– А она говорила мне, – подчеркнул Кип.
– Затем до нас стали доходить слухи, – продолжил Пайпер, – что наших людей забирают, либо их близнецы, либо враги их близнецов.
– Камеры Сохранения, – пробормотала я.
– Да. И не только Советники этим пользовались. Было несколько донесений о богатых Альфах, не связанных с Советом, которые платили за то, чтобы их близнецов-Омег держали в заключении для своей безопасности.
Как много их осталось там, подумала я, запертых в камерах?
– Теперь стало еще хуже, – снова заговорил Пайпер. – Около пяти лет назад Совет серьезно взялся за регистрацию, настаивая на том, чтобы постоянно следить за каждым нашим шагом.
– Есть причина, по которой они так жестко навязывают регистрацию, – я вспомнила мужчину, которого солдаты избивали в Нью-Хобарте. – Это нужно, чтобы использовать связь между близнецами и манипулировать нами. Имея эти сведения, они смогут решать, кто им не нужен, а кем можно воспользоваться в определенных целях. Я не знаю, как они отслеживают всё это, но именно регистрация лежит в основе многого, что они сейчас делают.
– Согласен, – кивнул Пайпер. – Но регистрация – это лишь начало. Теперь стали отовсюду приходить и другие вести: что Омеги, которые уходят в приют, никогда не возвращаются. Затем до нас дошли слухи о пропавших детях и экспериментах. Похоже, им даже поселений и Камер Сохранения стало недостаточно.
Кип громко отодвинул стул.
– Мы уже тебе об этом рассказывали, во всех деталях, и это не слухи.
Я взяла Кипа за руку, а Пайпер ответил:
– Да, вы рассказывали. И детали, которые вы нам сообщили, бесценны. И это подтверждает наши подозрения в отношении Совета и всего того, что, как мы опасались, сейчас наступает.
– Вы опасались, что это наступает? – съязвил Кип. – Спасибо за предупреждение.
– Мы точно не знали, что именно наступает. Но мы знали о новой власти в кабинете Совета, переплюнувшей даже Воительницу. Молодой Альфа. Начал совсем юным, но быстро поднялся. Действует под именем Реформатор.
Мои пальцы на руке Кипе мгновенно сжались. Пайпер продолжил:
– Сразу после своего восхождения он начал проталкивать радикальную линию, направленную против Омег. Вводил всё больше и больше ограничений для наших людей. Вел политику, чтобы гнать нас в приюты. Дальше – больше.
– Так это он правит Советом? – я с удивлением отметила, что мне удалось справиться с голосом и спросить вполне спокойно.
– Нет, – покачал головой Пайпер. – Он слишком молод и слишком радикален.
Из кипы бумаг на столе он вытянул один лист, который с первого взгляда напоминал рисунок фамильного древа. На нем был начертан список имен, более шестидесяти, каждый с изображением, и все соединены между собой стрелками. Он взглянул на Кипа.
– Ты умеешь читать?
Кип нетерпеливо кивнул. Пайпер установил палец на начало листа.
– Судья, – прочитала я и посмотрела на изображение рядом с подписью: старое лицо с пышной седой шевелюрой.
Пайпер кивнул.
– Он правит уже больше десяти лет и вначале был очень могущественен. Но мы давно подозревали, что теперь он номинальная фигура. Он им нужен – ему доверяют, более-менее симпатизируют, даже некоторые из наших людей. Но он всегда отличался умеренностью во взглядах. В былые дни он выступал против налогов и позволял совместное проживание в восточных регионах. Но эти новые лица – вовсе не его последователи.
– То есть теперь в Совете он в меньшинстве? – спросил Кип.
– Либо они держат его близнеца, – изрекла я бесстрастно.
– Мы думаем, что и такое возможно, – согласился Пайпер. – Человек с его убеждениями вряд ли станет использовать Камеры Сохранения для собственной безопасности. Мы думаем, что они держат его близнеца и тем самым манипулируют им.
– И кто это – они? – спросила я, хотя и так знала ответ. Палец Пайпер скользнул по схеме вниз, к группе имен.
– Вот: реальную власть имеют, по крайней мере, последние несколько лет Воительница, Инспектор и Реформатор. Все молодые и все радикальные.
Я наклонилась, чтобы рассмотреть изображения рядом с каждым именем. Лицо Инспектора выглядело несообразно дружелюбным. Под копной кудрявых темных волос глаза смотрели вполне приветливо, а на губах витала улыбка. Справа от него я увидела портрет Воительницы. Тонкое лицо, длинные светлые волосы зачесаны назад. Черты казались крупноватыми: дугообразные брови, выдающиеся острые скулы. В глазах не хватало той живости, что читалась у Инспектора, ее взгляд смотрел оценивающе и властно. Пайпер заметил, как внимательно я рассматривала изображения.
– Ты слышала о ней?
– Каждый слышал, – кивнула я.
– Хотелось бы мне никогда о ней не слышать, – признался он. – Она на редкость жестока. В сравнении с ней Инспектор и тот выглядит сторонником Омег.
Затем я увидела лицо Зака: Реформатор. Рисунок был схематичным, но художник хорошо постарался, изображая глаза Зака: их напряженное внимание и настороженность.
– Узнаешь кого-нибудь из этих лиц? Или имен? Значат ли они что-нибудь для вас? – он придвинул бумаги ко мне поближе.
Это мне напомнило о наших встречах с Исповедницей и ее картой. Я с одинаковым вниманием изучила все лица, но мои мысли и мой взгляд возвращались к Реформатору. Как ужасно, думала я, когда тебе приходится вот так скрываться: создать некий образ и всегда его придерживаться.
– Я слышала об этих двух, – указала я, тщательно следя за голосом. – Инспекторе и Реформаторе. Нам о них рассказывали в Нью-Хобарте.
Затем я увидела ее. Это изображение не было связано с древоподобной схемой остальных имен. Оно размещалось слева в пустом углу листа. Вслед за мной Пайпер посмотрел на набросок, изображающий лицо со спокойной усмешкой.
– Я всё думал, когда ты ее заметишь. Исповедница. Твой старый друг.
– Не совсем, – вымолвила я.
Я не могла отвести от нее взгляд. Просто удивительно, как несколько умелых штрихов смогли возродить весь ужас тех встреч в Камерах Сохранения и вторжения в мой разум. Пайпер продолжил:
– Она появилась на сцене около шести лет назад. Думаем, ее нанял Реформатор.
– Почему она работает с ними? – спросил Кип.
– Знаю, это кажется немыслимым, что она работает на тех, кто желает избавиться от таких людей, как она. Людей, как мы, – сказал Пайпер. – Но я думаю, что она работает скорее с ними, чем на них. Исповедница сильна. Они понимают это, используя ее в своих делах. В общем, она не пешка.
Я смотрела, как его палец задержался на лице Исповедницы, и вспомнила страх в голосе Зака, когда он говорил о ней.
– Я могу понять, почему она нужна им. Я вижу ее силу, – сказала я. – Но что ей нужно от них? Как сказал Кип, она-то что там делает?
Пайпер засмеялся.
– Ты думаешь, все Омеги хорошие? Что все они работают на благо человечества? Что нет Омег, которых можно подкупить золотом, властью или защитой?
Я встретила его взгляд.
– Что тогда насчет Альф? Ты считаешь, что все они – зло?
Он не ответил, снова посмотрел на лист, затем ткнул в лицо Зака с такой силой, что я едва подавила порыв сморщиться.
– Все наши источники приносят нам одинаковые вести – ключ в Реформаторе. Воительница по-своему труслива, Инспектор всегда выступал против Омег, но именно Реформатор начал вводить новую жесткую политику. Мы не знаем точно, держит ли он близнеца Судьи, но распоряжается всем именно он.
Хоть я приложила все усилия, чтобы не смотреть на изображение Зака, но увидела, как Кип вновь скосился на рисунок, внимательно прищурившись. Пайпер тоже это заметил.
– Он один, Кип. Как раз после его назначения в Совет, когда он взял Исповедницу работать с собой, чуть больше пяти лет назад, наши люди и стали исчезать. Не только близнецы Советников. Но и другие, причем в огромном количестве. Такие, как ты.
Кип вскинулся.
– Чья жизнь ничего не стоит, ты хочешь сказать?
– Я хочу сказать, люди, у которых нет прямой связи с Советом. Есть шанс, конечно, что твой близнец имеет какое-то отношение к Совету. Но это не сужает вопрос настолько, насколько ты надеешься. Там несколько сот советников, почти половина из них – женщины. Затем помножь на других женщин-Альф, которые так дороги советникам, что они захотят их защитить: жены, дочери, помощники, друзья. Любой из них может, в конечном итоге, иметь своих Омег в резервуарах. Но больше похоже на то, что у тебя нет связи с Советом. Что ты один из многих, кого они забрали для своих экспериментов. Омег, не имеющих ценности.
– Не имеющих ценности, – повторил Кип.
– Так оно и есть с точки зрения Совета, – сказал Пайпер нетерпеливо. – Испытуемые, обычно молодые люди, которые не представляют никакого риска для Совета, если что-то пойдет не так.
– Если они убьют, ты имеешь в виду. Тебе не нужно подслащивать правду для нас, – сказала я. – Я видела резервуары и Кипа в одном из них. Внизу в гроте мы обнаружили скелеты.
