меня. Тот фейерверк запустил наш дядя или кто-то другой?» Мы сообщаем то, что помним, и уточняем один или два момента. Так мы разговариваем по существу и не даем собеседнику шанса углубиться в подробности, которые могли бы нанести вред нам или процессу исцеления.
Когда сейчас в моей голове всплывает какое-то воспоминание, мне кажется, что все это случилось с кем-то другим. Я могу вспомнить, что произошло, не ощущая эмоций, связанных с тем событием, или же наоборот — вспомнить только эмоции, а не событие. Иногда это все еще заставляет меня думать, что все это происходит лишь в моей голове, — до тех пор, пока я не поговорю с кем-то из старших, кто помнит, что случилось, и не успокоюсь.
Период, который вам может понадобиться, чтобы разобраться в запутанных воспоминаниях и составить цельную картину произошедшего, будет сложным, эмоциональным, а иногда и вовсе невыносимым. Именно поэтому мы обязаны дать себе время и пространство для этой работы. Я так часто слышу, как люди сокрушаются, что не могут ускорить этот процесс, исцелиться быстрее и наконец уже оставить все в прошлом. Секрет устойчивого результата и исцеления от воспоминаний о травме состоит в том, чтобы перестать стремиться к результату и позволить себе двигаться в своем темпе. Стремясь к выздоровлению, мы слишком часто хотим прикладывать больше усилий, действовать быстрее и заставлять свой мозг подчиняться, но такой подход может принести больше вреда, чем пользы. Вместо того чтобы ожидать, что процесс исцеления будет идти по определенному графику, нам следует принять то, на каком этапе мы находимся, отпустить все то, что мы не можем изменить, и позволить себе потратить ровно столько времени, сколько необходимо для исцеления. В жизни есть то, что не терпит спешки, и именно к такой категории явлений относится травма, так что проявите сострадание к самим себе, и, поверьте мне, вам точно станет лучше.
Основные выводы
• Воспоминания создаются в гиппокампе, который связывает группы нейронов друг с другом. Воспоминания сохраняются в банк долгосрочной памяти в течение фазы быстрого сна.
• Даже просто извлекая из памяти какое-то воспоминание, мы уже его немного меняем, потому что в настоящем обладаем новым опытом и взглядом на жизнь, которые накладываются на имеющееся воспоминание.
• Травматические воспоминания отличаются от прочих, потому что не являются цельными, и из-за этого не могут быть отправлены на хранение в долгосрочную память. Стараясь вспомнить всё полностью, мы сами провоцируем возникновение триггера, активирующего миндалевидное тело, что еще больше мешает нам облечь в слова то, что мы ощущаем, и не дает нам понять сути случившегося.
• Миндалевидное тело продолжает добавлять всё новые триггеры в список того, что напоминает нам о травме, чтобы уберечь нас от опасности, но вместо этого, по сути, заставляет практически все предметы и всех людей вызывать у нас в памяти самое ужасное из случившегося. Из-за этого воспоминания о травме становятся запутанными и сложными для понимания.
• Травматические воспоминания не похожи на прочие воспоминания. Мы не в состоянии контролировать момент, когда они воспроизводятся, и они не тускнеют со временем, как это происходит с обычными воспоминаниями.
• Подавленные воспоминания реальны; тем не менее мы сознательно прячем их где-то глубоко внутри. При этом, когда мы извлекаем их из памяти, такие воспоминания остаются точными и достоверными.
• Если из-за травмы в памяти имеются пробелы, можно заполнить их и выяснить, что именно произошло, работая над временной шкалой травмы, придавая своему опыту формат нарратива или обращаясь к тем, кто мог бы помнить события нужного периода.
• Процесс воссоздания травматических воспоминаний может быть длительным, поэтому следует быть терпимее и к себе, и к течению процесса, ведь от этой работы точно станет лучше.
Глава 10. Как нам исцелиться?
Уникальные свойства нейропластичности
Нам всем приходилось слышать поговорку о том, что старую собаку нельзя научить новым трюкам. Обычно так говорят о человеке, который упрямо не хочет учиться новому или не готов воспринимать конструктивную критику. Часто мы применяем эту поговорку и к людям старшего возраста, считая, что нет смысла их переучивать и предлагать им что-то изменить, чтобы не беспокоить лишний раз. На самом же деле каждый, независимо от того, сколько ему лет, ежедневно обучается новому благодаря такому свойству мозга, как нейропластичность. Термин нейропластичность был введен в 1906 году итальянским психиатром Эрнесто Лугаро, и данное свойство мозга объясняет, почему мы можем адаптироваться, учиться и развиваться в течение всей жизни[72], а это значит, что мы можем научиться новым трюкам, независимо от того, сколько нам лет!
Нейропластичность позволяет нервной системе перестраиваться и трансформироваться. Другими словами, мы можем менять работу своего мозга, приложив для этого определенные усилия и не переставая практиковаться. Именно это и позволяет психологии процветать и развиваться. Наша работа основана на вере в то, что люди могут меняться, исцеляться и расти, а мы, специалисты в области психического здоровья, должны направлять их на этом пути. В прошлой главе мы обсудили, как наш мозг каждый день образует новые нейроны и благодаря им создает новые воспоминания. Мы также выяснили, что мозг избавляется от ненужной информации, чтобы освобождать пространство для новых навыков и нового опыта. Именно благодаря такой ежедневной активности мозга мы учимся новому и создаем пространство для перемен.
Как мне научиться «новым трюкам»?
Когда я была маленькой девочкой, я постоянно грызла ногти, и, несмотря на то что мне это ужасно не нравилось, я просто не могла остановиться. Моя мать считала, что эта плохая привычка могла стать причиной частых болезней, ведь я постоянно тянула в рот пальцы, поэтому она старалась мне помочь от нее избавиться. Она покупала лак для ногтей с отвратительным вкусом, предлагала мне различные вознаграждения, если я не буду грызть ногти, но ничего не помогало до тех пор, пока я не рассказала об этой проблеме своей подруге Хелен. Та поклялась, что заставит меня перестать грызть ногти, и начала дергать меня за руку каждый раз, когда я пыталась приступить к привычному занятию. Она даже кричала мне перестать, если находилась слишком далеко, чтобы дотянуться до моей руки. Сначала это было даже забавно, и я иногда специально продолжала грызть ногти (чтобы продемонстрировать Хелен свое упрямство и показать ей, что меня невозможно остановить), но постоянные одергивания и крики заставили меня осознать, как часто я грызу ногти, и через какое-то время эта привычка пропала. Даже если я подносила руку ко рту, я как будто
