— «Да».
— «И в этом случае вы не стреляли в мистера Хансена?»
— «Нет, не стрелял».
— «Это сделал ваш напарник, полицейский Смит?»
— «Да».
— «Он был вашим напарником несколько лет?»
— «Да».
— «Наверное, вы побывали с ним во многих переделках?»
— «Да, пару раз пришлось».
— «И для вас полицейский Смит больше чем напарник — он ваш друг?»
— «Да».
— «Вы верный друг?»
— «Да».
— «Вы никогда не предаете друзей, не так ли?»
— «Нет, сэр».
— «И частью неписаных правил полицейского является поддержать напарника, если он в беде, это правда?»
— «Ну да». (Он мог бы отрицать это, но присяжные и все остальные знают об этих правилах.)
«Полицейские часто попадают в опасные ситуации и даже рискуют жизнью?»
— «Да, это так».
— «Одна из таких ситуаций — прийти в незнакомое место, где тебя, возможно, поджидает не совсем нормальный человек, который может быть вооружен. Это правда?»
— «Да».
— «Полицейских специально учат не паниковать, быть спокойными, осторожными и внимательными в таких ситуациях, не так ли?»
— «Да».
— «Но полицейские все же остаются людьми. Несмотря на подготовку, они могут запаниковать и совершить ошибку?»
— «Наверное».
— «Полицейский Смит вошел в дом Хансенов впереди вас — он вошел первым?»
— «Да».
— «И конечно, вытащил оружие из кобуры?»
— «Да».
— «И вы тоже?»
— «Да».
— «Вы считали, что это опасная ситуация?»
— «Да. Звонившая сказала, что муж собирается убить ее».
— «Поэтому в крови заиграл адреналин, образно говоря?»
— «Можно и так сказать».
— «Ладно, но по крайней мере эта ситуация требовала от вас, скажем, достаточной настороженности». (Эта фраза говорит свидетелю, что мы пытаемся понять ситуацию, в которой он оказался.)
«Да».
— «А вас готовили к тому, чтобы защищаться от вооруженных субъектов?»
— «Да».
— «Поэтому когда вы услышали выстрел напарника, то, должно быть, были потрясены?»
— «Да. Я услышал, как он закричал: „Выходи оттуда!“ — а потом выстрелил».
— «Вы не видели мистера Хансена, когда он выходил из спальни?»
— «Нет».
— «И конечно, не видели его, когда в него стреляли?»
— «Нет».
— «Но вы говорите, что позже видели пистолет под его телом?»
— «Да, видел».
— «Должно быть, вы находились в очень опасной ситуации, полицейский Джонс. Я имею в виду, если бы полицейский Смит подложил пистолет под тело мистера Хансена, что бы вы сказали присяжным?» (Противная сторона возражает на основании того, что вопрос подразумевает факт, не присутствующий в вещественных доказательствах. Судья поддерживает возражение.)
«Вы, конечно, понимаете, что, если полицейский Смит застрелил невооруженного мистера Хансена, у вас двоих будут очень крупные неприятности?» — продолжаем мы.
«Ну, наверное».
— «Вы разговаривали с полицейским Смитом о „лишнем“ пистолете?»
— «Нет».
— «Вы слышали, как он разговаривал о „лишнем“ пистолете с другими людьми, не так ли?» (Основано на показаниях двух других свидетелей, которые слышали, как Джонс упоминал об этом.)
«Нет, не разговаривал».
— «Но разве вы не знали, что он носит с собой „лишний“ пистолет?»
— «Нет».
— «Расскажите, пожалуйста, присяжным, что такое „лишний“ пистолет».
— «Это незарегистрированное оружие, которое подбрасывается субъекту, если полицейский застрелил его по ошибке».
— «А идея заключается в том, чтобы убийство выглядело как самооборона, не так ли?»
— «Да».
— «Разумеется, вы не обыскивали полицейского Смита на предмет „лишнего“ пистолета, прежде чем войти в дом Хансенов?»
— «Конечно, нет».
— «Вы знали, что в полицейского Смита до этого уже стреляли?»
— «Да. Он мне рассказывал».
— «Это, наверное, очень страшно, когда в тебя стреляют, ведь так?»
— «Да, страшно».
— «В вас когда-нибудь стреляли?»
— «Нет».
— «А если у субъекта в руках оружие, то лучше выстрелить первым, а вопросы задавать потом?»
— «Может быть».
— «Вы говорили, что являетесь верным другом полицейского Смита».
— «Да».
— «Если бы он совершил ошибку и застрелил мистера Хансена, вы бы никогда не сказали, что он подложил покойному „лишний“ пистолет, не правда ли?»
(Противная сторона возражает. Суд принимает возражение.)
«Полицейские должны поддерживать друг друга?»
— «Если они действуют честно, то да, должны».
— «Эта ситуация могла сильно повлиять на вас. Вы доложили бы начальству, если бы полицейский Смит по ошибке застрелил мистера Хансена, а потом подложил покойному пистолет?»
— «Да, доложил бы». (Поверят ли этому присяжные?)
«Вы разговаривали с полицейским Смитом до того, как занять свидетельское место?»
— «Да».
— «Когда состоялся этот разговор?»
— «На прошлой неделе».
— «Где?»
— «В „Мясном ресторане Джейсона“».
— «Расплачивался он?»
— «Да. Это была его очередь расплачиваться».
— «Он говорил вам, какие показания собирается давать?»
— «Нет».
— «Вы никогда не обсуждали его или ваши показания?»
— «Нет». (Поверят ли этому присяжные?)
«Вам важно, чтобы его и ваши показания совпали?»
— «Не думал об этом».
— «Вам хочется, чтобы это дело закончилось в пользу полицейского Смита и города, не правда ли?»
— «Конечно!»
— «Вы будете переживать, если присяжные решат, что полицейский Смит подложил пистолет покойному мистеру Хансену, не правда ли?»
— «Не думаю, что это было бы справедливо».
— «В конце концов, он ваш друг и напарник».
— «Да».
— «И сделаете все возможное, чтобы помочь ему выпутаться?»
— «Нет, если для этого мне придется лгать под присягой».
— «Если вы решите солгать под присягой, вы же нам об этом не скажете, не так ли?»
(Возражение противной стороны, так как она считает вопрос спорным и основанным на выводах. Поддержано судом.)
«Вы слышали, как миссис Хансен кричала, что у ее мужа никогда не было оружия, что его подложили вы, полицейские, не правда ли?»
— «Я не разобрал, что она кричала».
— «После выстрела вы отвели ее на кухню?»
— «Да».
— «Вы впервые увидели пистолет под телом мистера Хансена, когда вернулись из кухни?»
— «Да нет, я увидел его, когда первый раз вошел в дверь».
— «Вы не можете точно рассказать нам, что делал полицейский Смит, пока вы были на кухне, не правда ли?»
— «Нет».
— «И вы не видели мистера Хансена перед тем, как выстрелил полицейский Смит, не так ли?»
— «Нет».
— «Значит, вы не видели собственными глазами, подкладывал ли полицейский Смит пистолет под тело жертвы, не правда ли?»
— «Я знаю, что он этого не делал».
— «Ни вы, ни полицейский Смит, ни управление полиции не смогли связать этот пистолет с мистером Хансеном, не так ли?»
— «Нет».
— «„Лишние“ пистолеты — это те, которые нельзя связать ни с одним человеком, так ведь?»
— «Наверное».
— «Это то оружие, которое полицейские на всякий случай носят с собой, чтобы использовать в подобном деле?»
— «Мне это неизвестно».
— «Благодарю вас, полицейский Джонс. Понимаю, что вы попали в затруднительное положение. Сожалею, что пришлось вас вызвать».
Никто не смог бы заставить полицейского Джонса признать что-либо относительно «лишнего» пистолета, предположительно подброшенного под труп мистера Хансена. Ни один адвокат, ведущий перекрестный допрос, — каким бы умным, жестким, снисходительным или сообразительным он ни был (не исключая Перри Мейсона), — не может добиться от свидетеля признаний, которые тот не хочет давать. У свидетеля имеются на то свои причины: в данном случае лояльность полицейского Джонса по отношению к своему напарнику и желание сохранить репутацию среди коллег-полицейских. Эти причины перевешивают нежелание полицейского лгать под присягой.
Необходимость говорить неправду — от маленькой лжи до грандиозного обмана, который может изменить всю жизнь, — является решающей во многих обстоятельствах, с которыми мы сталкиваемся ежедневно. Присяжные это знают. Именно для этого они и существуют: чтобы оценить поведение свидетеля и сравнить его историю с собственным повседневным опытом.
Например, мы знаем, что родители солгут, чтобы спасти жизнь ребенка, супруг солжет, чтобы спасти брак. А там, где на кон поставлены деньги, свобода или глубокая внутренняя убежденность, солгать может даже самый честный свидетель, поскольку то, что он защищает, — свобода, брак, деньги, священные принципы — для него дороже присяги «говорить правду, только правду и ничего, кроме правды». Только очень наивные люди могут верить, что под присягой свидетели не лгут. Если это им выгодно, они поступаются принципами — даже самые честные из них.
