Он пошел в ванную, внимательно рассмотрел свое лицо, протер его ночным лосьоном, вернулся в спальню, сделал несколько дыхательных упражнений и лег в постель. На душе было легко и радостно. Вечер он провел с пользой.
Минут через десять он проснулся от внезапной мысли: «Надо ли было все в деталях объяснять Вирту?» Тут же себя успокоил: «Самое лучшее, когда исполнитель знает, зачем он нужен нации». Сознательность на благо Америки еще никому не мешала. А лучше его, Роберта, никто не может объяснить Терри Вирту, почему именно он нужен Америке сегодня.
Потом он спал, уже не просыпаясь.
21
Нефедов недоуменно глядел на экран своего дисплея. Тот мигал попеременно белыми и красными буквами и сигнализировал: «В ВАШИХ ФАЙЛАХ КОПАЛСЯ ПОСТОРОННИЙ, ПРОГРАММА ИСПОРЧЕНА». Сергей не сразу сообразил, что случилось: так было впервые с тех пор, как он работал в Центре.
О компьютерном воровстве он знал много лет. Юные американцы, узнав нужный шифр, подделывали свои оценки в школьных ведомостях. В более зрелом возрасте они переводили деньги с чужих счетов на собственные. Какие-то вундеркинды — правда, пока лишь в кинофильмах — умудрялись даже проникать в компьютеры стратегического командования и ставить мир на грань ядерной катастрофы. Ассоциация юристов обнаружила, что четверть из общего числа обследованных компаний и государственных учреждений США несет ущерб от незаконных вторжений в их компьютерные системы. Не только американцы, но и японцы, и европейцы развлекались подобным образом. Появился даже компьютерный вандализм. Не корысти, а садистского наслаждения ради какие-то умельцы распространяли дискетки с программами, предназначенными как будто бы для полезной цели, но в действительности медленно разрушавшими все, что пользователь накапливал за долгие месяцы кропотливого труда.
Тогда Нефедов заинтересовался специальной литературой о технологии защиты компьютеров и программ от несанкционированного использования. Он внимательно изучил способы кодирования секретных ключей и паролей, без которых посторонний человек не мог проникнуть в чужие программы и чужую память. Он рассудил, что вряд ли кому понадобится пользоваться его банком и алгоритмом анализа его информации, а тем более портить их. И все же… Чем черт не шутит? К тому же бывают случайные вторжения, и тогда труд многих лет может пойти насмарку. И потому Нефедов разработал собственную, одному ему ведомую систему защиты.
Она была довольно простой: все, что хранилось в банке и в обслуживающих его программах, было продублировано в его персональном компьютере, который он при необходимости подключал к общей системе. Вход в его компьютер был защищен паролем, менявшимся ежедневно в соответствии с алгоритмом, известным только ему. В конце каждого рабочего сеанса он получал дискетку. Она была точной копией его системы со всеми новыми дополнениями и поправками. Даже если бы большой компьютер сгорел и превратился в пепел, нефедовская система продолжала бы жить. Пользоваться личным компьютером было сложнее, скорости резко снижались, но зато существовала гарантия от случайностей.
Надо было знать пароль и часто менявшуюся комбинацию цифр. Кроме Нефедова пароль знали Йонсон и Джерри Брайт, один из сотрудников его сектора, выполнявший в основном техническую работу. Эти двое были практически вне подозрений, но они могли по небрежности проболтаться о пароле при посторонних.
Разрабатывая систему защиты, Нефедов решил сделать ее более совершенной и даже опасной для нарушителя. Во-первых, всякое изменение программы, не оговоренное особым образом, вело к сигналам тревоги, как только он спрашивал: «КАК ЗДОРОВЬЕ?» Вспыхивали белые и красные надписи, которые и появились сегодня, впервые за все время. Обычно же дисплей отвечал: «СПАСИБО, ХОРОШО, КАК ВАШЕ?» Во-вторых, сразу же после тревоги он подключал к системе свой компьютер, который сопоставлял подлинные и испорченные программы, и банк данных выдавал на экран результаты анализа, так что сразу же было видно, какие именно части системы пытались уничтожить.
Этим и занялся Нефедов сейчас, придя в себя после шока. Глядя на результаты анализа, он понял, что имеет дело с системщиком высокой квалификации, несомненно знакомым с особенностями здешнего компьютера и неплохо разбиравшимся в общей логике программ, которыми пользовался Нефедов. Но, конечно, посторонний не мог знать каждую программу в тонкостях и потому, хотя действовал весьма осторожно, на каждом шагу оставлял следы вторжения.
Были подавлены высшие цепи нефедовского анализа, низшие же остались в неприкосновенности. Иначе говоря, система как бы отупела, потеряла способность проникать в глубины. Компьютер все время оставался на поверхности, давал сравнительно примитивные ответы. На требование перейти к более высокому порядку испорченный собеседник отвечал односложно, что никаких дополнительных сведений сообщить не может. Расчет делался на то, что Нефедов не сразу заметит порчу.
Более показательными для выяснения мотивов были манипуляции с банком данных. Они касались исключительно иксляндского комплекса, точнее, той его части, которая указывала на американские связи. Была стерта вся информация, собранная самим Нефедовым в его походах на Уолл-стрит, в поездках в Токио, Лондон и Женеву. Такая же судьба постигла внесенные накануне сведения об итогах визита Йонсона в Калифорнию. Однако все, что касалось связей с Ватиканом и мафией, оставалось в неприкосновенности, как и данные о деталях скандала с контрабандой оружия.
Восстановление стертого и испорченного заняло немного времени. Нефедов мысленно благодарил себя за счастливую идею обезопаситься от мерзавцев. Как раз сегодня он собирался основательно проанализировать все, что собрано, чтобы прийти к предварительным выводам. Теперь же он должен был выявить все нарушения, ибо в действиях компьютерного вандала была важная дополнительная информация, которая могла помочь прояснить всю картину.
Пока из резерва на главный компьютер переписывались неиспорченные файлы, он думал о том, что теперь выбор главного варианта, пожалуй, облегчен. Будь он на месте преступника, стер бы и ватиканскую линию, и версию со скандалом. Тогда было бы легче замести следы. Разумеется, его могли специально водить за нос, отвлекая от этих конкурирующих версий. Но тогда преступник должен был раскрыть всю систему его защиты, а он вряд ли мог это сделать. Нет, он никак не мог предполагать, что Нефедов сразу же обнаружит вторжение и сразу выявит логику порчи. Расчет был явно на то, что хозяин будет в неведении пользоваться своей программой и что та выведет его именно на другие, а не на американскую версию.
Дисплей зажегся зелеными огоньками: «ПОЗДРАВЛЯЮ С ВЫЗДОРОВЛЕНИЕМ. ГОТОВО».
Сегодня Нефедова интересовали прежде всего «Кальмар» и все, что замыкалось на нем. Все клиенты фирмы «Кальмар» так или иначе связаны с разработкой космического оружия. То, что «Феникс» проводит испытания электромагнитной пушки по заказу Пентагона, стало ясно не только из приключений Йонсона в Силиконовой долине, но даже из скудных, но строго классифицированных газетных сведений. Какой-то корреспондент обмолвился об этом в своей заметке о «звездном бизнесе». Дотошный Брайт зафиксировал это обстоятельство в памяти компьютера. Без всякой задней мысли. Просто потому, что, согласно инструкции Нефедова, всякая информация о фирмах, занятых в программе СОИ, подлежала каталогизированию.
Но и другие фирмы, которых консультировал «Кальмар», тем или иным боком относились к военному бизнесу. Одни занимались лазерами, другие — инфракрасными датчиками, третьи — крупногабаритной оптикой, четвертые — антилокаторной защитой. Направление работ было совершенно четким, почти никаких отклонений.
Но какое отношение «Кальмар» и его окружение имеют к ВВФ? Кроме шарады, разгаданной в Женеве, не было, казалось, других свидетельств прямой связи между ними.
Он попросил компьютер выстроить всю систему фирм, скупавших акции ВВФ, и проанализировать их взаимные связи. Здесь было несколько групп, которые, на первый взгляд, не имели друг к другу никакого отношения.
Калифорнийская страховая фирма «Оксидентал секьюритиз» и связанные с нею «Роландз», «Э. Томсон», «Дж. Хаггер». Возможный интерес — акустическое оборудование.
Та же «Оксидентал секьюритиз» имела общих директоров с половиной американских фирм, фигурирующих в списке «Клейтон Бэринг» в качестве владельцев акций ВВФ. Однако не известно, остались ли акции у этих фирм или перекуплены кем-то другим.
Японская страховая компания «Дай лайф иншуренс». В ее правлении — президент Наритского университета, проводящего совместные исследования с «Э. Томсон». Президент «Дай лайф иншуренс» Татэкава Эйсаки числится директором фирмы «Онода» и самолетостроительной компании «Татэйси». «Онода» в числе первых получила контракт от военного ведомства США на разработку керамических систем для крылатых ракет. Он же директор банка «Нагасе», недавно купившего сан-францисский банк «Макинтош стейт», среди клиентов которого много фирм из Силиконовой долины.
