, да кого-нибудь стукнут по голове и отнимут кошелек. Но ведь это в порядке вещей даже в центре, не только в жилых районах. В Клеридже, Калифорния, где я обитал до сих пор, мы держали свою полицию. К сожалению, столичной полиции приходится обходиться тем, что ей выделяет наш любимый конгресс.
— Я у себя недавно поставил специальную систему защиты, — похвастал Вирт. — Ворота с дистанционным управлением, сигналы тревоги по периметру участка, детекторы дыма, повышенной температуры. Интересная безделушка, с ней чувствуешь себя спокойнее, особенно днем, когда жена остается одна.
Гудхарт сочувственно покачал головой. «Такая безделушка, — подумал он, — стоит тысяч двадцать долларов. Подполковнику это явно не по карману. Интересно, по какой статье он ее провел? К тому же еще два постоянных охранника за счет бюджета секретной службы. Даже мне в Пентагоне охранники не полагаются, но этот полковник, должно быть, знает, через кого выторговывать привилегии».
— Быть может, перейдем к нашим делам, — сказал он мягко. — Я позвал вас для того, чтобы спокойно, без посторонних объяснить создавшуюся ситуацию. Кстати говоря, министр в курсе нашего разговора, но официально его не будут предавать гласности. Так что разговор у нас — между частными лицами, обычными гражданами Соединенных Штатов.
Вирт усмехнулся.
— Когда Олли Норт вляпался в «Иран-контрас», один писатель удачно назвал это «приватизацией аппарата внешней политики». Но, — Вирт сделал над собой усилие, как бы вспоминая мудреную газетную терминологию, — всегда существовали и будут существовать «неформальные группы» в недрах формальных, не правда ли?
— Правда, — быстро согласился Гудхарт. — Начну с главного. Президентской инициативе грозит смертельная опасность.
— Со стороны русских?
— Что вы, полковник, всюду вам мерещатся эти русские. — Гудхарт выпустил густой клубок табачного дыма. — Разумеется, соглашение об оружии средней дальности и переговоры о стратегическом оружии создают для нас сложности. Сенат обязал нас держаться в рамках узкого толкования Договора по ПРО. Конгресс ограничивает нас в деньгах на СОИ, боясь отпугнуть русских.
Но мы привыкли и не к такому. Надо уметь вести дело в любой обстановке, не так ли?
— Как военный, я целиком разделяю такую философию, — убежденно произнес Вирт.
«Идиот, — подумал Гудхарт, — честный и бесстрашный. Именно на таких держится сейчас подлинно консервативная Америка».
— Так вот, — продолжал он вслух, — мы, конечно, продолжим свои исследования и испытания, и русским вместе с сенатом придется это проглотить. У них не будет выхода. Но вопрос сейчас не в этом. Трудность в другом, и за этим я вас и пригласил.
Вирт мысленно перебрал все известные ему ситуации, связанные с СОИ. Несмотря на свое внешнее солдафонство, он отличался способностью запоминать тысячи цифр и деталей и, быстро ими манипулируя, приспособлять к решению нужной задачи. Его не случайно взяли в штат Совета национальной безопасности. Вирт был человеком деловым. Сейчас он сделал для себя вывод, что, должно быть, СОИ оказалась большим мыльным пузырем и что надо спасать любым способом честь президента, а заодно и техническое превосходство над русскими. Вслух он не сказал ничего. Это он был нужен Гудхарту, а не Гудхарт ему.
— Вы помните, с чего начиналась СОИ? — спросил заместитель министра.
— С рентгеновского лазера, — отвечал тот почти что автоматически.
— Да, президента тогда убедили, что эта штука может стать практичной уже в ближайшие годы. Разумеется, лазер — великое изобретение. На этой идее основаны испытания последних месяцев. Говорят, что можно будет без труда из космоса накрывать любой территориально ограниченный объект, не задевая окружающую местность.
— Например, Кремль, — заметил Вирт.
— Если хотите. Хотя при наших нынешних отношениях с русскими такие идеи высказывать вслух ни к чему. Я бы предпочел какую-нибудь хижину, где проживает аятолла. Но дело не в конкретных примерах. Теперь мы точно знаем, что лазером можно поразить иранского правителя, но против ракет это оружие пока бессильно и будет бессильным еще немало лет.
«Но русские пока не готовы на нас нападать», — подумал Вирт, говорить же не стал, ибо это никак не соответствовало образу, который он усиленно создавал в глазах начальства и коллег.
— Разумеется, мы не боимся советских ракет, наша оборона по-прежнему держится на устрашении, и с этой точки зрения можно было бы ждать еще сколько угодно лет, пока будут готовы рентгеновский лазер и прочее экзотическое оружие. Но кто нам даст деньги на исследования, если их эффективность, мягко говоря, не доказана?
— По моим данным, в течение ближайших пяти лет ваше ведомство планирует проведение по меньшей мере тринадцати испытаний в космосе с целью отработать компоненты противоракетной обороны, — возразил Вирт.
— Да, — сказал Гудхарт, — вы правы, но что это за испытания? Самонаводящиеся ракеты, ценность которых весьма сомнительна в сравнении с будущим оружием? И нет ни одного вида лазерного, пучкового и вообще нетрадиционного оружия, с чем в представлении широкой публики связывается СОИ. Каждый день я получаю внутренние доклады с оценкой исследований. Все они говорят об одном: пока работы по нетрадиционному оружию, причем ни по одному виду, не продвинулись настолько, чтобы можно было планировать их производство или развертывание. Следовательно, в данный момент мы буксуем, пока без надежды вылезти из болота.
