Лазарь картинно вздохнул и покачал указательным пальцем. Он едва не поверил своему командиру. Всё правильно, врагу можно обещать всё, что угодно. Главное – забыть выполнить эти обещания. Джентльменство на войне – путь к поражению. С врагом церемониться нельзя, ибо чревато. Ему сразу вспомнился эпизод из старшей школы. Учитель рассказывал об удивительном случае глупой вежливости на войне. Тогда шла австро-французская война за земли южно-немецких княжеств. Так вот, на начальном этапе войны в битве при Аугсбурге, один французский генерал решил дать австрийцам фору. Он проскакал мимо австрийской шеренги, галантно помахивая врагу шляпой и предлагая им право первого выстрела. Австрийцы, не будь дураки, согласились. Когда дым рассеялся, в живых осталось едва ли треть от французской шеренги. Множество солдат лежало на земле, изломанных, словно соломенные куклы. Ранения были страшными, а вопли и стоны умирающих оглашали поле боя, вводя в оцепенение оставшихся в живых. Вторая шеренга французов дрогнула. Австрийцы же, вооружённые русийскими мушкетами, продолжали стрелять, не отвечая галантностью на галантность. В итоге французы тогда потерпели сокрушительное поражение. Франция же вскоре и вовсе проиграла войну, а Австрия стала гегемоном в южно-немецких землях на добрую сотню лет. Вот и тут, отпустишь опытного военачальника, нагруженного опытом и знаниями обратно к его войску – и завтра не ты, так твои товарищи умоются кровью.
Правый берег реки Витим. Ангарский золотой прииск. Январь 7152 (1644).
Оставшаяся на зимовку дюжина ангарцев до весны была предоставлена самой себе. Основная работа была закончена, последний золотой песок был ссыпан в мешочки. Оставалось лишь кое-где подлатать зимовье, да ждать весну, только тогда их сменит новая группа золотодобытчиков. А пока долгими зимними вечерами ангарцы занимались полезным делом – вырезали из дерева шахматы, шашки да детские игрушки. За козами, что содержались в зимовье, ухаживали тунгусы. Ночами слушали радио – коллеги со свинцового рудника каждый день передавали последние новости из Ангарии. День шёл за днём, размеренно и тягуче. Небольшие оконца с начала зимы постоянно затянуты морозным рисунком, едва-едва пропуская дневной свет. Кусты да пни, что остались после строительства вокруг зимовья, были покрыты огромными шапками снега, которые за короткий зимний день недолго освещаемые солнечным светом.А по ночам на вековую тайгу опускалась безбрежным чёрным ковром темнота и лес скрипел от её хладных объятий. Бывало, выйдешь ночью из душной, натопленной избы на двор, глянешь на звёздный небосвод, вдохнёшь полной грудью и голова моментально становится ясной. А нос сразу же защиплет от морозного воздуха. Подышишь так пару минут – и назад, к печке, покуда не пробрало до костей.
Летом на окрестных ручьях, многочисленных притоках Витима, как и на нём самом работало четыре бригады по двенадцать человек в каждой. Золото собирали и прямо на земле, шаря подо мхом, бывало, везло – находили и самородки. Не с кулак, конечно, поменьше – но всё же, бывало. Дабы не случалось проблем с утайкой драгоценного металла, на эту работу нельзя было послать ни переселенцев, не казаков. Только тунгусы и первоангарцы, иначе можно было ожидать убийств и побегов. Такова человеческая натура. Лесным аборигенам золото ни к чему, им дороже железо, а членам пропавшей экспедиции бежать было незачем и некуда. Изначально, в первые годы становления ангарского социума, было несколько неприятных случаев, связанных с людской алчностью. Известно, что она напрочь отбивает способность логического мышления даже у, казалось бы, образованных людей. Самым серьёзным был мятеж группы молодых тогда ещё морпехов, которые, наслушавшись казачьих сказок да рассовав по карманам и рюкзакам натасканного в лагерь пирита, хотели было дать дёру до сибирских городов. Сейчас, один из них, Александр Титов, товарищ главаря горе-заговорщиков Мартынюка, был на прииске за старшего. Много воды утекло с того случая, но он стал поворотным – более никаких мятежей среди первоангарцев не было. Можно сказать, после этого они только сильнее сплотились. Кроме Александра, из русских на золотодобыче был только Андрей Богатырёв, один из новоземельских разнорабочих, волею слепого случая оставшийся в этом мире. Остальные десять человек были ангарскими тунгусами. Александр с Андреем весь день проводили в карточных играх, тунгусы же, при ясной погоде частенько уходили в лес по несколько человек. Возвращались уже в темноте, с глухарями или тетеревами, разбавляя этим скудный рацион зимовщиков.
В один из дней группа из четверых охотников не вернулась спустя двое суток после ухода из зимовья. Поначалу ни Титов, ни Богатырёв не беспокоились, потому как в окрестной тайге было разбросано несколько чумов с запасом хвороста. Имея спички, можно было переночевать без особых проблем. На четвёртые сутки в лес на поиски ушла ещё одна группа тунгусов, на сей раз трое хороших охотников. Тогда же Титов радировал о происшествии на свинцовый рудник, расположенный на севере Байкала, близ устья реки Холодной. Оттуда информация ушла в Новоземельск и далее в Ангарск. Ответ руководства Ангарии был получен незамедлительно. Смирнов приказал не покидать зимовья и быть постоянно начеку. Титов достал из оружейной комнаты всё имеющееся в зимовье оружие, дюжину винтовок. Стволы были распределены между пятью оставшимися ангарцами. У каждого человека было в руках по ангарке и на плече по второй. Остальные стояли прислонённые к стене у окошек укрепления. Зимовье представляло собой четыре сруба, соединённые между собой частоколом. Два длинных здания – жилые бараки, в которых жили сезонные старатели. Из их крыш вырастали небольшие башенки, одна из них смотрела на правый берег Витима, а вторая – на край леса. Изба на северной стороне была столовой, а также в ней находился продуктовый склад, включая ледник под постройкой. На южной стороне стоял козий хлев и небольшой курятник, на просторном чердаке которого лежали запасы сена. Центр зимовья составляла изба, в которой был склад драгметалла и арсенал, а также радиостанция.
– Андрюха, что делать будем? – той же ночью Титов, как и все остальные, не смог заснуть, сказывалась нервозность.
– Нездоровая фигня, – Богатырёв был напряжён не меньше друга. – И ведь, ёшкин кот, тихо было. Ни выстрелов, ни криков.
– Это точно, ведь стрельба должна слышаться далеко, – конец фразы смазался, рука Андрея вдруг дёрнулась к кобуре с 'Песцом'.
Через мгновение дверь избы отворилась и, впустив клубы холодного воздуха, на пороге показался Кинега, лучший охотник среди туземцев, бывших в зимовье.
– Саша, – подошёл к первоангарцам пожилой тунгус. – Моя думай, идти надо одному. Моя знай, куда пошли. Моя идти уже надо, – После чего, как ни в чём не бывало, он повернулся к двери и своей разлапистой походкой направился к ней.
– Стой-стой, Кинега! – Титов прыжком догнал тунгуса. – Знаешь, куда они пошли? Как это?
– Моя говорил, идти не надо, – вздохнул Кинега. – Пошли чуть-чуть воевать лоча.
– Что? – воскликнули в унисон ангарцы.
Тунгус непонимающе смотрел на друзей своими маленькими глазками, а что, мол, такого? Он попытался объяснить, как мог:
– Лоча острог ставил там, – Кинега неопределённо махнул рукой в сторону заиндевевшего окошка. – Приходил Мужуй, говорил. Ушли воевать, враг будет сюприс.
– Сюрприз нам будет, – Титов медленно осел на лавку у стены.
– Твою мать! – Богатырёв, нервно покусывая губу, уже обдумывал последствия этого 'подарка' недавних товарищей.
Это известие встревожило ангарских руководителей не на шутку. Ещё бы! Сами только недавно жаловались царю на недостойное поведение его казаков, а тут свои же тунгусы решили вдруг 'помочь' какому-то Мужую, потрепать общего врага. Смирнов был в бешенстве от этой инициативы тунгусов. После оценки ситуации, полковник приказал немедленно посылать охотника, чтобы он как можно скорее вернул ангарских туземцев, пока те не наломали дров. Обвинение от царя в нападении на сибирский острог пошатнёт репутацию князя Сокола в его глазах. Ведь он должен выглядеть справедливым и мудрым, а его люди должны подчиняться ему во всём, подчёркивая этим разбойничьи шалости казаков. Кинега ушёл ранним утром, нацепив на пимы из оленьей шкуры широкие лыжи. Ружья он так и не взял, как бы не пытался Титов его всучить. Взял лук и немалый запас стрел, немного провизии и исчез среди белых деревьев. С ангарцами остались двое тунгусов – сыновей князца, кочевавшего близ Удинска. Они ничего не знали про замысел своих соплеменников. А ушедшие, видимо, понимали, что делиться с ними информацией опасно. Родовитые тунгусы непременно рассказали бы всё первоангарцам. Но почему молчал до поры старый охотник?
– И чего Кинега тянул кота за хвост? – кулак Андрея глухо стукнул по бревенчатой стене.
