Однако на этот раз Лебедь держал руки при себе, не пробовал их запустить под мою одежду, и я постепенно начала расслабляться в его объятьях. Опустила голову на его плечо, прикрыла устало глаза, прижалась ближе в поисках тепла…
Проснулась, когда стемнело. В телевизоре негромко вещали новости. Лебедь, закинув ноги на журнальный столик, спал, опустив голову мне на затылок. Он продолжал одной рукой обнимать меня за плечи, а вторую пристроил на моем бедре. Сама я лежала на его груди, подложив одну руку под щеку, а вторую безвольно опустив на диван. Поджала под себя одну ногу, вторая все еще была опущена на пол, а сверху меня кто-то, подозреваю Максим, неровно накрыл пледом.
Понимала, что надо встать, скинуть его руку с бедра, идти к себе домой, что-то делать, хотя бы проверить время и количество пропущенных звонков на телефоне от мамы, но вместо этого вновь прикрыла глаза и обняла его за талию в ответ, быстро засыпая.
Второе мое пробуждение в темноте комнаты случилось уже не под свет от экрана телевизора, а от света монитора – Максим сидел за столом и с интересом что-то изучал в ноутбуке. Я на этот раз просунулась на подушке, ноги мои были полностью закинуты на диван и заботливо накрыты пледом. Из коробки исчезли остатки пиццы, а со стороны кухни горел свет и слышалось бурление закипающего чайника.
– Сколько времени? – поинтересовалась, садясь и приглаживая растрепавшиеся волосы.
– С Тасей пора гулять, – отчитался Максим, поворачиваясь ко мне лицом и довольно улыбаясь.
– И чему ты так радуешься? – не поняла.
– Сама посмотри, – предложил, кивнув на монитор.
Скинула плед с ног и подошла к нему, все еще жмурясь от света монитора. Не сразу, но признала сайт конкурса «Мисс Осень», увидела линейки голосования и мигом проснулась, вспомнив, что сегодня не только день моей презентации, но и день публикации фотографий и начало первого голосования.
– Совсем забыла! – ахнула, нагибаясь к экрану, чтобы найти свое имя. Или вернее, кличку.
– Садись, – предложил щедро Лебедь, но не уступая место, а хлопая себя по колену.
– Где я? – спросила, потому что от нервного напряжения никак не могла найти свое прозвище.
Он обнял меня за талию и потянул на себя, вынуждая сесть на предложенное колено.
– Смотри лучше.
– Не вижу. Или меня переименовали?
– Нет, ты все еще Утенок. Третий номер! – крикнул он мне в ухо, и я снова подскочила на ноги, нагибаясь ближе к экрану ноутбука.
– Какой?! – удивилась, ахнув и действительно находя себя на одной из первых позиций. – Как такое может быть?! Что ты там наснимал? Покажи! – потребовала, громко взвизгнув от переполнявших эмоций. – И остальных покажи!
– Спокойно, спокойно, мой любопытный Утенок, – сквозь смех попросил Лебедь, смеясь над моей реакцией.
– Этого не может быть. Наверно, ошибка, – покачала головой, распрямляясь и прикладывая руку ко лбу, пока Лебедь переключал вкладки браузера. Я не могла поверить, что нахожусь на третьем месте. В тройке лидеров!
– Смотри, – объявил, открывая вкладку с фотографиями участниц.
– Уйди, – попросила, потянув его за футболку, чтобы он освободил мне место за ноутбуком.
– Садись, давай вместе смотреть, – вновь похлопал по колену.
– Уйди. У тебя там чайник закипел.
Согнать Лебедя с места мне все-таки удалось, как и отправить на кухню готовить для нас чай. Сама же засела за просмотр фотографий и комментариев к ним.
На сайте у каждой участницы были размещены от трех до пяти фотографий. У большинства девушек все фотокарточки были однотипными. Так Анна, несмотря на все запреты конкурса, сделала снимки себя практически обнаженной, на ней были только золотые блестки и вызывающий макияж. Фотографии были, бесспорно, красивыми, идеальными, но какими-то глянцевыми, бездушными.
Несколько девушек, как и я, сделали фотографии с отсылкой к осенней тематике конкурса. Милана сфотографировалась в осеннем лесу в роскошном платье, сделанном из кленовых листьев. Прикрывало оно опять же меньше, чем открывало.
Как я и предполагала, девушки делали акцент на своем теле. Однако были и те, кто, как и я, был полностью одет. Нина сделала фотографии в центре города в ярком пальто, длинных перчатках и со стаканчиком кофе в руках. Ее украшениями были длинные, светлые волосы и широкая улыбка. Из всех участниц ее фотографии мне показались самыми яркими, настоящими и душевными. Да и ворот водолазки, пальто, перчатки намного больше характеризовали осень, чем обнаженные тела других участниц. На двух фотографиях она даже была запечатлена под дождем. Я тут же вспомнила, как на мастер-классе по макияжу она жаловалась, что беспокоится о фотографиях, потому что во время ее съемки пошел дождь, а так как фотограф был вредный и переносить время не согласился, пришлось выкручиваться. По моему мнению, ее опасения оказались напрасными. Она так смеялась на снимке, подняв голову к небу, что не улыбнуться в ответ было практически невозможно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Ира фотографировалась в студии в роскошном вечернем платье. Ее снимки тоже были неплохими, потому что сама по себе девушка была очень красива, но чего-то в них не хватало.
И вот, наконец, я пролистала страницу до снимков Утенка, но не узнала себя.
На заглавной фотографии я стояла среди деревьев лицом к камере и тянула к ней обе руки. Создавалось ощущение, будто девушка-модель флиртует с тем, кто находится по ту сторону снимка. Голова чуть склонена вперед, уголок губ приподнят в нерешительной улыбке, на щеках легкий румянец от осеннего холода или от смущения. Длинные волосы лежат кольцами на плечах, а девушка выглядывает из-под полей красной яркой шляпы. Она будто заигрывает и приглашает окунуться в царство осени у себя за спиной.
– Как тебе? – поинтересовался Максим, подойдя и поставив рядом со мной кружку с чаем.
– Когда ты это снял? – спросила, сопоставляя свое лицо с тем, которое было изображено на снимке. Это одновременно была я и не я.
– Когда ты у меня ватрушки выпрашивала, – рассмеялся Лебедь, а я ошарашенно обернулась к нему. – Видишь, как руки тянешь. И взгляд какой хищный. Голодный.
– Ты смеешься? – возмутилась, наблюдая за тем, как он сотрясается от смеха, глядя на меня, и при этом пытается не расплескать чай из собственной кружки, которую держит.
– Нет, я серьезно. Конечно, фотография эта случайная, но учитывая, что никто не знает истинную причину такого выражения лица… я решил, что можно ее использовать как заглавную.
Не зная, как прокомментировать ситуацию, молча повернулась к экрану и перелистнула фотографию. На следующей уже была изображена вся моя семья в полный рост. Мы шли по проселочной дороге, с двух сторон от нас раскинулось поле, позади виднелся красно-желто-зеленый лес. Я находилась в окружении родителей и сестер. Все смеялись. Перед нами бегали братья, и Славик изображал самолет. Меня за плечи обнимал папа, а мама держала за руки Олю и Лялю. Я вроде бы была по центру снимка, самая яркая в красных сапогах и шляпе, но в то же время со всеми, частью одного целого. Снимок этот отличался от фотографий других девушек тем, что на нем я была не одна. Только у меня была фотография с другими людьми. И мне она нравилась намного больше остальных снимков.
На третьем снимке я была в окружении женской части своей семьи. Мы стояли боком к камере. Мама обнимала меня со спины. Оля стояла посередине снимка, положив руку мне на плечо и пристально глядя на мое лицо, будто слушала что-то, а Ляля стояла напротив и смотрела на маму позади меня.
На четвертой фотографии папа держал руку над Тасей, та поднялась на задние лапы. Я стояла рядом и наблюдала за происходящим, улыбаясь не так широко, как Нина на своих фотографиях, намного более скованно, но искренне и с любовью глядя на собаку, а Славик и Стасик продолжали изображать самолеты позади нас. Фотография была очень милой и не постановочной. У мальчиков были немного смазаны руки, папа улыбался криво, но это не портило фотографию, а, скорее, придавало ей еще больше жизни.
