- Вот вместе с главным инженером завода все обдумайте, все решите. - Голос Субботина опять налился твердостью. - Через неделю представьте в обком партии соображения с указанием точных сроков монтажа и пуска предприятия. Все, Поликарп Матвеевич, все, дорогой, давай не будем больше обсуждать этот вопрос, - прибавил он, чувствуя, что Кружилин опять хочет возразить. - Ну и нечего тебя, конечно, предупреждать, что за эти сроки, за восстановление завода, так же как и за уборочную и за все прочие дела, отвечает прежде всего райком партии. А проще сказать - ты, Поликарп Матвеевич.
Главный инженер завода оказался маленьким, толстеньким, неунывающим человечком.
- Иван Иванович Хохлов, - отрекомендовался он, войдя в кабинет Кружилина на другой день, бесцеремонно кинул на его стол портфель. Потом смутился, покраснел под взглядом Кружилина, портфель со стола убрал. - Извините... Ну-с, в обкоме партии мне сказали, что вы в курсе. Завод у нас небольшой, полторы тысячи рабочих. Выпускаем веялки, сеялки и прочие необходимые мирному человечеству вещи. Демонтировать и грузиться пришлось под бомбежкой, но погрузить сумели все, до последнего станка. Ну-с, время терять нельзя, где будем размещать заводское оборудование, куда селить людей?
- Не знаю, - сказал с усмешкой Кружилин.
- То есть как не знаете?! Как не знаете? - Хохлов вскинул на секретаря райкома круглые глазки.
- А вот так - не знаю. Мы только что приняли два эшелона эвакуированных, для рабочих завода жилья нет ни одного метра... Полторы тысячи да семьи сколько всего людей?
- Всего около пяти тысяч.
Кружилин только усмехнулся.
- Чему же вы смеетесь? Чему смеетесь? Да, около пяти тысяч человек... О трудностях с жильем на новом месте мы предполагали... Первое время люди могут жить в палатках. Несколько сот палаток у нас есть.
- У нас тут не Африка. В сентябре - заморозки, в октябре - дождь со снегом. Во второй половине октября бывают морозы под тридцать градусов.
Хохлов даже перестал моргать.
- Что? Под тридцать? Не может быть... - Но тут же схватил свой портфель, засуетился. - Ну, хорошо, хорошо... Сейчас надо начинать с главного - выбрать заводскую площадку, осмотреть имеющиеся помещения. Мне говорили в области, у вас есть промышленный комбинат. Некоторые его помещения можно использовать под заводские цехи.
- Что ж, поехали смотреть на помещения нашего промышленного комбината, тяжело вздохнул Кружилин.
Через полчаса Хохлов молча ходил по низким, барачного типа строениям промкомбината - столярной и слесарной мастерской, покусывая полные розовые губы, постукивал зачем-то согнутым пальцем в дощатые стены. Так же молча обследовал единственную кирпичную постройку - промкомбинатовский склад, вышел оттуда, поглядел на ясное сентябрьское небо, в котором летела паутина, на деревянные опоры высоковольтной линии, которые, огибая село, уходили за горизонт, кивнул на крытое дерном овощехранилище:
- А там что?
- Картошку там райторг хранит, бочки с капустой.
- Посмотрим...
Выйдя из овощехранилища, Хохлов спросил:
- Это все?
- Почему же... Вон рядом со складом еще барачок. Там клюквенный морс делаем.
- Да-а... - протянул Хохлов. И, еще раз обойдя унылую территорию промкомбината, сел на какой-то пустой ящик, вынул из портфеля лист бумаги, начал чертить в нем квадраты.
- Вот здесь удобнее всего для подстанции, здесь ее и поставим. Здесь будем строить главный механический корпус, здесь - кузнечный цех. Столярная мастерская столярной и останется... Впрочем, вы знаете, что Савельева уже с дороги правительственной телеграммой вызвали в Москву?
- Какого Савельева?
- Нашего нового директора завода. С августа у нас новый директор, прибыл к нам вместе с приказом об эвакуации.
- Ну и что?
- Я думаю, не вернется ли он с распоряжением об изменении, так сказать, профиля нашего завода... - Хохлов поцарапал кончиком карандаша подбородок. Слухи об этом были еще во время демонтажа. Война, кое-какие вещи нужнее сейчас сельхозмашин...
Кружилин только плечами пожал.
- Ну да, ну да... Посмотрим, посмотрим, - быстро проговорил Хохлов. Значит, так, Поликарп Матвеевич, вот эту площадочку, гектаров в сорок, надо первым делом обгородить... Чем? Досок мы, надо полагать, найдем.
- У нас есть небольшой лесозаводик. Но такого количества досок...
- Да, да... И, кроме того, это трудоемкая работа, займет много времени. А послезавтра прибудут первые эшелоны. Выход единственный - обнести пока территорию будущего завода колючей проволокой... Хотя и это нереально. Где взять колючую проволоку? Придется обыкновенной, гладкой. Найдется такая?
- Какое-то количество найдем, видимо. Сколько ее надо?
- Многовато, многовато... - качал круглой головой Хохлов. Высчитывая, сколько надо проволоки, он быстро покрывал листок цифрами. Потом оторвался от бумаги, оглядел неприглядные промкомбинатовские постройки, голую степь за ними и вдруг улыбнулся. - Ну-с, дорогой Поликарп Матвеевич, через недельку-другую эту окраину вашего села будет не узнать...
* * * *
И вот действительно окраину теперь не узнать. Огромный квадрат земли, обнесенный высокими столбами, на которые в несколько рядов натянута проволока, был изрыт, перекопан, обезображен. Всюду, как громадные черные волны, вздымались горы земли. Промкомбинатовские постройки оказались в самом углу, словно они были прибиты туда этими волнами, и, ненужные теперь, забытые, выглядели еще более жалкими среди гор развороченной земли.
В разных углах квадрата натужно гудели экскаваторы, вычерпывая землю из котлованов; между земляных холмов там и сям грудами были навалены кирпичи, штабеля досок и круглого леса, металлических двутавровых балок, валялись мотки проволоки. И всюду люди, люди, люди - с лопатами, с ломами, с кирками. Со станции беспрерывно подъезжали грузовики, с грохотом подкатывали тракторы, волоча за собой тяжело груженные тележки. И тракторы, грузовики вывозили беспрерывно поступающий на завод кирпич, лес, цемент, железо, станки. Сперва все это, кроме станков, сгружали внутри огороженного квадрата. Потом там стало тесно, и строительными материалами завалили всю прилегающую к площадке будущего завода территорию.
Станки и прочие заводские механизмы сгружали в специально отведенном месте, настлав прямо на землю деревянные плахи.
- Да, несчастные, - вздохнул Хохлов, когда прибыли первые машины с оборудованием, погладил грязный, холодный металл станины фрезерного станка. Тоже намыкались, как люди. Под крышу теперь бы их.
- Они железные, не простудятся, - устало и равнодушно сказал небритый человек.
- Каждый станок закрывать брезентом! Каждый! Ты слышишь, Федотов? Лично ты будешь отвечать за это.
- А где я брезента столько наберусь? Вы дайте мне брезент - я вам не то что станки - всю площадку накрою.
- У меня без разговоров! Накрывать - и точка! Где хочешь бери...
Кружилин вспомнил этот короткий эпизод, подъезжая к стройке, с теплотой подумал о Хохлове, об этом Федотове, которого он потом никогда больше не встречал.
Подъехав, он увидел, что все станки, составленные аккуратными рядами, тщательно укрыты брезентом. И снова подумал о Федотове: "Молодец мужик!.."
Поликарп Матвеевич остановил мерина, кинул ему клок сена, опустил чересседельник.
- Эй, гражданин! - услышал он голос и увидел человека в телогрейке, опоясанного широким ремнем. На ремне болталась револьверная кобура. - Нельзя тут останавливаться. Не видишь - заводское имущество. Отъезжай.
Когда решили сгружать здесь станки и механизмы, хотели и этот участок огородить проволочным забором. Но потом рассудили, что проще поставить охрану.
- Я секретарь райкома партии Кружилин. Где Хохлов?
- А-а, - протянул человек в телогрейке. - А бес его знает. Он тут везде.
И, видя, что Кружилин пошел, кинулся за ним:
- Извиняйте, товарищ секретарь, спросить хотел... Как же зимовать-то нам? - и кивнул на три длинных ряда палаток. - Ночами уж холодновато. Детишки кашлять зачали.
- Зимовать? - Кружилин остановился. - Перезимуем. С завтрашнего дня жилье строить начнем.
- Как строить? - опешил охранник. - Чего мы успеем настроить, когда через месяц зима ляжет?
- Успеем, - тяжело усмехнулся Кружилин.
Да, жилье, жилье... Голова пухла от дум: как быть с жильем? Семей пятьсот заводских, выбрав самых многодетных, еще с горем пополам расселили, отправив кое-кого из ранее прибывших беженцев в колхозы. Но тысяча семей - свыше трех тысяч человек - со дня приезда жили в палатках.
Конечно, можно было административной властью еще многих эвакуированных переселить в колхозы и совхозы. Но этому воспротивился Хохлов.
- А завод?! Разве мы его восстановим силами одних наших рабочих к ноябрю? С нас же тогда головы снимут. - И тряс листками с подсчетами. - Вот одной земли надо вынуть тысячи и тысячи кубометров.
И тут же напирал:
- Расселяйте людей! Не поверю, что в таком большом селе нельзя еще расселить три тысячи человек. Я сам, сам пойду по домам, я проверю...
