том, что ему делать ради того, чтобы испросить прощение этому греху великому. Они сказали ему: “Чтобы ты искал убежища у посланника Аллаха, да благословит его Аллах и да приветствует, бежал к нему, вошел в его священный участок и просил его заступничества за тебя; и он вступится за тебя перед Аллахом! А если ты не способен на это, то тебе надлежит внести плату за кровь по божественному закону. Таков наш совет: поистине, к шерифам у Аллаха почтение и уважение. Так как же должно быть у людей? Подобно тому как сказал [пророк], да благословит его Аллах и да приветствует: ”Чтите мое потомство; а кто обидит их, тот ведь обидит меня; и так далее"".
Тогда аския Дауд сказал: “Слушаем и повинуемся! Однако тело мое немощно, кости мои скорбят, жизни моей [осталось] мало, и кончина моя близка. Тем не менее мы выплатим цену крови тридцати душ, если пожелает Аллах!” И обернулся к брату убитого в тот же момент — а это был Ибн ал-Касим ибн Мудьявир, шериф Уанко, и спросил его о том, чтобы он пожелал из богатства. Ибн Мудьявир помянутый ответил: “У нас рабы предпочтительны...” Дауд сказал: “А тебе понравятся зинджи из окрестностей твоей земли?” Тот сказал: “Да!” И аския пожаловал его тремя зинджскими поселениями; а в каждом месте было двести душ[276]. Что касается названия первого места — Буньо-Бугу, то оно соседствует с поселением Таутала в земле Тендирмы; их начальниками были тогда Анганда ибн Боло-Моди и Корей ибн Гайко. А только происхождение их — от остатков добычи, [захваченной] в стране моей, когда их обратил в рабство ал-Хадж, да помилует его Аллах, после их разгрома. Что до названия второго места, то оно — Кируни-Булунгу в земле Тьябугу, по соседству с городом Сини; главами их тогда были Дьядье ибн Гиме-Букар и Талага Барбуши; их происхождение [идет] от остатка добычи аскии Мухаммеда, когда он поработил жителей города Кусата в стране запада после их разгрома. А что касается третьего, то его название — Хаджар ас-Сугра в стране Бургу; его прозывают Йасиги; а некоторые [утверждают, будто] Кадиел в земле Масо. Их начальниками тогда были Букар Диань и Сире ибн Касим; а происхождение их — когда аския Мухаммед обратил в рабство жителей Галам-бута. Смотрите: сказал аския Дауд, и знай, что он веровал в Аллаха и в его посланника.
У аскии Дауда детей мужского и женского пола было больше шестидесяти одного, потому что его дети [были] многочисленнее детей его отца. И говорят, детей в малом возрасте, которые у него умерли в детстве, [было] больше /118/ тридцати. Из его детей десятеро занимали престол: аския ал-Хадж, аския Тафа (оба они единокровные и единоутробные братья; мы, кроме них, не знаем единоутробных братьев, достигших достоинства аскии), аския Мухаммед, аския Исхак, Мухаммед-Гао, аския Сулейман, аския Нух, аския Харун-Денкатайя, Мухаммед Сорко-Идье и аския ал-Амин[277]. А мы не знаем царя, кроме одного Дауда, у которого бы десять сыновей имели царскую власть. Из его детей были также курмина-фари Мухаммед-Бенкан, курмияа-фари Салих, курмина-фари ал-Хади, балама Садик, балама Хамид. Из числа его детей также маренфа Иса, бана-фарма Дако-Ками-Идье, лантун-фарма Букар, дей-фарма Сина (а он был кривой), Омар Комдьяго, Омар-Като, кара-фарма Букар, Йаси, Харун (сын Фата-Торо), уаней-фарма Закарийа, Алу-Уако, уаркийа-фарма Хаммад, арья-фарма Али-Гулми. Это — те, которых мы запомнили среди его детей мужского пола.
А из дочерей (а их было много) — Каса, жена дженне-коя Манабалы; Арахама-Карауэй; Бинта, жена магшарен-коя, умершая в городе Томбукту; Арьяо, мать кадия Бозо, который был кадием в Лола; Сафийя, жена Сиди Салима ал-Аснуни, отца Хасана, катиба паши[278], Аматуллах, жена хатиба Драме; Айша-Кимаре, жена кадия Махмуда Кати, который ее увез в Томбукту, /119/ а она умерла у него девственницей; Алаимата и Уэйза-Умм-Хани.
Затем умер аския Дауд, да помилует его Аллах, во вторник семнадцатого раджаба девятьсот девяносто первого года [6.VIII.1583]. А его могила находится в Гао, позади могилы его отца.
Затем, после него, стал у власти его сын аския ал-Хадж в тот [же] день до его погребения. Ал-Хадж был красивым мужчиной, бородатым, уважаемым и мужественным. Срок его не был долог, и он пробыл у власти четыре года пять месяцев и десять дней. В его дни было большое обилие съестных припасов[279].
В месяц восшествия на престол он совершил поход на жителей Уагаду[280] и убил фарана Уагаду. Они захватили в плен их детей, все их богатства и их зинджей и [пригнали] в Гао. А эти зинджи — те, которые говорят на языке уакоре. Впоследствии бежал в Тендирму из числа пленников мужчина-зиндж по имени Мами-Го, к курмина-фари. Там он нашел зинджа по имени Тотиама и детей его и взял в жены дочь Тотиамы. И этот помянутый ранее [беглый] стал предком жителей Килли, кого жители Курмины из числа зинджей зовут иса-фарам; они собирались в местности на Реке, называемой Сантиер-кой[281], для ловли рыбы до. И только сонгаи съедали их дань; однако узы их рабского состояния [привязаны] к шерифам до сего времени.
В свой срок аския назначил должность кадия кадию Омару, сыну кадия Махмуда, после кончины кадия ал-Акиба — через год и пять месяцев. Назначение его состоялось вечером в четверг, заканчивавший мухаррам, который открывал девятьсот девяносто третий год [1.II.1585]. Кадий Омар пробыл в должности восемь лет.
Аския Дауд жаждал царской власти после себя для своего сына Мухаммеда-Бенкан и устраивал это властью своей. [Но] Аллах не согласился кроме как [на то], /120/ чтобы после него встал ал-Хадж. Мать последнего — Мина-Гай. Говорят, что он разговаривал языком колдунов и рассказывал о том, что сокрыто; и большая часть его слов совпадала с предрешенным Аллахом. А из того — [рассказ], что он находился в [своем] совете со своими людьми, придворными и ближними и прочими, а перед ним играли флейтисты. Тогда он долго молчал, потом глубоко вздохнул, затем сказал: “Сейчас войдет к нам человек из числа членов нашего дома и дитя нашего отца. Его не опередит никто при входе к нам. Он — несчастнейший из наших братьев и будет последним из наших государей, но вся продолжительность его царствования составит сорок один день. И гибель нашего племени сонгаи будет при его посредстве; он погибнет сам и все, кто [будут] вместе с ним!” Потом из его глаз потекли слезы. Но он еще не закончил свою речь, как вошел его
