— Скажем так, трагикомедия с элементами фэнтези и детектива.
— Слава Богу, не мелодрама.
— Почему?
— Потому что лично мне проще продать панк-сказку, чем «сопли в сахаре». И еще. Кто-то из звезд участвует?
— Пока не знаю. Окончательного ответа еще никто не дал. Да и мне это надо обдумать, прежде чем кого-то утверждать.
— Даже предполагаемого участия достаточно.
— Я хотел бы сделать ставку на новые лица.
— Это замечательно. Но практически не продаваемо. Такой вариант возможен лишь через рекламный отдел. У вас есть лишние деньги?
— Но я думал…
— Значит так, Морозов там играет в любом случае.
— Главную роль.
— Так что же ты молчал?!
— Вроде бы Феликс согласился, Света Нечаева…
— Вот, уже хорошо. Съемки в России?
— Большей частью. Если удастся, подснимем кое-что в Бельгии и Польше.
— Gut. Экземпляр сценария есть?
— Вот, мой личный.
— Кстати, кто писал?
— Мы с Андреем.
— Электронный вариант есть?
— То есть?
— Ну, в компьютере есть? Я бы на дискету перегнала. Или ты мне по почте отправил бы.
— Надо Нину спросить, нашего завлита.
— А она здесь при чем?
— Так компьютер у нее в театре.
— Гениально! На нем хоть пароль есть?
— А я знаю?
— Морозов, ты-то куда смотрел? Ведь так любой желающий ваш шедевр скачает. Потом ищи-свищи. Прецедентов предостаточно.
— Я был занят тем, что разыскивал тебя, когда ты в Питер ездила.
— Ясно. Что нам надо в первую очередь? Информацию о запуске картины? Репортаж со съемочной площадки? Интервью с главными героями?
— Тебе виднее.
— Издания?
— Центральные.
— С телевидением договоренность есть?
— Пока нет, — отчитался Андреев.
— Недели через две запускаем в два-три издания новости. Подумайте какие.
— Что значит «подумайте»?
— Если новостей нет, их надо придумать. Изящно и красиво. Я допускаю, что тебе этого делать не приходилось. Но вряд ли ты об этом не знал.
— Все-то ты знаешь. Интересно, откуда?
— Профессия такая.
— Ладно, ты поведай, как повергла в ступор Марину Снежинскую, рассказав, что ей предстоит вести программу с Виктором Гальским, — подключился к разговору Морозов.
— Сказала, что знала.
— А что это за история? — спросил Игорь.
— Я делала с Мариной интервью, ну и спросила ее как бы между прочим, знает ли она о планах начальства. У нее глаза были в пол-лица. «Он же сейчас на съемках». — «Очевидно, как только вернется со съемок, так вас и объединят». — «А он об этом знает?» — неуверенно спросила она. — «Нет пока». Она удивилась еще больше: «А вы откуда это знаете?» — «В кулуарах поговаривают». Следующий вопрос поверг в ступор уже меня: «А о чем еще у нас поговаривают?» Я сделала серьезное лицо и ответила: «Я не знаю, о каких именно проектах я могу распространяться».
— Да, напугала ты девушку.
— Зато теперь она знает, что у меня «длинные руки», и в пафос лишний раз впадать не станет. Она же у нас «девушка с плеером, пальцы веером». И это еще мягко сказано.
Позже, отметив запуск проекта, заговорили «о высоком». В общем, обычные разговоры на кухне. В лучших традициях. Посиделки затянулись далеко за полночь. Меня потихоньку сморило.
— Я, конечно, понимаю: давно не виделись, но время — четвертый час… — извиняющимся тоном произнесла я.
— Да, да. Сейчас, — отозвался Морозова, нехотя прервав беседу.
Я пошла спать, а из кухни еще долго слышался разговор.
Часы показывали 7.45. Морозов спал, улыбаясь во сне. Я пошла на кухню. В соседней комнате спал Андреев. Я приоткрыла дверь. Из-под одеяла видна лишь его макушка. Было непривычно тихо.
Посуда была вымыта, остатки пиршества убраны в холодильник. Даже пустых бутылок нигде не видно. Поразительно. Я ожидала увидеть совсем другую картину. Да, видимо, я еще плохо знаю Морозова. Пытаясь проснуться окончательно, решила сварить кофе. Кружево кофейной пенки переливалось разными цветами. Так бы и сидела, глядя в окно. Тихо. Спокойно. Хорошо… В коридоре послышались шаги. Через минуту на кухне появился Морозов, взъерошенный, как воробей, явно пытался проснуться на ходу. Он кутался в свой любимый темно-зеленый халат. Взгляд еще не был привычно уверенным и бодрым. Все-таки редко кому удается с утра быть в форме.
— Ты чего так рано? — Он удивился, увидев, что я уже проснулась.
— Пора. Скоро уходить.
— Куда? Сегодня же воскресенье. Или тебя опять ждут великие дела?
— Воскресенье?.. Та-ак. Приплыли. У меня только вечером показ. Оказывается.
— Бывает.
— А у тебя какие планы?
— Через час — запись. Потом — репетиция. Вечером — спектакль и ночные съемки.
— Как всегда. А у Игоря?
— Кажется, в одиннадцать репетиция.
— Есть будешь?
— Да.
— Ну, давай посмотрим, что осталось.
Остались бутерброды, фрукты, полкурицы и сок.
— Там еще пельмени были, если хочешь.
— Нет, спасибо. Во сколько вы вчера разошлись?
— Часов в пять, наверное.
— Маньяки-извращенцы.
— Свари, пожалуйста, кофе. Я пока буду собираться. Пойду разбужу Игоря.
Утро к длинным беседам не располагало. Перекусили. Стали собираться.
— Ты останешься? — спросил Морозов.
— Поеду домой. Надо кое-какие тексты распечатать. Да и вообще, давно я там не была.
— Созвонимся, — прощаясь, сказал он.
— Конечно.
Мы быстро распрощались. Звонко захлопнулась дверь, клацая механизмами, опускался лифт.
И опять стало тихо. Я выглянула в окно. «Фольксваген» Морозова, игриво подмигнув, скрылся за поворотом. Он все хотел поменять машину, но времени на это, как всегда, не было. «Этим же надо заниматься. А когда? Бегает пока, и слава Богу».
Еще неделю мы не увидимся. Это точно. У него работы по самое не могу, у меня — два «руководящих поста». Димка не согласился вернуться на свою должность, как я его ни упрашивала. «Пусть это будет твоей компенсацией за моральный ущерб», — отнекивался он. А когда разговор заходил о деньгах, он тут же менял тему.
Встреча с Андреевым и Морозовым не давала покоя, она все время крутилась в голове. Я вспоминала все новые детали разговора и пыталась понять, чего от этого ждать. Вроде все складывалось как нельзя лучше, но червячок сомнения не давал покоя. Непроходящее ощущение того, что где-то скрыт подвох, было каким-то давящим и не прекращающимся, разрывающим изнутри, как мигрень. В первую очередь насторожил тот факт, что Андреев выдавал сведения словно нехотя, по капле. Возможно, я накручиваю, ведь неоднократно приходилось информацию клещами вытаскивать только потому, что собеседник неразговорчивый в принципе. Но про Андреева такого не скажешь. Ему только дай тему — будет болтать без умолку. Правда, только о том, что считает нужным. Но это проблема всех великих. Сделать так, чтобы они рассказали что-то новое, из незаученного текста, — задача трудновыполнимая. Но решаемая.
