и нужно, наконец, перестать сопротивляться … Мистер Уильямс испугался. Он же любил детей, жену. Как сможет сделать с ними такое?
Ночь прошла в плохих снах. Только когда наступило светлое утро, все предыдущие переживания показались мистеру Уильямсу не более чем ночными кошмарами на фоне выпитого спирта. Слишком большое значение придал он разговорам с приятелями вот и накрутил сам себя. Всё обойдётся.
За завтраком мистер и миссис Уильямс рассказали о камерах в их доме сыновьям.
- Отстой! - крикнул Кристиан.
- Отстой! - повторил за ним Джордж.
- Эй, эй! - повысил голос мистер Уильямс, откладывая тост в сторону, - не выражаться, иначе будете наказаны!
Дети насупились.
- Пап, они что будут за нами следить? - спросил Кристиан.
- Это потому, что я проговорился в садике, что у меня есть папа и мама? - испугано сказал Джордж.
- Нет, нет… Джордж… Кому ты проговорился? - настороженно спросил мистер Уильямс. Страхи с новой силой сжали ему глотку.
- Никому…
- Джордж?
- Руперту! - выкрикнул Джордж. - Он дразнился, называл вас тупыми фриками, а я ему сказал, что это у него родители тупые фрики, они правда такие! Оба полудевочки полумальчики, а у одного из них даже хвост сзади есть, как у кошки и уши странной формы! А он всё кричал, что мама — дерьмо, а папа — говно, вот и получился я — дерьмоговно, а у нормальных детей есть родитель один и родитель два, вот и получился замечательный я! А я крикнул, что у меня хорошие мама и папа…
Родители переглянулись. У Молли сошла краска с лица.
- Джордж, когда это было? - как можно спокойнее спросил мистер Уильямс.
- В понедельник! - Джордж расплакался. - Нас теперь заберут, да?
Молли выдохнула. Если так давно и ничего ещё не произошло, значит никто ничего не знает. Она обняла своего сына, погладила его по голове. Тот вздрагивал и потянулся обнять маму.
- Ничего страшного, никто никого никуда не заберёт, - сказала она.
Кристиан ничего не ел.
- Так зачем камеры дома?
Отец рассказал, что это касается только его работы и повторил, что лишь на месяц.
- Просто нужно быть осторожнее дома в этот месяц, как на улице. Теперь и дома нельзя называть нас мама и папа. Временно, всего месяц. И мы не будем вас наказывать на камерах, но прошу вести вас хорошо. Иначе нас с мамой заставят стать такими же хвостатыми.
И папа очень смешно изобразил рога и хвост, а ещё замычал.
Дети рассмеялись.
- Нет!
- Оставайтесь какие есть!
- Конечно, останемся, - пообещал папа.
- Ура! - крикнули дети и бросились доедать остывший завтрак.
Молли выглядела встревоженной, но постепенно успокаивалась, глядя на своих детей, с аппетитом доедавших панкейки, толстым слоем намазывая на них джем, а мистер Уильямс откусив тост, с трудом проглотил кусок. Тот никак не хотел проваливаться через горло, вдруг ставшее узким, как паста шариковой ручки.
В полдень пришли рабочие. Установили камеры.
1 Включает в себя каннибалов, педофилов, некрофилов
Часть 3. Немыслимое
Уже три недели, как семья Уильямсов жила под мета-наблюдением. Дети стали редко появляться внизу, предпочитая играть у себя в комнате, зато Тед носился как сумасшедший: весь первый этаж был в его распоряжении, а главное отсутствовали «мучители», тискавшие его в руках. Такой активный фитнес отрицательно сказывался на его шарообразной фигуре, но свобода была дороже.
Мистер и миссис Уильямс стали реже разговаривать и как будто отдалились друг от друга, став не отличимыми от своих соседей не только на улице, но и внутри дома, хотя на работу по-прежнему ездили вместе. Оставалась всего неделя, после которой всё должно было вернуться в прежнее русло.
Сумерки сгустились за окном, когда у миссис Уильямс пиликнул телефон:
«Не смогу сегодня забрать тебя с работы, меня вызвали на срочное совещание, возможно будет сам президент. Вызови такси», - прочитала она сообщение от мужа.
«Всё хорошо?»
«Уверен, что да. Думаю, вопрос о назначениях», - осторожно ответил мистер Уильямс.
Он написал так, чтобы не раскрывать свои радостные предчувствия целиком, и понимая, что вся переписка просматривается безопасниками, если не самим президентом. Да и рано ещё радоваться. Хоть всё говорило за то, что будут сделаны важные кадровые перестановки, благодаря которым мистер Брукс пойдёт дальше наверх, в Совет, а на его место… Мистер Уильямс улыбнулся, затем спохватился и приказал себе не думать о таком.
«Хорошо, удачи», - так же сухо ответила миссис Уильямс и на несколько минут застыла перед горящим экраном телефона. Только когда экран погас, она очнулась от оцепенения и вызвала такси.
Поднимаясь на лифте в главную переговорную, которой пользовались только в случаях, когда должен был присутствовать президент, мистер Уильямс ещё раз прокрутил в голове последние три недели. Никаких зацепок о его порочащих связях не было точно. Он был в этом абсолютно уверен. Они с женой изобразили отличное сожительство двух индивидуальных персон под одной крышей, воспитывающих биологических детей и не нарушающих ничьё личное пространство. Ведь даже поднимаясь в спальню, они продолжали вести себя аккуратно, перестраховываясь. Что для мистера Уильямса оказалось приятным отдыхом, чего он никак не ожидал.
Конечно, мистер Уильямс чувствовал, что Молли держится из последних сил. Он любил её, только его тихих подбадриваний, вороватого шёпота, когда точно никто не видел, совершенно не хватало. Он переживал из-за этого, но не так сильно, чтобы видеть в её унынии серьёзную проблему. Просто он был уверен, не без основания, что скоро всё завершится в лучшую сторону для всех них.
Дверь в переговорную была закрыта. Никаких звуков из-за неё не проникало. Мистер Уильямс остановился, не зная можно ли входить или его вызовут. Постоял в нерешительности пару мгновений, глянул на часы, убедившись, что пришёл вовремя, за пару минут до назначенного времени. Ещё раз поправил галстук, проверил манжеты и, постучав в дверь, заглянул внутрь.
В переговорной, за длинным прямоугольным столом, уже сидели мистер Брукс, президент Кингсмэн и, по левую руку от него, но в отдалении нескольких мест, ещё один человек, в котором мистер Уильямс с удивлением узнал своего подчинённого.
- А, Уильямс, - заметил его президент Кингсмэн, сидевший во главе стола в кресле с большой
