— Что вы сейчас пишете? — спрашивал журналист у писателя.
— Книгу, — искренне отвечал тот.
— Какую?
— Толстую…
— Какая книга будет следующей, если вы планируете ее написать?
Просто улет! Обожаю собирать такого рода оговорки и ляпы. Как бы человек ни пыжился, он весь в них, в своих спонтанных оговорках, в непродуманных высказываниях.
Вот наконец объявили, что можно задать последний вопрос. Значит, минут через пять — десять я буду свободна. Да скорее уже! Перед тем как убежать, я наконец отдала дискету с интервью своему приятелю из «Журнала» Сережке Кислову.
— Извини, что задержала. — Я кормила его обещаниями почти неделю, все не было времени встретиться.
— Ничего страшного. В следующий номер поставим.
— Я побежала, уже опаздываю. Звони, если что. Удачи!
Уже убегая, я услышала за спиной философское наблюдение Сережки, явно касающееся меня: «И все-таки она вертится!»
Что могло случиться? Морозов просто так не сдернул бы меня. Значит, что-то из ряда вон выходящее. Судя по голосу Морозова, не очень приятное. Может, я была права насчет Андреева и мои опасения не напрасны? А если нет, что тогда? Не хотелось думать о плохом, но хороших новостей предстоящая встреча, судя по всему, не сулила.
Морозов встречал меня у служебного входа в театр. Я увидела его еще от метро, он нервно курил. Ноябрьская погода во всей своей красе действовала на нервы и не лучшим образом отражалась на здоровье. Ветер пронизывал до костей, пробираясь под одежду. Противный дождь барабанил по разноцветным куполам зонтов. Временами, под влиянием неожиданных порывов ветра, он становился совсем невыносимым, норовя облить с ног до головы, а иногда струи воды все-таки попадали за воротник или в рукав. И тогда становилось совсем худо. Я шла, перескакивая через лужи, местами превратившиеся в озера и каналы, и пыталась представить, что же такое я сейчас услышу, что заставило всегда уравновешенного Морозова попросить меня приехать к нему среди бела дня.
Наконец я добралась до театра. Морозов шагнул мне навстречу, взял за руку и провел в холл. Потом заключил в объятия и поцеловал.
— Привет! Дело — труба, — начал Морозов, — мы уже запустились. Надо было оплачивать первые траты и… В общем, фирма-спонсор погорела. Уж не знаю, кому перешли дорогу и как у них обстоят дела. Налоговики прищучили, и теперь их положение светлым и безрадостным не назовешь. В общем, приехали, — сообщил он по дороге в актерский буфет.
Для того чтобы попасть в театральный буфет, надо было изрядно поплутать по закулисью. Наконец мы дошли. Это было просторное, светлое помещение. Окна выходили во двор, и с высоты птичьего полета был виден город. Он казался каким-то сказочным, нереальным: пряничные игрушечные разноцветные домики, поток крошечных машин, люди-муравьи…
В буфете почти не было народа, что для этого времени весьма необычно.
Слова, сказанные Морозовым, также звенели в ушах, как дождевые капли по жестянке подоконника. Трудно было осмыслить услышанное, еще труднее в это поверить. Жаль Морозова, настолько он выглядел ошеломленным и раздавленным фактом предательства Андреева, даже казалось, стал меньше ростом.
— Когда ты об этом узнал?
— Андреев позвонил вчера ночью.
— Но ведь у вас была какая-то административная группа, люди, которые этими вопросами занимались?
— Я бы еще это отслеживал!
— Понятно.
— Ты успела что-то запустить в прессу?
— Обижаешь.
— Ну и как теперь оправдываться будем?
— Зачем оправдываться? Сколько проектов тормозилось из-за отсутствия денег? Тьма! Совсем не обязательно сейчас распространяться о подробностях.
— А если копать станут? Вы же любите сенсации.
— Есть официальная версия, которой мы будем придерживаться. Съемочная группа и ваши партнеры вряд ли заинтересованы, чтобы именно сейчас все всплыло. В крайнем случае можно будет историю пока свернуть и держать на «голодном пайке». Если особо дотошные что-то нароют, как действовать дальше — посмотрим по ситуации. Главное — не дергаться. Все должно быть спокойно и достойно. Если начнем слишком суетиться, сразу станет понятно, что здесь что-то не так.
— Ты думаешь?
— Просто не стоит создавать себе лишних трудностей. Проблемы надо решать по мере их поступления. И еще. Если на тебя свалились какие-то неприятности, надо помнить, что эти испытания ты преодолеешь. Иначе они бы не возникли. Испытаний не по силам не бывает. Это аксиома. Когда ты поймешь это, жить станет намного проще.
— Откуда ты все это знаешь?
— Как тебе сказать… Видишь ли, у людей и твоей и моей профессии должно быть одно ценное качество — наблюдательность.
— Я тебя обожаю!
— Я тоже.
Наконец мы сели за столик, заказали кофе и продолжили диалог.
— Не всем дано вот так, с ходу и без паники, расставить акценты и правильно оценить ситуацию. Нет, на самом деле логика железная.
— Логика тут ни при чем.
— То есть?
— Понимаешь, иногда я просто вижу событие, что называется, насквозь. Для этого не надо копать и просчитывать ходы. Достаточно понять, что лежит на поверхности. И философски относиться к действительности.
— Кто бы говорил!
— Да, конечно. Но если лично я не могу повлиять на ход событий, если это не касается меня и близких мне людей, я не буду тратить на это силы и время. К тому же я по природе своей ленивый человек.
— Что?!
— Да-да. В идеале я занималась бы только тем, что мне близко, что нравится и хочется делать в данный момент, а не тем, что диктуют обстоятельства.
— Все мы по большому счету заложники обстоятельств. Но кому-то удается их преодолеть, «перекроить» под себя.
— Если бы это удавалось всем, не было бы лидеров и ведомых. Тут нужен определенный склад характера…
— Да что мы все о проблемах? Они подождут. Как у тебя дела? Как с работой?
— На работе все хорошо. Вчера Димка вернулся. Мы помирились. Но на должность зав. отделом он не пошел. В благородство играет. Я так и не смогла его переубедить. Но в общем, все без эксцессов.
— Значит, шансов, что у тебя будет свободное время, практически нет?
— Похоже, так. Я же еще и в Агентстве начальствую. Свои проблемы тоже решать как-то надо. Звонила подруга из Питера, хотела остановиться у нашей общей знакомой. Но у той сейчас предсвадебная кутерьма, так что поживет эти дни у меня. Завтра в девять утра поеду встречать.
— И надолго она?
— Как я поняла, на неделю. Но она — девушка самостоятельная, за руку ее водить не надо. Все будет хорошо.
Морозов посерьезнел.
— А ты как?
