Хильд сказал тихонько и с настоящим благоговением в голосе:
– Граф Вольдемар… Вас о нем предупреждал сэр Кристофер.
– Кто он?
– Барон из Лейквуда, владеет Редширом и Гемплом.
Гай перебил:
– Чем он известен в бою?
– Еще ни разу не ушел побежденным, – прошептал Хильд.
Гай ощутил холодок страха, но заставил себя прошептать:
– Но когда-то же везение заканчивается?
Хильд сказал тихо:
– Это не везение. Вы посмотрите на него вблизи, скажете иначе.
Гай промолчал, медленно подал коня вперед и выехал на поле. Ему подали копье, он принял спокойно и не стал подбрасывать или выделывать трюки, тем самым раскрываешь какие-то секреты или хотя бы возможности, а лучше вот так: непонятный, собранный, мрачный и даже зловещий.
На противника он старался смотреть невозмутимо, за его лицом следят, но по телу пробежала предательская дрожь.
Граф Вольдемар просто великан, доспехи сверкают, как солнце, великолепная сталь, на груди затейливый герб из золота, шлем огромен, даже султан из перьев явно стоит громадных денег.
Когда он легко вскинул копье, приветствуя публику, сердце Гая оборвалось – не копье, а целое бревно!
Хильд тоже посматривал обеспокоенно, а когда Гай повернулся к нему, прошептал едва слышно:
– Ваша милость, как насчет того, чтобы пропустить эту схватку?
– Чтоб засчитали поражение? – спросил Гай. – Нет уж, лучше убьют…
– Вы шериф, – напомнил Хильд. – Вам нужно о других думать!
– Пусть другие идут в задницу, – прорычал Гай. – Сейчас я не шериф…
Хильд пробормотал:
– Я слышал, крестоносцы проповедуют смирение…
– Перед Господом, – напомнил Гай. – А не перед всякими…
Графу Вольдемару кричали, его приветствовали, а женщины размахивали платочками. Он проехал мимо рядов неспешно, явно рисуясь, уже привыкший к их вниманию, еще бы, прекрасная кандидатура в мужья. Наконец остановился перед ложей, где расположился целый цветник из молодых леди, и все неотрывно наблюдали, как он опустил поднятое к небу копье и положил конец на барьер перед одной из женщин.
Гай рассмотрел, что кончик копья лежит прямо перед леди Вильгельминой.
До него донеслись слова графа:
– Леди Вильгельмина, я выиграю этот турнир для вас. Не соблаговолите ли вы сделать меня несказанно счастливым и повязать ваш платок на мое копье, это принесет мне победу?
Леди Вильгельмина сидит с подругой, что закрыла лицо вуалью, равнодушная и неподвижная, а сама леди Вильгельмина сразу засияла, красиво и величественно поднялась, яркая и блистающая, как утренняя звезда среди мелких невзрачных звездочек, царственно медленно, тоже чувствуя на себе сотни взглядов, взяла в руки платок.
– Сэр Вольдемар, – произнесла она чарующим голосом, – я повяжу его вам на шлем.
На трибунах заревели от восторга. Сэр Вольдемар, явно очень польщенный, подъехал боком, прижавшись стременем к ограде, а леди Вильгельмина чуть наклонилась вперед.
– Наклоните голову, сэр Вольдемар…
– Мое сердце у ваших ног, леди Вильгельмина!
– Стойте спокойно, граф…
– Не могу, – ответил он, – мое сердце слишком стучит и раскачивает меня…
Она под ревнивыми взглядами подруг и заинтересованными толпы повязала платок ему на шлем. В заключение чуточку наклонилась, поправляя бантик и давая молодому рыцарю заглянуть в ее и без того низкий вырез платья еще глубже, а сэр Вольдемар, конечно же, вообще не мог оторвать взгляда. И даже когда леди Вильгельмина закончила повязывать, все смотрел зачарованно.
Наконец она отодвинулась, произнесла красивым мелодичным голосом:
– Сэр Вольдемар, пусть удача будет с вами!
Граф отсалютовал копьем и поехал на свой край поля. Гай слышал, как девушка, что сидит рядом с леди Вильгельминой, произнесла укоризненно:
– Вильмина, зачем ты так делаешь?
– А что, – спросила леди Вильгельмина в удивлении, – тебе что-то не нравится, сестра? Это такой обычай.
– Да, но, Вильма… ты слишком уж…
Голос ее звучал едва слышно, Гай напрягал слух, а сквозь вуаль рассмотреть лицо не удавалось, хотя фигура в точности, как у леди Вильгельмины, разве что грудь чуть-чуть крупнее, но вырез платья под самым горлом, и вообще старается не привлекать внимания, в отличие от своей сестры.
Глава 5
Гай выбил из седла троих, в том числе Винбрехта Сокрушающего. Но и сэр Вольдемар вышиб троих с такой легкостью, словно это не закованные в тяжелые доспехи крупные мужчины, а мешки, набитые лебяжьим пухом. Барона Дженсена, что, по словам графа Кристофера, скала, а не человек, он смахнул играючи, как показалось устрашенному Гаю.
И все время на кончике его шлема победно трепещет под ветерком невесомый небесно-голубой платок леди Вильгельмины.
Хильд советовал пропустить схватку, а то и две, но Гай мрачно указал на столб, где на верхней позиции осталось только два щита: сэра Вольдемара и самого Гисборна.
– Финал, – буркнул он. – Я не собирался добираться так далеко.
– Но и это победа!
Гай поморщился.
– Выйти нужно было раньше, – сказал он сухо. – Никто бы и не заметил. А если б и заметили, то… немногие.
Хильд смотрел с тревогой.
– Ваша милость, на вас лица нет! Столько боев без отдыха… Я попробую договориться насчет отдыха?
Гай сказал сердито:
– Не смеши. Народ собрался, ждет. Попробуешь его уговорить подождать? Публика всегда безжалостна и неблагородна и всегда кричит: «Добей!»
Он напился жадно и положил ладони на седло, готовясь вскочить, понял, что не получится, сил нет, взобрался медленно и солидно. Пальцы, разбирающие повод, подрагивают от изнеможения и слабости, но сейчас на него жадно смотрят с обеих сторон поля, и он выпрямился, преодолевая острую боль в спине.
Сэр Вольдемар выехал на поле в окружении разноцветной толпы слуг в богатых одеждах, подчеркивающих могущество их хозяина. На взгляд Гая, из всех участвующих в турнире это самый огромный и массивный противник, к тому же закованный в сдвоенные для прочности толстые доспехи, плюс на таком великанском коне, что сверху может прибить любого, как муху.
Он с этого конца поля ощутил толщину и тяжесть доспехов Вольдемара, зябко передернул плечами.
Хильд сказал снизу тихонько:
– Наверное, неповоротлив…
– А в сшибке поворотливость ни к чему, – ответил Гай обреченно. – Это на мечах еще пригодилась бы, а тут… гм…
Он вздохнул, уже пожалел, что не пропустил несколько схваток, повод был, надо же коню дать отдохнуть, самому дух перевести, но теперь поздно, надо постараться если не выиграть схватку, то хотя бы не дать себя убить.
Клетчатый флаг взлетел, как испуганный голубь, огромный всадник пустил коня вперед, Гай не поверил глазам, когда эта гора под клетчатой попоной с места пошла в стремительный галоп.
