жаль, что столь прекрасный герб красуется лишь на моей груди и где-то в далеком старом замке на самой границе с тихарийскими полями, где жила моя мать.
Оглядев себя в зеркало, остался доволен: длинная борода, украшенная миниатюрным колокольчиком, темные волосы с благородной проседью, мантия, что скрывала мой слегка выпирающий живот, в целом силуэт выглядел массивным и внушительным.
В зал уже прибывали первые гости, я отправился всех встречать и приветствовать, без конца пожимая руки и улыбаясь. Отцы и матушки сопровождали молоденьких и не очень дочерей. Родители предпочитали держать их под руку, не отпуская слишком далеко, похоже, бал в северном королевстве был всем хорошо известен. Когда гости прибыли практически полностью, я велел притушить свет — Его Величество любил появляться эффектно.
Едва в зале воцарился полумрак, вверх взмыли голубые мотыльки, сотканные из магического сияния, гости ахнули, под восторженные возгласы, перешёптывания и вздохи к нам спускался Мазирис Третий, облаченный в мантию небесного цвета. Мотыльки закружились вокруг короля, и понемногу исчезли, увязая в волнах голубого бархата. Придворные маги воздуха постарались на славу.
Оркестр заиграл вальс, нежная мелодия лилась, заполняя пространство шорохом бальных юбок и тихим топотом десятков пар ног, что закружились в танце. Его Величество пригласил сначала одну даму, затем в танце сменил партнершу несколько раз. По восторженным вздохам присутствующих здесь девиц я понял, что король им по нраву и облегченно вздохнул, уже представляя себе пышную свадьбу с кем-то вроде дочери графа Амантрийского.
После танцев повара пригласили гостей к столам, началась праздничная трапеза. Я контролировал Его Высочество, отставляя подальше вино, но всё же меня отвлекли на кухню на полчаса, а когда я вернулся, понял, что опоздал. Король уже успел опустошить графин тихарийского и пододвинул к себе второй, сально осматривая декольте близко сидящих девиц. Отчетливо припоминая, что следует за подобными взглядами, оттеснил девицу и уселся между королем и пленившей его грудью. Мазирис хлебал вино почти не останавливаясь. Я подал знак, и слуги притушили свет ещё больше, в надежде, что никто особенно не заметит состояние короля, к сожалению, мягкий свет лишь раззадорил распутника. Стукнув кубком по столу, Мазирис собрался сказать тост, я вовремя успел усадить его на место.
— Ваша Милость, все уже немного пьяны для тостов, давайте не будем утруждаться и просто повеселимся, — пытался отодвинуть катастрофу я.
Мазирис уставился на меня осоловелым взглядом, что-то соображая в тугой от такого количества вина, голове. Наклонившись ко мне, он пробормотал заплетающимся языком:
— Ну и бал, просто праздник уродцев, Аракос! Как ты мог меня обмануть! — воскликнул он чересчур громко, я опасливо осмотрелся по сторонам.
— Прошу вас, тише, Ваша Светлость, гости могут нас услышать, — предупредил я.
— Ты что, меня не понял? — пробормотал король, — так я сейчас накажу тебя. Эй! — он вскинул руку вверх, все взгляды переместились на него, — ярче свет, что за подземелье! Ты, — в разгорающемся свете король ткнул пальцем в грудь слуги, разносившего напитки.
Бедняга замер на месте, так и не опустив полный кубок на стол.
— Раздевайся! — приказал Мазирис, несчастный огляделся по сторонам, помощи ждать было неоткуда.
Сбросив штаны и фрак с рубашкой, мужчина стоял, устремив взгляд в пол, и боялся пошевелиться. Примерно в таком же состоянии были и гости, музыка смолкла, все наблюдали за безумцем в голубой мантии.
— Подойди! — скомандовал он, — ближе, ещё! — слуга приблизился к королю на расстояние вытянутой руки, — Аракос, встань!
Я удивленно взглянул на короля, не веря своим ушам, до такого раньше выходки никогда не доходили.
— Я сказал тебе встать! — рявкнул король, багровея.
Едва нашел в себе силы, чтобы подняться, сердце бешено ухало в груди, ноги подо мной подрагивали.
— Раздевайся! — приказал самодур, я уставился на короля, все гости, казалось, даже перестали дышать. — Я приказал раздеться, давай шевелись, толстый мешок, не то прикажу сделать тебя полегче и отрублю голову!
Я несмело потянулся к мантии. Мазирис схватил за полу, рванув на себя, я остался перед сотней глаз в одной нижней рубашке.
— На! — Мазирис швырнул мою мантию слуге, подошел ближе, вонючее дыхание пахнуло мне в лицо.
Сорвав с моей шеи медальон с отличием канцлера, король повесил его на шею лакея.
— Назначаю тебя моим канцлером сегодня, а ты, Аракос, бегом на кухню за вином для гостей!
Такого унижения я не испытывал более никогда в жизни. Ватными ногами я и сам не помню, как, добрался до своих покоев. Меня трясло от злости, словно тело охватил жар. Я метался взад и вперед, разбрасывая вещи, мебель, одежду. Карниз рухнул на пол, сорвав тяжелые шторы, вышвырнул их в окно. Такое унижение! Руки не прекращали бешеную тряску. Вскочив на ноги, я помчался прямиком в царские покои, даже не отдавая себе отчета.
Схватив стул, бросил с треском в стену, атласная ткань, ее покрывавшая, лопнула, обнажив неприглядный камень. Я смахнул разом все склянки с комода, со звоном баночки разлетелись по полу, и тут под руку попалась шкатулка. Схватив ларец, я замахнулся, разбил его об пол, из нутра шкатулки пышным веером посыпались письма. Я огляделся вокруг, что я наделал? Дыхание только едва стало ровнее, боги, если меня застанут тут, Мазирис казнит меня!
Подобрав баночки с пола, принялся спешно их расставлять, стул к счастью, не разбился, а дыру в обоях можно будет как-то оправдать. Подхватив разбитый ларец вместе с письмами, поспешил к себе, в надежде, что пропажу не заметят, а завтра я всё заменю.
Лишь очутившись в своих покоях, я унял сумасшедшее трясущееся сердце, глубоко дыша, окончательно успокоился. На кровати лежал разбитый ларец, из-под него торчали скомканные бумаги. Я протянул руку и, взяв верхнее, прочитал, кому адресовались письма: Мазирис Первый под секретной сургучной печатью адресовал их своей жене. Плюхнувшись на кровать, я вскрыл все одно за другим.
Прошлый король передавал своей супруге указания, пока сам отсутствовал в походах или учениях. В той или иной степени щекотливые, такие, которые было опасно доверять сторонним лицам, но ничего крупного и шокирующего среди них не было: мелкие и крупные взятки, не совсем честные назначения на пост, словом, ничего такого, что бы ни делал любой другой правитель средней паршивости. И вдруг в глаза бросилась дата — сражение с Барионом Железным при Мадисе. Я выловил письмо из общей стопки, с любопытством вскрыв, быстро пробегая глазами:
"… силы наши не равны, вчера я видал войско Гурии в облете на грифоне. Если мы выстоим, сие будет чудо и подвиг великий, достойный баллад. Если же нет, супруга, прошу тебя
