— Спасибо за честный ответ, — произнесла Елена и, повернувшись в своим вельможам, повелела: — Идите в трапезную и ждите меня.
Князья и бояре ушли. Елена осмотрелась. Она заметила, что литовское воинство пристально следит за тем, что происходит на крыльце замка. Было видно, что воины ждали повеления исполнить то, к чему их подготовили. «Нет, вы не дождётесь того повеления», — подумала Елена и, подойдя к Александру, взяла его за руку и попросила:
— Мой государь, проводи меня.
Не дожидаясь, когда он проявит сопротивление, дабы остаться со своими панами, Елена повела его во дворец. Она привела Александра в трапезную, где уже собрались все её вельможи, а столы были накрыты, потому как здесь ждали возвращения княгини. Она, однако, не подошла к своему креслу, молвила:
— Мы ещё вернёмся к трапезе. Сейчас все пройдём в тронную залу, и вы услышите наше с государем повеление. — Увидев дворецкого Сабурова, она приказала: — Иди к вельможным панам и именем государя вели им прийти к трону. Так ли я говорю, мой государь? — спросила она супруга
— Да–да, так, — согласился великий князь, вовсе не понимая, что она намерена предпринять.
Войдя в залу, Елена и Александр проследовали к тронным креслам. Понуждаемый Еленой, первым сел на трон Александр, следом рядом с ним села Елена. Русским и литовским вельможам сесть никто не предложил. Они двумя отдельными группами застыли перед государем и государыней в ожидании их слова. Елена знала, что Александр не заговорит первым, потому как ему нечего было сказать ни своим панам, ни русским вельможам. Он сидел, слегка опустив голову и прикрыв глаза. Пауза затягивалась, но тишину никто не нарушал. Когда же наступил предел молчанию, Елена подняла руку и чётко заговорила:
— Слушайте все. Я скажу то, на что имею право. Я выражаю свою волю вопреки воле государя всея Руси, вопреки воле панов рады и других литовских вельмож. Этого права никто меня не лишит. Говорю вам в согласии с государем Александром. Я знаю, что кому‑то выгодно посеять вражду между литовцами и русскими и, хотя мои воины никому не угрожают и никого не обременяют, кто‑то жаждет выпроводить их помимо воли государя всея Руси, кто‑то хочет порвать мирный договор и заставить наши державы ввязаться в войну. Знайте же: того никто не дождётся. Я заявляю, что завтра пополудни моим повелением русские ратники, триста челядинцев и многие вельможи покинут Вильно. При мне будет сотня воинов, священник Фома, дворецкий, казначей, дьяк Микола Ангелов, немного прислуги. Главой над всеми остаётся Прокофий Скуратов. И в том моя воля. Волею же государя Александра сегодня уйдут из Вильно ливонские рыцари, а шляхтичи и литовские воины вернутся в свои дома, на свои постои. Теперь все идите в трапезную и вместе подумайте, как проводить достойно русских ратников. Мы же с государем посидим тут.
Никто из литовских и русских вельмож ни словом, ни возгласом не прервал великую княгиню. Все единодушно согласились с ней и молча покинули тронную залу. Великий князь все эти минуты, пока говорила Елена, смотрел на неё с возрастающим изумлением. В его душе возникло трепетное ощущение величия этой россиянки, данной Господом Богом ему в супруги. Князь слово в слово запомнил сказанное Еленой и теперь удивлялся, как эта молодая княгиня взяла верх над ним и даже над панами рады, где каждый был зубром.
Елена сидела, склонив голову набок, и с грустной улыбкой смотрела на Александра. В этот миг она была похожа на умудрённую жизнью женщину и жалела сидящего рядом с нею человека, как мать жалеет сына-неудачника. Но он не был её сыном. Он был супругом. Он был государем огромной державы, и в этом было её несчастье. В голову лезли всякие печальные мысли. Она даже пожалела себя, потому как знала, что с ним не познает ни женского счастья, ни материнской радости. Елена погасила свою грустную улыбку, ей захотелось плакать, но, одолев свою слабость, она обратилась к Александру:
— Если хочешь, иди к моим воинам, попрощайся с ними, скажи доброе напутственное слово.
Елена сочла, что сейчас ей очень важно показаться перед народом с государем, дать понять людям, что в княжеских палатах воцарились мир и согласие. А по- иному она и не мыслила утихомирить толпу горожан, запрудившую двор замка.
В ответ на предложение Елены Александр молча взял её под руку, и они, покинув тронную залу, вышли на высокое крыльцо замка. Александр поднял руку и улыбнулся. На площади его улыбка породила удивление, медленно перерастающее в радостное возбуждение: народ не жаждал ни разжигания вражды, ни тем более крови. Елена и Александр прошли мимо литовских воинов на хозяйственный двор к русским ратникам, которые сперва разноголосо, а потом слаженно, мощно прокричали: «Слава Елене! Слава!» — словно знали о мирном исходе грозной свары.
Часом позже на этом дворе среди воинов появился князь Илья Ромодановский.
Глава семнадцатая. ПРОВОДЫ–ВСТРЕЧА
В Нижнем замке в ночь накануне отъезда из русских воинов и челяди никто не спал. Ратники и челядинцы готовили в дальний путь коней, повозки. Кормщики собирали по клетям и амбарам съестные припасы. Слуги бояр и князей укладывали в тапканы и возки хозяйское добро. На дворах всюду горели факелы, светильники. Ночь стояла тёмная, звёздная, и настроение у отбывающих было приподнятое. Им уже виделись родные просторы, дорогие сердцу лица, многих молодых ратников там, в подмосковных сёлах и деревнях, ждали невесты, матери. Короткая весенняя ночь пролетела скоро, но перед рассветом, когда всё плавало в белёсой дымке, ратников и челядь одолела усталость, и они, кому где пришлось, погрузились в сон. А спустя каких‑то два часа, когда взошло солнце, все уже были на ногах, проверяли снаряжение и поклажу, трапезничали на дорогу и ждали повеления великой княгини двинуться к рубежам родимой Руси. Только ближе к полудню, когда всё было готово в путь, к воинам пришла княгиня
Елена с немногими придворными. Она поклонилась ратникам за верную службу и пожаловала всех деньгами. Жалованье раздавал дьяк Кулешин с двумя подьячими. Каждый воин получил по пятьдесят грошей, а цена тем грошам была велика: и коня можно было купить, и корову с тёлкой.
Священники Пречистинского собора ходили между воинами и благословляли их в дальний путь. Был среди них и «монах» Илья. Пока воины и челядь считали его за паломника, который намеревался пристать к тем, кто возвращался на Русь. Он появился на хозяйственном дворе накануне, после того как Елена сказала воинам напутственное слово и с ними распрощался князь Александр. Илья видел Елену из толпы, и, по его мнению, она с честью сохранила своё достоинство, не позволив панам взять над нею верх и изгнать россиян из Вильно. «И для самих литовцев было важно, — размышлял Илья, — что русские уходили по доброй воле, что не случилась военная свара». Наблюдал же он на улицах Вильно ярость литовцев, кою они выплёскивали на русских горожан, размахивая батогами и даже оружием.
Однако, следя за сборами россиян в дорогу, Илья волновался за Елену. «Неужели она всех отправит домой? Кто защитит её, кто постоит за честь в роковой час, кто будет охранять покои?» — задавал себе вопросы Илья и убеждённо отвечал на них: «Нет, наша государыня не безрассудна. Она оставит при себе и воинов и придворных, дабы они служили ей, а не литвины». Илья ещё не знал, что так оно и будет, что волей судьбы он возглавит сотню воинов, которые останутся при великой княгине, и это будет для него праздником души. Он многажды поблагодарит Бога за великую милость стоять при государыне Елене.
А пока он, сам не понимая, под нажимом какой силы, приближался к Елене, чтобы насладиться зрелищем её прекрасного лица. Как часто в прежние годы он видел её бархатные тёмно–карие глаза, как часто она одаривала его улыбкой, показывая белокипенные зубы, как часто он замирал от восторга, когда она шла плавной походкой с гордо поднятой головой, а каштановые косы волнами сбегали к её талии и сверкали вместе с золотым поясом! Её точёные ножки в шитых жемчугом сафьяновых сапожках не несли её по каменным плитам кремлёвского двора, а она летела над ними. Но, живя воспоминаниями, Илья надеялся, что ещё согреет своё сердце под её любящим взором. Он нисколько не сомневался, что она отвечает ему взаимностью в сердечных чувствах. Да иначе и не могло быть, и никогда того не будет, чтобы она полюбила безвольного человека с рыбьей кровью. Он не выдумал, а слышал от литовцев, будто их великий князь пошёл не в отца, а в бабушку по матери, такую же бесхарактерную и мотовку.
В полдень великий князь не пришёл вместе с Еленой на хозяйственный двор. Поздним вечером он нашёл повод уйти от супруги к своим панам и вместе с ними поднялся в Верхний замок. Там они провели ночь в застолье, отмечая «победу» над Русью. А близко к полудню в Нижний замок пришёл постельничий Александра Иван Сапега и сказал Анне Русалке:
