— Добрая, наивная душа — и подарок, и наказание.
Не поняв суть слов старушки, Эммили вежливо улыбнулась и снова присела рядом, не зная, как прервать или продолжить общение.
— У тебя день рождения сегодня, красавица?
— Да, а как Вы узнали? — Она немного смутилась, оглядываясь и предполагая, что возможно это розыгрыш от подруг.
— Вижу, дочка. Подарок сделать хочу за твою доброту. И не только тебе…
— Ну что Вы, не стоит.
— Стоит, дочка, решение уже принято. Желание твое исполню самое сильное, — и тут же остановила рукой, — нет-нет, вслух говорить не надо, и так знаю. Сбудется. Только будь осторожна, верь, но не доверяй без оглядки. Твоё сердце осветит верный путь и выведет правильной дорожкой, если правильно его услышишь.
Прозвучало жутковато, как некое предсказание. Но не успела девушка спросить, о чём вообще идет речь, как старушка тяжело поднялась, оставив купленную бутылку на скамье.
— Подождите, а как же вода? — Эммили растерянно смотрела ей вслед и видела, как та вздохнула, махнула рукой и … исчезла. Буквально растворилась в воздухе. Протерев глаза и ущипнув себя, Эммилия огляделась еще раз. Старушки не было нигде.
— Привидится же такое, романов перечитала, — расхохоталась она и, прихватив сумку, спешно зашагала по той же дорожке, что и бабушка ранее, спеша скорее оказаться в своей комнате, в таком спокойном и уютном доме, где всё просто и понятно.
Там она чувствовала себя не просто в безопасности. Родной дом был местом, даже в воздухе которого витала любовь. Её родители поженились через неделю после знакомства и с тех пор не расставались. А единственного ребенка баловали всем возможным и окутывали лаской. Дали прекрасное образование, оплатили и университет, поддерживали во всех начинаниях и в любой ситуации. Эммили хотела такую же семью. Чтобы за мужчиной как за каменной стеной, чтобы понимание с полуслова, чтобы чувства не угасли и спустя долгие годы…
А тем временем на парковой скамье под теплыми лучами солнца, в которых танцевали пылинки, осталась лежать одинокая бутылка воды и томик недочитанного романа.
Глава 41
Праздник удался на ура, как всегда.
Получив гору подарков, лавину поздравлений и море объятий, уставшая Эммили укладывалась спать в своей словно кукольной комнате, поставив на беззвучный режим новенький, только подаренный телефон последней модели. Желание она, конечно, загадала другое, но пока ничего не предвещало его исполнения, да и родители о нём не знали. Поэтому старушка, конечно, просто посмеялась над ней.
Крепко зажмурив глаза, она окунулась в мечты, как делала всегда перед сном. Безусловно, Эммилия понимала, что уже взрослая, чтобы верить в такую чепуху, что чисто теоретически в мире существует зло, а ей просто повезло вырасти в условиях любви и ласки. Но так хотелось, чтобы хотя бы часть из описанного в книгах оказалась правдой.
Хотелось повстречать прекрасного идеального мужчину, который бы берег её и был нежен, путешествовать с ним, создать крепкую семью, быть друг для друга поддержкой и опорой. Быть особенными. А не просто встречаться некоторое время ради развлечения. Чтобы раз и на всю жизнь…
Свой роман она забыла по рассеянности сегодня в парке, но расстроилась не сильно, надеясь, что он попадет в добрые руки, а она просто купит новый. Книг в её доме было очень много. Отец даже переделал одну комнату в библиотеку, чтобы угодить дочери. И чего там только не было. От энциклопедий до бульварных романчиков. И девушка прочитала каждую из тысячи экземпляров.
Мама иногда в шутку ворчала, что папа её балует, хотя сама лелеяла дочь больше своих любимых капризный азалий и орхидей. И Эммилия была очень благодарна своим родителям за то, что в её жизни совсем не было невзгод, а все проблемы решались звонком любимому папочке.
Почувствовав, что проваливается в сон, девушка сладко потянулась и перевернулась на другой бок.
Но тут в её ребро уперлось что-то твердое и острое. «Странно, — сквозь сон подумала она, — сама же постель перестилала, и ничего такого не было».
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Откуда-то подул ветерок. Неужели ещё и окно открылось?
Решительно Эммили открыла глаза и обнаружила, что лежит на ветках и траве на полянка у самого леса в одной ночной рубашке. Потерла глаза несколько раз, ущипнула себя за бедро, усевшись, но пока не решаясь встать. Это не может быть реальностью. Что за глупость?
Глухой лес пах сладкими травами и ягодами, а сверху был покрыт толстым слоем тумана, который делал ночную полутьму практически осязаемой.
— Мама? — Дрожащим голосом позвала Эммилия и тут же сжалась, услышав громкое эхо.
Боже. Что если тут обитают дикие животные? Как она здесь оказалась? Что ей теперь делать? Стало очень страшно. Мысль, что именно так начинаются всякие фантастические триллеры и ужасы, она старалась отмести. Получалось слабо.
Может у неё лунатизм? Но что-то поблизости не видно ни единого дома или хоть какого-то признака нахождения людей, а далеко она сама уйти просто не могла. Если же её похитили бандиты, то почему оказалась одна? Не терять оптимизм было сложно, но Эммили предприняла хотя бы попытку.
Услышав шорох в ближайших кустах, отпрянула в противоположную сторону. А из-за глухой растительности показался старик, одетый весьма странно и с холщовым мешком в руках. На первый взгляд он не выглядел маньяком, даже наоборот внушал какое-то доверие и появилась надежда, что может помочь, пока он не начал говорить.
— Фух, еле нашел тебя. Великий Алмазный дух! Как же далеко от замка перенеслась.
— От замка? — Эммили не могла поверить в происходящее. — Это шутка такая, да? Розыгрыш?
— Такими вещами не шутят, дочка. Поднимись с земли, тебе здоровье беречь надо. Ночь сегодня холодная.
— Где я? И кто Вы?
— Я бессменный конюх королевской семьи вот уже третью сотню лет, дедушка Эвир можешь звать, а ты… Так сразу и не расскажешь. Поднимись, да приоденься, по дороге в замок всё тебе расскажу.
— Третью сотню? В замок?
— В замок, дочка. Как зовут-то тебя?
— Эммилия.
— Держи, Эммилия, платье кое-какое тебе раздобыл, на первое время пойдет.
Пока она переодевалась, чтобы не щеголять перед столь почтенным старцем своей пятой точкой и глубоким вырезом декольте, дедушка деликатно отвернулся, продолжая говорить.
— Как придем, представишься всем моей троюродной внучатой племянницей. Скажем, что приехала издалека. Попрошу взять тебя в замок служанкой пока, а там…
— Служанкой? А если я не хочу? Да и вообще не понимаю…
— Слушай, дочка. Я тебе помогу, чем смогу. Но свой путь ты должна сама пройти. Подсказывать мне нельзя. На первое время служанкой, а там как уж Великий алмазный дух рассудит. Ты в магической стране драконов. Наверняка в твоем мире это диковинка, но лучше этого не показывать. Никому не говори, что ты из другого мира, иначе определят в рабы. Тебе такого нельзя.
Эммилия хихикнула.
— Драконов же не существует.
— Здесь существуют и ещё как. Люди служат им лишь слугами, прав у нас особо нет. Коли удастся тебе изменить это — хорошо, а нет — на то воля высшая.
— Какая воля, дедушка? Я обратно хочу. Домой. У меня родители там.
— Как уж Великий распорядится, суждено — вернешься, а нет — может и сама захочешь остаться. В любом случае отправить тебя обратно можно только с помощью старинного амулета королевской семьи. Он сейчас на хранении у молодого наследного короля Азара.
— Азар, — механически повторила Эммили и неожиданно для себя самой почувствовала, как приятно произносить такое красивое имя. Ей сразу представился тот самый отважный рыцарь. Только такой должен носить столь звучное и смелое имя. Вот бы его увидеть.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Попросишь короля, как представится возможность, может он тебе его и подарит. Но это позже, пока нельзя.
— Как же, Вы говорите, люди — рабы, а он мне свой амулет подарит…
— Так с каждым можно найти общий язык, попробуй. Возможно когда-нибудь, этот амулет и вовсе будет принадлежать тебе. Но об этом тоже потом. Сейчас тебе нужно знать, что в королевстве драконов наступили тяжелые времена. С каждым годом нарастает недовольство подданных, наследники королевской крови слабеют в магических силах, что угрожает нападению со стороны соседних государств. А наши правители, как мы не бились, не могут избавиться от жестокости в своих жилах — будто заколдованный этот королевский род. Хотя почему же будто?
