Мину снова уложили в мешок, и комендант, сопровождаемый Туляковским, унес ее.
– Все ясно, – сказал Величко. – Михалева обвели. Известный прием. Чтоб не трусил. Он для них особой ценности не представляет: взорвал бы штаб и ладно, больше не нужен… Думается мне, так. Ты, Михалев, прав: одним взрывом не обойдется. Еще что-то готовится. Вопрос: откуда они начнут?
– А адреса? – напомнил Алексей.
– Грош цена этим адресам! Я тебе десяток таких адресов могу дать. В девять часов их велено обойти, а в половине восьмого из тебя делают жидкую кашицу! Единственное место – это где ты видел Смагина. Пойдут туда Илларионов и Воронько. Товарищ Саковнин, выдели им бойцов для облавы. Людей из Особого отдела прошу в мое распоряжение: оцепим базар… Второй адрес – сама Федосова, Михалев, бери наших ребят и жми туда без промедления, живо!
Саковнин завертел ручку полевого телефона.
БАНДИТЫ
Солнце еще только шло на закат, когда Алексей с группой добежали до Портовой улицы.
– Расставь людей, – приказал Алексей Храмзову. Займи соседние дворы. Двух – трех пошли к реке.
– Ты один пойдешь? – спросил Володя.
– Пока один. Если что – выстрелю или свистну. До тех пар с места не трогайся.
– Давай.
Алексей пошел к дому Федосовых.
План у него был такой: сказать Маркову, что все сделано, машина надежно пристроена, а по явкам не пошел потому, что за ним, кажется, начали присматривать. С большим трудом удалось незаметно ускользнуть из штаба – и сразу сюда: предупредить… Что дальше- будет видно. Главное – добраться до Маркова, держать его на мушке, а там…
Ворота и калитка были заперты. Алексей перелез через забор. В федосовском саду было, как всегда, тихо. Ветер улегся к вечеру. Под ногами тонко похрустывали опавшие листья. Возле дома ни шороха, ни звука.
«Затаились, – подумал Алексей, – ждут».
Он взбежал на заднее крыльцо. Дверь была заперта на висячий замок. Алексей соскочил с крыльца и, задрав голову, посмотрел на Динино окно. Оно было плотно закрыто ставнями. И тут он заметил, что в доме заложены все окна. Еще не понимая, что это значит, Алексей оглянулся по сторонам и увидел запертый курятник, пудовый замок на дверях сарая, а на крышке круглого выложенного кирпичами колодца – железную щеколду, прикрученную толстой проволокой. Что за черт!..
Алексей забарабанил кулаками в ставню. Тишина.
«Погреб! – мелькнуло в голове. – Спрятались в погребе!»
Сквозь кусты, напролом, похолодев от тревоги, он бросился к малиннику позади беседки.
Дверь погреба была распахнута настежь. У порога подсыхали выплеснутые на землю остатки бобового супа, валялись какие-то тряпки.
Алексей крикнул:.
– Эй, кто здесь?
Никто не отозвался. Голос потонул в глухой черноте подземелья.
Алексей сбежал вниз по лестнице, нашарил в кармане спички, чиркнул, вспыхнул огонек.
Погреб был пуст, и только голые топчаны, брошенный на полу тулуп да разбитая бутыль напоминали о жившем здесь Маркове.
Алексей осмотрел все углы, зачем-то даже сдвинул с места кадку с солеными огурцами, и лишь тогда до него в полной мере дошло, как велика постигшая его неудача. Удрали! Все удрали – и Марков, и Дина, и даже родителей ее увели! Почему? Что случилось? Узнали правду про него? Но как, от кого? Где их теперь искать? Все, казалось, было так тщательно продумано, подготовлено, и на вот!..
Алексей присел на край кадушки, ошарашено провел рукой по лицу. Что теперь делать?
Свет, лившийся сверху из распахнутой двери, внезапно померк. Кто-то остановился у входа. Алексей подумал, что это Володя Храмзов, не дождавшись сигнала, уже занял двор, и хотел было окликнуть его, но тут раздался знакомый писклявый голос:
– Ну-ка, вылазь!
Прыгая через две ступеньки, Алексей бросился наверх.
Наверно, никому и никогда еще вид толстого и безбородого Севиного лица с широким, как картофельная нашлепка, носом и черными от угрей ноздрями не доставлял такой радости, как Алексею. В одно мгновение к нему вернулась надежда: раз Сева здесь, значит, и остальные поблизости!
Сева стоял напротив входа, держа в руке большой многозарядный кольт.
– А я думаю, ты или не ты? – проговорил он, настороженно разглядывая Алексея своими маленькими глазками в красноватых веках. – Как сюда попал?
– Где Марков? – крикнул Алексей.
– Марков? – как будто даже удивился Сева. – А на кой тебе Маркова?
– На кой, на кой! После будешь спрашивать! Где он?
– Где надо, там и есть.
– Не финти, сволочь! Веди к нему живо!
– Да что случилось? Постой! Ты ведь должен был… Почему ты здесь?
Нельзя было давать Севе время на размышления. Сжав кулаки, Алексей закричал:
– Да говори ж ты, черт! Все можем завалить! Где он?
– Почем же я знаю… – озадаченно проговорил Сева. – Он еще с ночи на Выселки подался.
– Куда?!
– На Выселки. Верст двенадцать отсюда. А сейчас уже поближе где-нибудь. Как рванет штаб, так он со Смагиным будет тут…
Вот оно что! Значит, к моменту взрыва приурочено нападение бандитов на Алешки! Хитро придумано: войска стянуты на передовую в предвиденье контрнаступления белых, в городе только один резервный батальон. Но Маркова еще можно накрыть, если удастся ликвидировать банду!..
– По какой дороге они пойдут? – спросил Алексей с таким видом, словно от Севиного ответа зависел успех всего дела.
– Кажись, через станцию, – растерянно ответил Сева.
– А где Дина? – продолжал спрашивать Алексей, не давая ему опомниться.
– На острове отсиживается. Марков велел отвезти ее туда со стариками и сидеть ждать, а она меня… Да скажи ж ты, бога ради, что стряслось?
– Стряслось-стряслось! – передразнил его Алексей, лихорадочно обдумывая, что теперь предпринять. Севу надо было обезвредить. Проще всего выбрать момент и пристрелить. Но он знает явки…
И вдруг придумал…
– Все пропало, вот что случилось! – выпалил он. У Севы отвисла губа. – К-как, пропало?
– Вот так вот! Иди сюда, увидишь!
Алексей подскочил к погребу, махнул Севе рукой, чтобы тот следовал за ним, и нырнул вниз. Сева в нерешительности задержался у входа.
– Что встал! Иди скорей! – торопил его Алексей. – У тебя спички есть?
– Есть…
– Свети!
Сева зажег спичку, для чего ему пришлось зажать кольт под мышкой, и опустился на несколько ступенек.
– Видишь теперь?
– Не-е… – проговорил Сева, с опаской всматриваясь в темноту погреба.
– Мерин слепой! – выругался Алексей. – Смотри лучше!
Он пропустил Севу вперед и, когда тот очутился одной ступенькой ниже его, схватившись руками за стены, изо всей силы пнул ногой пониже поясницы.
Сева загремел вниз по лестнице.
Выбравшись наружу, Алексей захлопнул дверь и щелкнул задвижкой.
В погребе благим матом заорал Сева, осознавший свою роковую оплошность. Алексей сунул пальцы в рот и свистнул, приседая от натуги.
Сева громил кулаками дубовую дверь.
– Открой, гад! – вопил он, изрытая несусветную матерщину. – Открой, матери твоей черт!.. Убью, сволочь!..
– Посиди пока! – тяжело дыша, ответил Алексей. – Скоро выпустим…
Ему пришлось отскочить в сторону: Сева выстрелил в дверь. Пуля, брызнув мелкой щепой, пробила доску и чиркнула где-то рядом. Сева выстрелил еще раз. – Стреляй, стреляй! – сказал Алексей. – Ничего…
Но выстрелы в закрытом подземелье, видимо, оглушили бандита. Сева замолчал и опустился вниз: было слышно, как он затопал по лестнице.
– Сюда! – крикнул Алексей. К нему бежали чекисты.
Ликвидация явочной квартиры на постоялом дворе надолго стяжала Илларионову славу лучшего оперативника.
У ворот постоялого двора по мосткам, перекинутым через канаву, прохаживался молодой кудлатый хлопец в просторной кацавейке, подозрительно оттопыривавшейся на пруди.
Снял его Воронько. Проходя один мимо хлопца, он спросил огоньку прикурить. Хлопец адресовал его к покойной матери.
– Чего ты лаешься! – с упреком сказал Воронько, останавливаясь на мостках. – Помоложе ведь, кажись.
– Иди, батя, своей дорогой, – посоветовал хлопец, – а то не дойдешь!
Воронько сокрушенно промолвил:
– Невежливый ты какой-то… – и боцманским своим кулаком въехал парню в челюсть.
Не успел тот прийти в себя, как его скрутили, отняли спрятанный за пазухой обрез, и красноармейцы в полной тишине заняли двор.
Хлопец оказался – просто клад. Поняв, с кем имеет дело, он перетрусил до икоты и по первому же слову Илларионова согласился на что угодно, лишь бы уцелеть. Подталкивая его наганом в спину, Илларионов привел парня на крыльцо и велел спокойненько вызвать хозяина. Когда тот вышел, его хлопнули рукояткой револьвера по темени, зажали рот и упрятали отлеживаться в отхожее место. Затем бывший дозорный таким же порядком вызвал еще двух бандитов «посурьезней», и их отправили туда же, куда и хозяина.
