Временами Кельсер представлял, как все могло обернуться. Смогли бы они полностью влиться в высшее общество и стать его частью? Смог бы он пересилить свое отвращение к знати и их образу жизни?
Так или иначе, общение с Маршем никогда не приносило ему удовольствия. Слово «удовольствие» ассоциировалось с прогулками по парку и поеданием пирожных. Можно получать удовольствие от любимой книги. Нет, общение с Маршем не приносило Кельсеру удовольствия, но, как ни странно, он его до сих пор любил. Сперва он обрадовался, что брат жив, но, наверное, лучше смерть, чем подобная судьба.
Спустя несколько недель Кельсер понял, почему Разрушитель так интересуется Маршем. Судя по проблескам и впечатлению, которое у него сложилось от слов в волнах, Разрушитель мог говорить с Маршем — с ним и другими инквизиторами.
Как? Почему инквизиторы? Кельсер не нашел ответа в видениях, хотя и стал свидетелем важного события.
Существо по имени Разрушитель набирало силу и преследовало Вин и Эленда. Кельсер отчетливо видел это, путешествуя с волнами: мальчишка Эленд Венчер спит в палатке; сила Разрушителя сгущается, формируется в фигуру, злую и опасную; ждет, пока зайдет Вин, и пытается заколоть Эленда.
Последнее, что он увидел перед тем, как упустил волну: Вин отбивает удар и спасает Эленда. Кельсер пришел в замешательство. Разрушитель намеренно ждал, пока Вин вернется в палатку.
На самом деле он не собирался причинять вред Эленду, просто хотел, чтобы Вин так решила.
Зачем?
3— Это пробка, — сказал Кельсер.
Мутный — Охранитель, как он предложил себя называть, — сидел по ту сторону тюрьмы. У него по-прежнему отсутствовала половина лица, из остальных частей тела вытекало все больше тумана.
Последнее время бог чаще приходил к Источнику, за что Кельсер был благодарен — он упражнялся в вытягивании информации из этого существа.
— Гм-м-м? — вопросительно хмыкнул Охранитель.
— Этот Источник. — Кельсер обвел бассейн рукой. — Он как пробка. Ты создал тюрьму для Разрушителя, но даже в самой укрепленной норе есть вход. Это и есть тот самый вход, запечатанный твоей силой, чтобы сдержать его, так как вы — две противоположности.
— Это… — начал Охранитель и осекся.
— Это? — подтолкнул Кельсер.
— Это в корне неверно.
«Проклятье», — подумал Кельсер. На эту теорию он потратил несколько недель.
Ему казалось, что медлить больше нельзя. Пульсация Источника нарастала, становилась требовательнее, Разрушитель все яростнее стремился повлиять на мир. В последнее время свет Источника вел себя иначе, будто сгущаясь, уплотняясь. Что-то назревало.
— Мы боги, Кельсер. — Голос Охранителя то стихал, то становился громче, то снова стихал. — Нами пропитано все. Камни — это я. Люди — это я. Но и он тоже. Все продолжает существовать, но увядает. Разрушение… и охранение…
— Ты сказал, что это твоя сила. — Кельсер снова указал на Источник, возвращая разговор к нужной теме. — Что она собирается здесь.
— Да, как и везде. Но и здесь тоже. В этом месте моя сила собирается подобно росе. Это естественно, как в круговороте: облака, дождь, река, испарения. Нельзя вложить в систему столько своей сущности без того, чтобы она не сгущалась то здесь, то там.
Прекрасно. И бесполезно. Кельсер попытался развить тему, но Мутный погрузился в молчание, и пришлось действовать по-другому. Нужно было, чтобы Охранитель продолжал говорить и не впадал в очередной безмолвный ступор.
— Ты боишься? — спросил Кельсер. — Боишься, что Разрушитель убьет тебя, если освободится?
— Ха, — ответил Охранитель. — Я же тебе сказал, он убил меня давным-давно.
— Как-то с трудом верится.
— Отчего же?
— Потому что я сижу здесь и разговариваю с тобой.
— Я тоже разговариваю с тобой. И что, ты жив?
Хороший аргумент.
— Смерть такого, как я, не похожа на смерть таких, как ты. — Охранитель снова уставился в никуда. — Меня убили давно, когда я решил нарушить наш договор. Но сила, которая во мне… она сохраняется и помнит. Она хочет жить сама по себе. Я умер, но часть меня осталась. И этой части достаточно, чтобы знать, что… был план…
Выведывать этот план было бесполезно. Что бы там ни придумал Охранитель, он все позабыл.
— Значит, это не пробка, — сказал Кельсер. — Что тогда?
Охранитель не ответил. Казалось, он даже не услышал.
— Ты мне как-то сказал, что сила существует, чтобы ее использовали, — продолжал Кельсер, повысив голос. — Ей нужно, чтобы ее использовали. Почему?
И снова нет ответа. Нужно попробовать другую тактику.
— Я снова взглянул на него — твою противоположность.
Охранитель выпрямился, обратив на Кельсера свой неизбывный половинчатый взор. Упоминание о Разрушителе часто выводило его из ступора.
— Он опасен, — сказал Охранитель. — Держись от него подальше. Моя сила защищает тебя. Не дразни его.
— Почему? Он заперт.
— Ничто не вечно, даже само время. Я не столько запер его, сколько задержал.
— А сила?
— Да… — кивнул Охранитель.
— Что «да»?
— Да, он воспользуется ею. Я понял. — Охранитель будто осознал, а может, просто вспомнил нечто важное. — Моя сила создала его тюрьму. Моя сила может ее отпереть. Но как ему найти того, кто это сделает? Кто, обретя силы созидания, откажется от них…
— И… нам такого не надо, — закончил Кельсер.
— Не надо. Это его освободит!
— А как было в прошлый раз?
— В прошлый раз… — Охранитель моргнул, его разум словно прояснился. — Да, в прошлый раз — Вседержитель. В прошлый раз я справился. Я поставил ее в такое положение, чтобы все получилось, но я слышу ее мысли… Он поработал над ней… Так ее запутал…
— Мутный? — с сомнением позвал Кельсер.
— Я должен ее остановить. Кто-нибудь… — Его взгляд расфокусировался.
— Что ты делаешь?
— Тихо. — В голосе Мутного вдруг прорезались властные нотки. — Я пытаюсь остановить это.
Кельсер огляделся по сторонам, но кроме них больше никого не было.
— Кого?
— Ты же не думаешь, что тот я, которого ты здесь видишь, это весь я? Я везде.
— Но…
— Тихо!
Кельсер закрыл рот, отчасти потому, что обрадовался такой силе в боге после столь долгого бездействия. Однако спустя некоторое время тот сник.
— Бесполезно, — пробормотал Мутный. — Его инструменты сильнее.
— Так насчет прошлого раза… — Кельсер решил проверить, не заткнут ли его снова. — Рашек воспользовался силой, вместо того чтобы?.. Отказаться от нее?
Мутный кивнул.
— Аленди поступил бы правильно, как он это понимал. Откажись от силы — и это освободит Разрушителя. Отказаться от силы — все равно что вручить ее ему. Силы истолкуют это так, что я его освободил. Особенно моя сила, принимая его возвращение в мир.
— Отлично, — подытожил Кельсер. — Значит, нам нужна жертва. Кто-то должен вобрать в себя силы вечности и воспользоваться ими по собственному желанию вместо того, чтобы отказаться от них. Что ж, я идеальный кандидат. Как мне это сделать?
Охранитель оглядел его. От прежней мощи не осталось и следа. Он угасал, терял человеческие качества. Например, больше не моргал и не притворялся, что делает вдох перед тем, как что-то сказать. Мог совсем не двигаться, напоминая безжизненный железный прут.
— Ты, — наконец произнес Охранитель. — Воспользуешься моей силой. Ты.
— Против Вседержителя ты ничего не имел.
— Он пытался спасти мир.
— Как и я.
— Ты пытался спасти людей с горящего судна, решив его потопить, и заявлял, что они хотя бы не сгорят заживо. — Бог помедлил. — Снова хочешь меня ударить?
— Мне до тебя не дотянуться, Мутный. Сила. Как мне ей воспользоваться?
— Никак. Эта сила — часть тюрьмы. Ты слил свою душу с Источником, Кельсер. У тебя все равно не получится ее удержать. Твоя связь со мной недостаточно сильная.
Кельсер присел, чтобы обо всем поразмыслить, но не успел погрузиться в раздумья, как заметил нечто странное. Какие-то фигуры снаружи тюрьмы? Да, так и есть. Живые люди, судя по сиянию душ. Снова явились инквизиторы выбросить труп? Давненько он их не видел.
