Действительно непонятно: его ближайшими соратниками становятся либо иностранцы, либо совершенно безродное отребье, причем, с перекошенной половой ориентацией, типа Меншикова. Вот еще деталь его явной врожденной безродности. Петр:
«…не умел сам красиво сесть или принять от слуги тарелку; не умел пользоваться салфеткой, ножом и вилкой» [14, с. 43].
В 1697 году, отправляясь в первое свое турне по Европе, Петр посетил в местечке Коппенбург курфюрстину бранденбургскую Софью Шарлотту и ее мать Софию — курфюрстину ганноверскую. Странную запись оставила Софья Шарлота о том его посещении.
С одной стороны он вел себя на удивление стеснительно: «…все закрывал лицо руками и бормотал: «Я не могу говорить…»» [14, с. 44], но с другой стороны немецкой принцессе «…понравилась его естественность и непринужденность» [14, с. 44].
Что бы это могло быть: с одной стороны стеснительность, а с другой некая такая непомерная «естественность» за столом, что даже немку удивила?
А все очень просто. Ведь в Германии, как было подробно рассмотрено выше, принято не стесняться избытками газов в желудке. То есть пускать «гулек», причем с особым шиком — даже за столом. Вот Петр приятно и удивил принцессу своей несомненной причастностью к европейской культуре, громогласно испортив воздух перед самым носом особ королевских фамилий, более чем сведущих в утонченности этикета блистательных дворов центральноеропейских государств, считающихся на тот день среди всех иных наиболее передовыми. Причем, даже и глазом при этом не моргнув, что ее так приятно и удивило: знать приучен «московский медведь» всем тонкостям их западного великосветского этикета. Но здесь нет никакой особо раскрытой нами тайны. Ведь известно, что Петр: «…пукал за столом…» [14, с. 45].
Поступок, до которого у нас не унизился бы никогда в жизни не то что боярин или дворянин, но самый последний забулдыга, с тяжелого похмелья выбравшийся из какой-нибудь придорожной канавы или подворотни.
Не сделал бы этого прилюдно на улице. Здесь же, что видно наиболее отчетливо, — за столом! Мало того, в присутствии коронованных особ…
Какое вообще отношение имеет этот папуас не только к царской древней фамилии, но и вообще к народу, уровень культуры которого отдален от его собственного на совершенно недосягаемое расстояние? Мог ли он быть настоящим сыном русского народа, руководить которым его поставила тайная секта, силуэты которой мы столь пристально пытаемся разглядеть?
Вот еще различие:
«Современников, потом историков поражала прожорливость царя. Если Алексей Михайлович в еде был крайне умерен, а за едой — аккуратен, то Петр был чудовищно прожорлив и не сдержан в еде» [14, с. 61].
«Точно так же для Петра не было правил поведения и в еще более деликатной сфере жизни… если его отец и старший брат всегда держали себя в рамках приличий, то Петр не последовал их примеру.
Неумение удерживаться, стремление овладеть буквально всякой женщиной… привело к закономерному итогу: известно более 100 бастардов Петра» [14, с. 61–62].
А ведь этот порок наитеснейшим образом связан и с иным его пороком: «…повышенная сексуальность — это в принципе родовая мета педерастов»[53] [14, с. 62].
«О педерастии Петра говорили совершено открыто еще при его жизни. Ученые же мужи, если и ведут споры, то исключительно о том, кто приохотил к педерастии Петра — Франц Лефорт или Александр Данилович Меншиков?» [14, с. 62].
Так что не только сыном народа, не знакомого с грехом Содома, но и сыном своего мнимого отца, а так же братом своих якобы братьев и якобы сестер, Петр быть ну ни по каким признакам никак не мог.
«Все Романовы, начиная с первого царя Михаила и его отца Филарета, были, грубо говоря, маленькие и толстые. Дети Алексея Михайловича от Милославской тоже росли типичными Романовыми — маленькими, упитанными, психологически стабильными, добродушными» [14, с. 83].
Может, Петр пошел в маму?
«Но и Нарышкины не были ни рослыми, ни особо сильными.
Так в кого же тогда пошел тяжелый невротик Петр — ростом 2 метра 9 сантиметров, который мог свернуть в трубку серебряную тарелку или перерезать острым ножом кусок сукна на лету?
Интересно, что вообще-то в семье Романовых до Петра никогда не было людей «с отклонениями»… как говорят в народе, «с приветом»» [14, с. 84].
Но и лица их ничем и приблизительно не схожи. Все мы прекрасно знаем, что как бы ребенок ни был непохож на своих родителей, но хоть что-нибудь едва уловимое все-таки обязано прослеживаться во взаимной схожести родителей и их детей. Здесь же не прослеживается никакой и самой малейшей тени сходства.
Все Романовы, начиная с первого царя Михаила и его отца Филарета, были, грубо говоря, маленькие и толстые. Но и Нарышкины не были ни рослыми, ни особо сильными. Так в кого же тогда пошел тяжелый невротик Петр — ростом 2 метра 9 сантиметров, который мог свернуть в трубку серебряную тарелку или перерезать острым ножом кусок сукна на лету?
Однако же ничего родственного нет не только из-за полного отсутствия схожести этих совершенно разных лиц и совершенно разных размеров тела, но даже какой-либо хоть просто элементарной схожести их национальностей!
И даже не просто национальностей, но рас!!!
Потому как:
1. Волосы у якобы отца светлые и прямые, у якобы сына — кучерявые от самых корней (негроидные) и черные как смоль (!!!).
2. Борода у якобы отца светлая и густая, у якобы сына — она, словно у мулата, до того жидка и неприглядна (потому он ее и сбрил), что можно о ней сказать, что по существу отсутствует вовсе (!).
3. Глаза у якобы отца светлые и нормальные — чисто русские, у якобы сына — черные и навыкате — чисто хананейские (!).
4. Цвет кожи у якобы отца белый, как и у всех русских людей, у якобы сына — черный, какой и положено иметь потомству Хама, некогда заселившему африканский континент, долину Сеннаар и Палестину.
5. Губы у якобы отца тонкие и правильные, у якобы сына — толстые с отвисшей, словно у бульдога, нижней губой, что обличает в нем сына хамитических родителей.
6. Широкие прямые плечи у якобы отца и покатые, практически отсутствующие, у якобы сына. (Жителям местечек, адептам ортодоксального иудаизма, запрещалось трудиться физически. Разрешались лишь виды нетрудовой, иждивенческой деятельности: перепродажа результатов чужого труда, контрабанда, мошенничество, шинкарство, ростовщичество и т. д.).
7. Стройная русская осанка якобы отца и ярко выраженная сутулость, близкая к горбатости, у якобы сына, лежащая в основе генетического отличия наследников проклятого Ноем потомства Ханаана, коренного населения Палестины.
Так что, лишь описывая внешность Петра, можно заключить его явную кровную близость скорее к туземным жителям древнего Ханаана, чем к самому аристократическому роду той местности, в которой он был объявлен наследником на царствование.
Но имеется и множество иных признаков полного отсутствия в жилах Петра крови народа, в среде которого, судя по официальной версии его появления на свет, проживали давшие ему жизнь родители. Список легко пополнить, сравнивая образ жизни Алексея Михайловича и Петра.
8. Свойственную русскому человеку привычку вставать на молитву в четыре утра у якобы отца, который первый раз пищу принимал лишь к двенадцати, и чисто врожденную привычку завтракать в половине шестого у якобы сына.
9. Проводимые двухсуточные сухие голодовки во время строгого поста якобы отцом и полная не только к ним, но и вообще к постам генетическая неприспособленность у якобы сына.
10. Царственная привычка вести себя достойно своего титула, свойственная отцу, и повышенная и всеми подмеченная, не встречаемая среди русских людей любых сословий, явно ущербная и свойственная лишь людям подлого звания, то есть все тем же заклейменным проклятьем и отданным в рабы Симу детям Ханаана, заносчивость и самообожествление:
«…проклят Ханаан; раб рабов он будет у братьев своих» [Быт 9,25].
Только по этим поверхностным признакам можно с уверенностью заключить: эти два человека не просто принадлежат к разным фамилиям, но к разным народам, имеющим совершенно различный менталитет. Мало того, они принадлежат к разным расам!!!
Если якобы сын к одиннадцати годам еще ни читать, ни писать не умел, только ворочая при этом на пытающихся ему что-то втолковать учителей свои безсмысленные и ничего не понимающие глаза, то Алексей Михайлович, якобы отец этого или инородца, или дебила, имел умственные способности, диаметрально противоположные Петру:
«…на шестом году его посадили за букварь… Через год перешли от азбуки к чтению часовника, месяцев через пять к Псалтирю, еще через три принялись изучать деяния апостолов… на девятом году певчий дьяк, т. е. регент дворцового хора, начал разучивать Охтой (Октоих), нотную богослужебную книгу… — и лет десяти царевич был готов, прошел весь курс древнерусского гимназического образования… он до мельчайших подробностей изучил чин церковного богослужения, в чем мог поспорить с любым монастырским и даже соборным уставщиком» [49, с. 376].
