Впрочем, капитан у нас дока по этой части. С ним не пропадете… — Корнилов подмигнул Белянчикову.
Лейтенант слушал внимательно, все время кивал.
— Ты, Юрий Евгеньевич, позвони в Ленинград. Может, есть там что новое. Пусть обратят внимание на случаи с применением огнестрельного оружия. Передай все данные об автобусных билетах. Бугаеву передай, пусть выяснит, что за маршруты, примерное время… — Он помолчал, рассеянно глядя в примороженное оконце.
Мелькали занесенные снегом, будто увязшие в сугробах елочки. Дорога то ныряла в лес, то выскакивала на поле. Низкие хмурые облака висели неподвижно, словно примерзли к вершинам елей. «Сейчас бы остановить «газик», — вздохнул Корнилов, — стать на лыжи да махнуть по этим полям и перелескам…»
— Василий Васильевич, лыжник, значит, во Владычкино шел? Или там еще деревни есть? — спросил он, не отрываясь от окна.
— Там, товарищ подполковник, деревень больше нет. Болота на много километров тянутся. Среди болот Вялье озеро. Местные иногда рыбалят, да редко. Так что эта тропка только во Владычкино. Ну еще к леснику Зотову, — сказал он с некоторым сомнением. — Да, пожалуй, к егерю. Я еще с ним не познакомился. И фамилию не запомню никак.
— Значит, или во Владычкино, или к леснику, или к егерю? И точка?
Участковый кивнул.
— В деревне сколько дворов?
— Шесть всего.
— В какой же из шести шел лыжник? Придется взяться и за эти дома. После того как Санпана в Лугу отправим, — сказал Корнилов и подумал: «На место происшествия мне самому непременно надо съездить. Посмотреть, не упустили ли чего…»
Минут десять они ехали молча.
Наконец участковый сказал тихо:
— До деревни километр остался… Не боле.
— Притормозите, водитель, — попросил Корнилов, дотронувшись до плеча шофера.
«Газик» остановился. Рядом с дорогой шумел темный, припорошенный снегом еловый лес. Слышались заливистый собачий лай и далекое тарахтенье трактора.
— Лес трелюют, — прошептал участковый.
— Проверьте оружие. — Корнилов внимательно посмотрел, как его спутники вынимали пистолеты. — Вы, Василий Васильевич, расскажите, в каком доме Полевой живет.
— Первая изба, как в деревню въедем. С правой стороны… Да там всего–то три избы по праву руку. В избе напротив наш сотрудник дежурит.
— Кто с Полевым в доме живет? — спросил Белянчиков.
— Женка его, Главдя Сестеркина, и сынишка годовалый…
— Вы сами–то из местных, лейтенант? — спросил Корнилов. Он уже несколько раз слышал, как лужане вместо Клавдии произносили Главдя.
— Так точно, товарищ подполковник. Из Стругов Красных. В армии служил, а потом школа милиции.
— Санпан, значит, зазнобу себе здесь нашел. А сын его?
— Его, товарищ подполковник. Только они ведь незарегистрированными живут.
Корнилов усмехнулся:
— Ну еще бы! У Санпана небось и паспорта нет. «Королева» его дома сейчас?
Участковый кивнул.
— Сколько там выходов?
— Два. Один через терраску, другой во двор. Там ворота открыть можно. Да ведь нынче в снегу утопнешь…
— Белянчиков, ты берешь на себя ворота. Вы, Александр Григорьевич, под окнами станете. И оперативник с вами, когда подойдет. А мы с Василь Василичем в дом нагрянем. Правда, лейтенант? — Корнилов обернулся к участковому, положил ему руку на плечо. — Он ведь здешних мест хозяин. Ему положено.
Участковый расплылся в улыбке. Чувствовалось, что ему лестно идти с подполковником.
— Не вспугнем мы Санпана? — засомневался Белозеров. — Подъедем прямо к дому, переполоху наделаем.
— А мы без переполоху, — отрубил Корнилов. — Подъезжаем на скорости. Мы с участковым садимся ближе к дверцам — и быстро в дом… Если верить местной милиции, Полевой в загуле, гостей не ожидает. Но учтите, этот волк и во хмелю стреляет без промаха. — И, взглянув на участкового, на его сосредоточенное, отрешенное лицо, добавил: — Пальбы не открывать. В доме ребенок.
Крыльцо избы покосилось, доски подгнили. Казалось, топни покрепче — и развалится. «Как в доме участкового», — почему–то пришла Корнилову мысль, но он тут же забыл об этом и, нажимая на ручку, успев шепнуть участковому, чтобы тот оставался в дверях, подумал: «Ну вот, гражданин Полевой, и пришло время нам свидеться».
В комнате за столом сидела женщина. Каштановые густые волосы ее были распущены по плечам. Женщина повернула голову на легкий скрип двери, и Корнилов увидел, что лицо у нее горестное, заплаканное. Ни удивления, ни испуга при виде постороннего. Игорь Васильевич окинул быстрым взглядом большую неопрятную комнату, и сердце у него екнуло. Комната была пустой.
— Гражданин Полевой здесь проживает? — спросил он, не спуская взгляда с грязноватой пестренькой занавески на дверном проеме. По рассказу лейтенанта, там была кухня.
Женщина непонимающе посмотрела на него, пожала плечами.
— Где хозяин? — переспросил Корнилов. — Муж ваш где?
— Муж–то? Бона разлегся, — зло сказала женщина, кивнув куда–то за стол. Лицо ее стало замкнутым, отчужденным.
Корнилов сделал шаг и тут только заметил, что за столом, у стенки, прямо на полу постелен матрас. На грязном одеяле, в одежде, в сапогах лежал человек. По черным как смоль волосам догадался, что это Санпан.
Не вынимая руки из кармана, Корнилов подошел к нему и тихо сказал:
— Гражданин Полевой, здравствуй!
Спящий не отзывался. Тогда он нагнулся и быстро сунул руку под подушку. Там было пусто.
— Полевой! — взял Корнилов его за плечо. — Полевой! Проснись! Гости пришли.
Мужчина с трудом повернулся на спину и открыл глаза.
Если бы пятнадцать минут назад Корнилову сказали, что он увидит Санпана беспомощным, с дрожащими руками и бессмысленным выражением глаз, он бы ни за что этому не поверил. Жестокий, смелый до отчаянности ворюга, сколько доставил он неприятных минут уголовному розыску! И в довершение всего убийство старика и побег с «малины», когда, казалось, ловушка уже захлопнулась.
— Полевой, узнаешь меня? — спросил подполковник, брезгливо рассматривая небритое, опухшее лицо Санпана.
В ответ раздалось какое–то нечленораздельное бормотанье. Корнилов подозвал участкового, все еще стоявшего в дверях в напряженной позе:
— Обыщи, будь другом!
В это время за занавеской заплакал ребенок. Жалобно, с надрывом. Женщина медленно, нехотя встала и пошла к занавеске, но Корнилов осторожно придержал ее за руку. Зашел первым. Здесь и впрямь была маленькая кухня. Такая же неопрятная и грязная, как и вся изба. Только было теплей…
Корнилов вышел на улицу, вдохнул полной грудью свежего морозного воздуха.
— Игорь Васильевич, ну что? Нету? — тревожно крикнул из огорода Белянчиков. Он стоял там у поленницы
