так думаю. Я слышала горн. Ну а после этого я мало что помню.
Я подняла брови. Что-то тут не сходится.
– А где была ты?
Она прислонилась к закрытой двери и посмотрела вверх, будто пытаясь припомнить.
– Кажется, где-то на выходе из леса. Не знаю. Я помню, что очнулась, будто ото сна, и обнаружила себя в том шатре. И ты была там. Я подумала, что сплю.
– Как ты поняла, что это я, а не Рози?
Она подняла руку и постучала по уху.
– Из-за этого. Да и я представить не могла, что окажусь где-то вроде того шатра с Рози, даже во сне. Ввяжись я в подобное дерьмо, это точно было бы по твоей вине.
Я хмыкнула.
– Даже не знаю, что сказать. Спасибо, что помогла мне.
Она махнула рукой.
– Не стоит. Я забрала всю твою одежду и одеяло. И не верну их.
Справедливо.
Я слегка подвинула ее и открыла дверь, заглядывая в комнату. Она не солгала – в спальне почти ничего не осталось. Энид хмыкнула.
Мой взгляд метнулся к подоконнику, на котором Рози хранила дневники, и сердце болезненно сжалось.
– Энид, – окликнула я. – А что насчет дневников Рози?
Она нахмурилась.
– Каких дневников?
Я повернулась к ней, охваченная волнением.
– Ты же знаешь, что она все записывала? У нее была куча дневников, они лежали вон там. – Я указала на подоконник.
Я поверить не могла, что додумалась до этого только сейчас. Рози все записывала. Все.
Тайна ее поступка все еще мучила меня. Как она вообще оказалась с мятежниками? Кто такой Дуллахан? Как она с ним познакомилась?
Энид покачала головой.
– Не видела ничего такого. Когда я пришла сюда, здесь оставалась только одежда, одеяла да пара книг. Я отдала их одной из новеньких девочек – если хочешь, проверь, – а вот дневников не видела.
Я разочарованно застонала. Они определенно были там в тот день, когда я уходила прислуживать на поляну вместо нее. Может, она их убрала, зная, что собирается сделать и что может не выжить? Или их забрали потом?
Было непривычно размышлять над этими вопросами. Раньше я думала, что сестра никогда не сможет нарушить правила. Я считала, что в ее дневниках не может быть ничего интересного.
Единственная необычная вещь, которую я могла вспомнить, – это как за несколько месяцев до ее гибели и моего заключения Рози заболела. Ночами она ходила собирать листья луннопыльных деревьев в дворцовом саду, чтобы сделать отвар. Несколько раз я сопровождала ее. Может быть, она использовала эти вылазки, чтобы с кем-то встретиться, но я никого не видела.
– Ты точно в этом уверена? – спросила я Энид. – Их никому не отдали? Или… не знаю, продали?
Понятия не имею, кому они вообще нужны, но мало ли?
Она нахмурилась.
– Эй, я бы сказала тебе, если бы знала. Плевать мне на то, о чем ныла твоя сестра в двенадцать лет. Если не веришь мне, то поверь хотя бы, что я не хочу умирать. И хотя кланяться тебе я не намерена, все же понимаю, что теперь у тебя есть некоторая власть.
Я фыркнула.
– Да во имя Истока! Я бы никогда не навредила тебе, Энид. Да и не смогла бы, если бы захотела.
Она закатила глаза.
– И я бы не стала лгать. Их там не было.
Я кивнула.
– Ладно.
Тогда, полагаю, Рози что-то сделала с ними перед смертью… Но что?
Глава 40. Лонни
Я в одиночестве направилась обратно в свою комнату. Вернее, в комнату Сайона – больше мне было некуда пойти.
Однако тридцать минут и несколько подъемов по одной и той же лестнице спустя я была вынуждена сделать вывод, что…
– Потерялась?
Я резко обернулась. Гвидион стоял, опершись на перила той же лестницы, которая, могу поклясться, только что была в другом конце коридора. Позади него находилось окно, за которым виднелось ночное небо. В окне слева, кажется, виднелся оранжевый восход солнца.
– Кажется, да. – Я в отчаянии всплеснула руками. – Но я понятия не имею почему. Я жила здесь годами.
Он задумчиво уставился на меня.
– Это так… но на замке много чар, чтобы отвадить врагов и злоумышленников. Может, в этом все дело.
– Но я не злоумышленница, – горячо возразила я. – Я пленница.
Он легкомысленно махнул рукой.
– Для замка ты враг. Так что кому-то придется все время ходить с тобой. – Он протянул руку. – Пойдем, я провожу тебя.
Я подозрительно взглянула на Гвидиона, разрываясь между желанием оказаться подальше от него и всех ему подобных и раздражением из-за того, что понятия не имела, где нахожусь.
– А тебе какое дело? – спросила я.
– До чего конкретно?
Если подумать, наверное, Талию тоже послал он. Или она послала его. Точно кто-то из них. Как и Баэл, Гвидион тоже почти всегда улыбался, хотя его выражение лица казалось более искренним и не таким злобным.
– Зачем мне помогать?
– Любопытство? – спросил он так, будто сам не был уверен.
– А если конкретнее?
Он почти дружелюбно хохотнул.
– Я целитель. Вчера вечером я видел кровь на твоей одежде и предположил, что после темницы ты еще слаба.
Целую минуту я обдумывала его слова, прежде чем ответить:
– Ты видел кровь и…
– И подумал, что тебе понадобится целитель.
Хм-м-м. Пока мы шли, я размышляла над его словами. Из всех принцев дома Вечных он казался самым приятным, и, возможно, так оно и было, но он столь же умело уклонялся от вопросов, как и остальные двое.
– И ты правда хочешь меня исцелить, принц Гвидион? – спросила я, пока мы поднимались по огромной мраморной лестнице на второй этаж. – Или ты хочешь навредить мне?
– Честно говоря, твое здоровье меня не особо волнует. Но мне любопытно, почему ты выглядишь здоровой, хотя по логике должна быть мертва. Как так получилось?
Я пожала плечами. Вряд ли стоит упоминать о том, что Баэл сделал, чтобы помочь мне – не ради него, а ради меня самой.
– Ты не ответил на вопрос.
– А. Не волнуйся. Я слышал Морданта. Я не думаю, что стране будет лучше оказаться в руках какого-то дальнего кузена человека или мятежников.
– То есть я все-таки лучше?
Не то чтобы я вообще что-то делала для страны.
– Нет, будет лучше, если власть вернется к нам. Ты лишь неудобная марионетка.
Ох уж эта честность фейри. Его слова были неприятны во многих отношениях, но правдивы. Я задалась вопросом, смогу ли что-то сделать за то короткое время, пока обладаю кусочком власти. Сама идея казалась нелепой, но, возможно…
