Дантон смотрел, как она спит, отвернувшись к стене, и безуспешно пытался вспомнить, когда это все началось. Раньше она такой не была. Она приходила к нему, когда он раненый лежал в лазарете, снисходительно выслушивала, чем Энакин Скайокер отличается от Дарта Вейдера, соглашалась, когда он был не прав, орала на него, когда злилась, смеялась его шуткам, даже если ей не было смешно. И сейчас все было так же, но за всем этим все явственнее проступало ее равнодушие, холодность агента на задании, флиртующего с кубинским наркокоролем. Она даже не трудилась притворяться в постели, просто неподвижно лежала и все, мало чем отличаясь от дорогой надувной куклы. Дантона все устраивало, он к ней привык, она была красивой, ему все завидовали… но даже на последнем задании, когда Татьяна соблазняла мерзкого старикашку — владельца сети подпольных казино, она была более живой, чем с ним в постели.
— Ты позвонил среди ночи, и я позволила тебе придти. — Холодно сказала она. — Ты хотел секса, и мы им занялись. Почему ты недоволен?
Почему? Трудно было сказать. Дантон не склонен был самообольщаться, и знал, что большинство женщин, с которыми он был, не очень-то его хотели, да и смешно было требовать чего-то от ночных бабочек или девиц из ночных клубов. Раньше Татьяне нужен был только секс, а не он сам, они оба прекрасно это понимали, но что ей нужно теперь? А солдат Гувер… Джо уже почти забыл, как приятно целоваться с кем-то, кто действительно этого хочет, просто целоваться и все. А еще у нее мягкие пухлые губы, лучше, чем у Татьяны, и пальцы тонкие-тонкие, ласковые, и она нежная, слишком нежная для солдата. А еще у нее на редкость поганый язык. Джо нахмурился, на шлюху он здорово обиделся, потом улыбнулся в темноте, потом опять помрачнел. Не надо было ее тащить на ужин с семьей. И вообще много чего не надо было делать.
— Татьяна! — Громко позвал снайпер, игнорируя циферки 06:00 на электронном будильнике.
— Что? — С яростью спросила Михайлофф, тут же проснувшись.
— Татьяна, что ты от меня хочешь?
— Я?! Чтобы ты заткнулся и уснул уже, спасибо, что поинтересовался!
— Я не об этом. — Жалостно заныл Дантон.
— Чтобы прекратил ломать комедию. Чего тебе не лежится?
— А у тебя акцент! — Возликовал Джо.
Татьяна молча осмотрела его с головы до ног, опять отвернулась к стенке и натянула одеяло, но отделаться от Дантона было не так-то просто.
— Откуда Кейдж знает, что ты ненатуральная рыжая?… Татьяна?… Тат!
— Сокращение от Татьяны — Таня! — Прорычала женщина. — И только попробуй произнести это ваше «Танья»! Уймись или я тебя изобью!
— Ну и прекрасно, хоть немного подвигаешься, а не будешь лежать бревном. — Брякнул Дантон.
Татьяна никак не отреагировала на оскорбление.
— Нам надо расстаться. — Нагнетал обстановку Дантон.
— Расставайся, только заткнись. — Лениво отозвалась Татьяна, зевая.
— Я серьезно. Ты какая-то не такая стала.
— Как скажешь.
— И тебе не жаль? Мы же шесть лет вместе…
— Семь, проклятый ты эгоист.
— Что с тобой случилось, а?
— Я повзрослела, Джозеф.
— Ты стала холодной черствой сукой.
— Пусть так. — Лениво согласилась Татьяна.
— Черт тебя дери, Тат, нельзя же быть такой равнодушной!
— Таня. — Поправила Михайлофф.
Еще и этот мерзкий дождь. Скользкая трасса блестит, подсыхая, но все равно как следует не разгонишься. Рэйч уже не спит, тихо пройти не удастся.
— Джо? — Удивленно спросила она, глядя на его лицо.
Дантон, не глядя, выкинул в ее сторону средний палец, Прайд пожала плечами и занялась своими делами. Всем было на него плевать. Дантон два часа проворочался без сна в своей комнате, потом понял, что все равно надо вставать, ехать на базу, а там напроситься у Доусона на какое-нибудь задание где-нибудь в Гонолулу. Конечно, у этого хлыща глаза на лоб полезут от такого заявления. Или довести приставаниями Марию Кри до белого каления. Или провести в кабинет к Кейджу парочку стриптизерш. Или поехать обратно к Татьяне, она его простит. От одной этой мысли Дантона затошнило.
Рене уже сновала по кухне, помогая матери готовить завтрак, нахохленная Гувер сидела на табуретке, вся завернувшись в одеяло, видна была только рука с кружкой кофе. На него она не посмотрела, только поплотнее завернулась в одеяло. Дантон сел рядом и принялся пялиться на нее. Гувер в ответ посмотрела на него, похоже она все еще здорово злилась. А губы у нее покраснели и припухли, да и глаза тоже.
— Ты что, ревела? — Спросил Джо.
— Что? — Хрипло удивился рядовой. — Нет.
— Докажи! — Потребовал Дантон. — Рен, она плакала ночью?
— Нет. — Рене пожала плечами. — Только тряслась вся.
— Боялась чудовища под кроватью? — Подковырнул Джо.
— Даже не напоминай мне про тот случай, Джо! — Тут же вскипела Рэйч. — Рене чуть не осталась заикой! Можешь на базе шутить свои дурацкие шутки, но здесь маленькие дети!
Гувер кисло засмеялась, потом закашлялась и плотнее завернулась в одеяло.
— Ты заболела? — Встревожилась Рэйчел.
Гувер пробормотала что-то неопределенное, что можно было трактовать и как отрицательный, и как положительный ответ.
— Мне холодно. — Наконец сказала она.
— Холодно? — Не поверила Рене. — Да ты как печка горячая! Мне очень жарко было с тобой.
— Это точно. — Подтвердил Дантон.
Рэйч подошла и потрогала Гувер лоб, та ответила ей довольно-таки злобным взглядом.
— Господи, да ты прямо огненная.
— Не стану спорить. — Опять выразительно согласился Джо.
— Сейчас же в больницу.
— Зачем это? — Вдруг поинтересовалась Гувер.
— Как зачем? — Тебе поставят диагноз и…
— Это я и сама могу.
Гувер скинула одеяло и приложила ладонь себе на грудь, глубоко вздохнула, передвинула ладонь, вздохнула опять…
— Воспаление легких. Двустороннее. — С каким-то мрачным удовлетворением сказала она.
— Тем более срочно в больницу!
— Ну нет. — Гувер хлебнула кофе. — Ни за что.
— Не спорь со мной!
— Это приказ, мэм? — Холодно осведомилась рядовой. — Если вы намерены играть со мной в мать, то, будьте добры, прислушайтесь к моим желаниям. Я хочу домой.
— Куда? — Уточнила Прайд, покоробленная ее тоном.
— На базу. — Поправилась Гувер. — Туда или никуда.
Глава 26. Фантом разбушевался
— Черт подери!
Алекс Мастерс поднялся с пола, Дантон хохотал, глядя на него.
— Джо, твои тупые шутки переходят все границы!
— Ал, это не я, клянусь честью!
— Чем-чем клянешься?
