Дима поморщился: ему все это определенно не нравилось. Они с Глебычем, конечно, не были друзьями, но чтобы тот о свадьбе ни разу не заикнулся? Та ведь еще базарная баба.
– Нет, Лен, не в курсе, – старательно спокойно подтвердил он. – Никто ко мне по поводу подмены не подходил. И я не понимаю, почему…
– Я так и знала! – торжествующе заявила она, не став его дослушивать. – Это все звенья одной цепи, Дим! И если найти правильную ниточку и потянуть за нее, можно распутать все это дело!
Она посмотрела на него столь проникновенно, словно подозревала, что у Димы эта ниточка уже была. И он должен был признать, что она не совсем не права.
– Не вижу логики, – тем не менее возразил он, не желая бездоказательно обвинять кого бы то ни было. Сам накушался и никому не желал подобного. – Ты как будто согласилась, что я не имею отношения к проблемам сервиса. А сейчас цепляешься за ошибки в табелях, пытаясь пришить их к…
– Да ни к чему я не цепляюсь, Дим! – снова перебила его Лена и даже ногой топнула, сердясь на него за недогадливость. – Я пытаюсь тебя убедить в том, что все это не случайное совпадение! Кто бы ни стоял за все этой мошеннической схемой, у него явно на тебя виды!
Ее пылкость произвела на Диму куда большее впечатление, чем ее слова. Он не помнил, когда бы Ленка позволяла себе сильные эмоции. В голове от них зашумело.
– Какие еще виды, Лен? – тупо спросил он. – Я не собираюсь…
– Господи, какой же ты трудный иногда, Корнилов! – показательно взялась за голову Ленка. А следом ошарашила: – Тебя хотят подставить! Это же очевидно!
Дима звучно выдохнул.
– Ты с ума сошла, Черемуха! Как ты себе это представляешь?
Она пожала плечами, но ничуть не смутилась.
– Я не знаю как, – честно ответила она. – Но абсолютно уверена в том, что то, что ты называешь ошибками, никакие на самом деле не ошибки. Это делается целенаправленно! И если понять, что именно происходит в те дни, когда тебе ставят неправильные смены…
Дима покачал головой. Он был согласен с тем, что такие замены выглядели странновато, но вполне допускал мысль, что Николай Борисович просто зарапортовался и что-то напутал в общем обилии дел, и совершенно не верил в преднамеренность таких ошибок и попытках тем самым подвести его под монастырь. Это было что-то из шпионских фильмов, которых, очевидно, пересмотрела Черемуха.
– У меня алиби, – улыбнулся он, желая немного успокоить Ленку, которая принимала всю эту историю слишком близко к сердцу. – Глупо рассчитывать подставить человека, у которого есть алиби.
Однако она и с этим оказалась не согласна.
– Алиби – это хорошо, – сделала одолжение Ленка. – Но это единичный случай, Дим. А вот сегодня например? Есть у тебя какие-то планы при свидетелях? Или в другие дни, когда тебе рабочие дни неверно ставили? Я не проверяла еще, но, уверена, найду, и не один!
– Сначала найди, Лен! – жестко отпарировал Дима: ему, признаться, эти фантазии начали надоедать. – А потом обвиняй Милосердова! Ты же на него снова взъелась, я не ошибаюсь?
– Не ошибаешься! – огрызнулась Лена, тоже не довольная его твердолобостью. – Только он может проделывать все эти вещи с ведомостями, табелями, отчетами, деталями! Он руководит предприятием, и никто, кроме него, не имеет доступа к документам! Он набирает себе сотрудников, которые его устраивают и которые будут делать то, что он скажет! Он и тебя мог принять только потому, что ему козел отпущения был нужен, а у тебя СИЗО за плечами!..
– А если ты все-таки не права, Лен, и Николай Борисович не имеет ко всему этому никакого отношения? – уже мягче заметил Дима, признавая, что при всех этих вводных она иначе и думать не могла. – Он же столько лет с твоим отцом в одной команде работал и, кажется, не имел от него никаких нареканий.
– Значит, он просто отвратительный управляющий, не справляющийся со своими обязанностями! – отрезала Лена и на этом не остановилась. – А ты – болван, который не хочет видеть дальше своего носа! Нашел себе идола и молишься на него, считая праведником! Зря я вообще на тебя понадеялась! Кирилл предупреждал, что ничего путного из этого не получится, а я ему не поверила! Вот теперь и расхлебываю!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Дима свел брови и сжал кулаки. Кажется, он не заслуживал по меньшей мере половины из ее обвинений, но не это задело за живое.
– Какой Кирилл? – напряженно спросил он, хотя ответ и так был ясен.
– Догадайся! – съязвила Ленка и, резко развернувшись, направилась обратно в сервис, оставив Диму тяжело дышать от мигом захлестнувшей ревности.
Догадайся!
Чего тут догадываться, когда на Ленкином горизонте маячил только один Кирилл, способный просветить Ленку о том, что ничего путного из Корнилова не получится? Носивший совсем не романтичную фамилию Жнечков, зато сумевший не просто найти свое место в жизни, а отхватить тепленькое под солнцем. В отличие от Димы.
Выходит, Ленка снова с ним встречалась? Да не просто встречалась, а перемывала своему бывшему косточки, пока Дима пытался придумать, как помочь ей и ее сервису выбраться из ямы? А ей вовсе и не нужна была его помощь, когда Жнец одним словом мог оградить этот самый сервис от любых неприятностей или купить Ленке новый, если сильно попросит.
Кретин!
Дима с силой пнул попавшийся по дороге кусок кирпича и запустил руки в волосы. В душе начинался такой раздрай, какого не было, кажется, все двенадцать лет со дня Ленкиного побега. И вот она опять от него сбежала, пока он пускал слюни по ее преображению и думал о том, как снова не обидеть.
Какие обиды, когда она встречалась с парнем, однажды заставившем ее танцевать перед собственной сворой стриптиз? Дима ни за что в жизни не поверил бы, что Ленка способна простить и забыть такую подлость, если бы она сама об этом не сказала. И не плюнула тем самым ему в душу так, что, кажется, от этого не отмыться.
Он резко выдохнул, словно надеясь хоть немного избавиться от яда, разливавшегося сейчас по всему телу, но это был не тот случай. Дима не ревновал ни одну из своих бывших: нашли ему замену – и отлично, он к тому времени уже с другой оттягивался.
С Ленкой все было по-другому. Он как-то сразу принял ее в себя, позволив стать частью его самого, и выдирать ее из собственной плоти было физически больно. Почти двенадцать лет он медленно, как присохший бинт с открытой раны, отрывал ее от кровоточащей души, а сейчас Ленка просто дернула со всей силы – так, что Дима едва не взвыл, – и все равно не избавила от себя. Нет, от нее так просто не отделаешься. Черемуха выжимала все соки, даже будучи за тридевять земель. А сейчас – когда здесь, так близко, почти снова его…
Она же недавно еще просилась в его, Димины, объятия! Говорила, что он ей нужен, что ей с ним спокойно, что она с ума бы сошла, если бы не он! Врала? Жалела? Или Жнец оказался лучшей опорой? К нему ведь тогда из Диминых объятий побежала, иначе сказала бы, с кем встречась! А он, как последний дурак, ночами не спал, чтобы избавить ее от забот и соблазнить-таки на какое-нибудь развлечение.
Кажется, развлечений у Елены Владимировны и без него хватало по горло. И все, что когда-то между ними было, осталось в той самой юности, в которой остался и настоящий Димка Корнилов – бесшабашный, бесстрашный, живущий сегодняшним днем и не оглядывающийся назад. Того Димку Черемуха любила. А нынешнего терпела, раз уж так случилось, что избавиться от него по доброте душевной она не могла.
Ну и черт с ней, навязываться он точно не станет! Пусть разбирается со Жнецом, пусть с ним бегает на свидания, пусть его разводит на объятия, пусть ему подставляет для поцелуев губы, пусть его рукам позволяет стаскивать с себя одежду и скользить ладонями по спине, по талии, по бедрам, срывая дыхание и теряя себя от желания…
В паху заныло, как всегда от фантазий о Ленке, но Дима от этого только окончательно озверел. Все, хватит! Любовь хороша, когда кому-то до нее есть дело! До его любви дела не было ни Ленке, ни самому Диме! А значит, пора с ней кончать! Они все с Ленкой выяснили, и дорожки их, пересекшись на пару метров, теперь разбегутся окончательно! Может, тогда наконец отпустит и позволит начать все заново. Не с Черемухой. Не в этой проклятой одержимости!
