Как в юности, пропади все следующие двенадцать лет пропадом! И не было на свете ничего важнее и нужнее, чем этот вот неукротимый взаимный смех, от которого ломило щеки и начинали побаливать мышцы пресса, зато просветлялась голова и растворялась чернота в сердце.
– Ты изверг, Корнилов! – кое-как, обхватив ладонями щеки, выговорила Ленка. – Ты почему меня смешишь? У нас с тобой, между прочим, серьезный разговор был, а я теперь даже дышать серьезно не могу!
Кажется, смешила именно она, как и возводила на Диму напраслину, но какое это имело значение?
– Изверг после болвана – это уже прогресс, Черемных! – заметил он и хмыкнул, увидев, как уголки ее губ снова поползли в улыбку. – Еще немного – и до шалопута дослужусь. И тогда одной премией ты не отделаешься!
Шалопутом Лена его называла, когда он совершал какой-нибудь залихвацкий поступок, вроде переноса ее на руках через залитую водой проезжую часть. И она должна была, конечно, нахмуриться за очередную его несерьезность и столь нелестное отношение к ее инициативе с окладом, но слишком нахальная корниловская физиономия заставила только погрозить кулаком и снова прыснуть и отдаться беспечному смеху.
– Ох, Корнилов!..
– Ох, Черемуха!.. – рассмеялся с ней в унисон Дима, оставляя позади все еще теплившиеся обиды. Может, им обоим нужна была эта странная встряска с взаимными обвинениями? Теперь, когда все они прозвучали, словно бы не осталось последнего камня за пазухой. А в груди распускалась давно забытая уверенность в том, что все еще впереди и что он обязательно возьмет свое – возьмет то, что всегда ему принадлежало и в чем он нуждался больше всего на свете. – Ленка…
– Добрый день, молодые люди! – раздался позади голос Милосердова, и смех оборвался, как по команде. Ни один из них не заметил, как Николай Борисович зашел в кабинет, и теперь следовало понять, как давно он стоит за их спинами. – Ваш смех слышен даже на соседней улице, – продолжил тем же откровенно осуждающим голосом Милосердов. – Я рад, конечно, что у вас хорошее настроение, но, боюсь, остальные сотрудники могут не понять этого веселья посреди рабочего дня.
Ленка тут же сузила глаза и вызывающе посмотрела на своего управляющего.
– Почему они должны что-то понимать? – довольно резко поинтересовалась она. – Их дело – выполнять свою работу и получать за это зарплату. Никакие оценочные суждения в их обязанности не входят!
Дима незаметно усмехнулся: вот это была настоящая Ленка, от прямолинейности которой порой стрелялась даже завуч. И ее лучше было не трогать.
Николай Борисович поморщился и шагнул вперед.
– Насчет зарплат я и хотел поговорить с вами, Елена Владимировна, – достаточно смиренно сообщил он. – Если можно, в более спокойной обстановке и желательно наедине.
Ну еще бы! Не при охране же подобные вещи обсуждать, ее это вообще никак не касается.
Дима поднялся, не давая Лене ответить: не тот случай, чтобы втягивать ее в конфликт с управляющим. Которому, по-хорошему, вообще не следовало бы ничего знать об их отношениях.
– Я пойду, Елена Владимировна, – откланялся он и предупреждающе качнул головой на Ленкину попытку возразить. – Спасибо за билеты: Кирюха давно в цирке не был, порадую его, когда из школы вернется.
Она пару раз недоуменно моргнула, однако быстро сообразила, что он играет для Милосердова, чтобы тот не начал задавать ненужных вопросов.
– Не за что, Дмитрий, – кивнула она, отпуская его. – Буду рада, если Кириллу понравится представление.
Они обменялись дежурными улыбками, и, когда за Димкой закрылась дверь, Лена перевела взгляд на Николая Борисовича.
– У соседки ребенок заболел, она попросила билеты пристроить, – на ходу сочинила она не слишком правдоподобное объяснение для управляющего и указала на стул, предлагая ему садиться. Николай Борисович чуть поддернул брюки и воспользовался ее предложением. Лена тем временем прикрыла чистым листом бумаги документы, которые они до этого изучали с Димкой, и взяла ручку, готовая слушать. – Кстати, Николай Борисович, раз уж вы решили поднять тему зарплаты, объясните мне, пожалуйста, почему Корнилов получает меньше других охранников? Кажется, никаких допов за выслугу лет у нас в этом плане не положено.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Не положено, – согласился Николай Борисович. – Но Дмитрий при устройстве на работу сам согласился на такой оклад, и я не видел смысла уговаривать его подумать в этом отношении.
Теперь поморщилась Лена.
– Не вы ли говорили мне, что у него была сложная ситуация и он не имел возможности торговаться? – напомнила она. – Не кажется ли вам, что это выглядит как минимум некрасиво, а как максимум тянет на желание воспользоваться этим самым сложным положением в своих целях?
Лена не желала говорить о тех зарплатах, которые, вероятно, и привели к ней Милосердова. Она все решила и не собиралась ни отказываться от своего решения, ни оправдываться перед заместителем. У нее были к нему свои вопросы, и вот их-то она и хотела поскорее задать.
– Не слышал, чтобы Дмитрий хоть раз высказывал недовольство, – попытался на корню обрубить эту тему Николай Борисович. – Или вы и ему хотите отщипнуть от общей кормушки? Смотрите, Елена Владимировна, о вас с Корниловым и так уже слухи не самые приятные по салону ходят…
Кто бы сомневался!
Лена сдвинула брови.
– Что касается слухов, то не советую им верить и, тем более, их распространять, – жестко заявила она. – Что касается зарплаты Корнилова, то с этого месяца он будет получать ровно столько же, сколько и остальные охранники, плюс премию за помощь механикам. И никаких возражений я не принимаю!
Милосердов хотел было что-то сказать, но потом передумал. Пожевал губами, положил сомкнутые руки на Ленин стол.
– Возражать я не стану, – наконец проговорил он, – вы советов не слушаете, Елена Владимировна, предпочитаете набивать собственные шишки, вот и набивайте себе на здоровье, когда станете сводить дебет с кредитом. Я понимаю ваше желание заработать популярность у подчиненных, хоть и не одобряю выбранный вами метод. Однако в данный момент это заботит меня куда меньше, чем ваши странные отношения с Дмитрием Корниловым. Позвольте…
– Не позволю! – оборвала его Лена и раздраженно положила ручку на листок. – Какими бы странными ни были привидевшиеся вам отношения, вас они ни касаются! И я искренне надеюсь, что мне не придется напоминать вам об этом еще раз!
Николай Борисович вздохнул и заговорил абсолютно ненавистным Лене снисходительным тоном.
– Леночка, послушай, – мягко начал он. – Я не в обиду и не для того, чтобы поссориться: упаси бог! Но ты же знаешь, что у меня нет ни жены, ни детей, и единственным близким мне человеком много лет был Володя. Мне никогда не была безразлична его судьба, и я не хотел бы, чтобы он расстраивался, узнав, что его дочь связалась с… неблагонадежным человеком.
Лена заставила себя укротить гнев из-за очередного вмешательства Николая Борисовича в ее личную жизнь, чтобы выяснить его истинное отношение к Димке.
– И в чем же он неблагонадежный, Николай Борисович? – иронично поинтересовалась она. Тот как будто удивленно развел руки.
– Ты же и сама все знаешь, Леночка, – ответил он. – Дмитрий по юности лет сидел в СИЗО. Потом перебивался на вахтовой работе, а там далеко не самые порядочные люди. С прошлой работы, из школы, со скандалом и статьей в трудовой вылетел – неужели этого мало, чтобы обходить его стороной?
Лена глубоко вдохнула и медленно выдохнула. Только бы не потерять над собой контроль и не выдать раньше времени этому «радетелю» свои подозрения. Из-за его показного чистоплюйства обратные обвинения так и вертелись на языке.
– Кажется, месяц назад вы преподносили мне историю жизни Корнилова совсем под другим соусом и утверждали, что человеку всегда надо давать шанс, – напомнила она. – Что изменилось за столь короткий срок? У вас с ним конфликт? Он вас чем-то обидел?
Милосердов махнул рукой.
– Бог с тобой, Леночка, какие обиды? Какой конфликт? Что мне делить с охранником? Я всего лишь волнуюсь за тебя и переживаю за Володино сердце. Дмитрий, не спорю, привлекательный молодой человек и, вероятно, знает подход даже к столь серьезным девушкам, как ты, но поверь моему опыту: ничего хорошего из этого не получится. Добро если он действительно увлекся тобой, а ну как просто решил воспользоваться твоим положением? Смотри, ты и билеты ему, и зарплату повысила…
