«Он объяснил. Он пошел…»
«О да, забыл. Он пошел извиняться перед ней, не так ли? — Оттенок иронии. — Бросим это. Может, объясните, почему он оставил включенным оборудование? Оно работало все время, и свет горел. Вам это не кажется странным? Такой осторожный тип, который закрывает за собой калитку сразу после того, как его бросили в куст и обвинили в убийстве?»
«Это… В этом ничего нет. Может, здесь был кто-нибудь еще».
«Кто еще в такое время суток? Сейчас никого здесь нет. Но об этом тоже говорить не будем. Третий вопрос — почему вы сами пошли за Юлией?»
«Это очевидно. Мне не понравилось, что она ходит одна, когда так расстроена».
«Вы знали, что Коннор отправился ее перехватывать?»
«Нет, конечно! Свет горел, я думала, что Кон работает».
“Тогда почему кричали так испуганно, когда бежали через лес?»
«Слышала крик. Конечно, испугалась!»
«Вы начали кричать раньше, чем она издала хоть звук».
«Правда? Должно быть, хотела остановить, чтобы она подождала меня».
«Почему, в таком случае, вы кричали: “Юлия! Юлия! Кон!»? — Молчание. — Значит, ожидали, что он там?»
«Я подумала, что он там может быть».
«И испугались».
«Да, — сказала я. — Да, да, да! И не спрашивайте почему, потому что я говорила вам раньше! Это вы утверждали, что это абсурд, когда я рассказывала, что он способен на насилие».
«Это я знаю. Думал, что вы преувеличиваете. Что явилось одной из причин, по которой я глупо поверил, что вы можете присмотреть за Юлией. А теперь мы знаем лучше».
«Послушайте, Адам…»
«Достаточно слушал. Посмотрите на это с моей точки зрения. Вы сказали, что занимаетесь каким-то рэкетом, который, в конце концов, все приведет в норму. Убедили меня не вмешиваться, Бог знает, как, но убедили. Сегодня случилось это. Поскольку я случайно оказался там, не было причинено вреда. Но вы признаете, что Коннор мог намереваться нанести вред. Это опасно».
«Я это всегда признавала».
«Очень хорошо. Но для меня наступило время перестать вам доверять, вы должны понять. Во-первых, я не имел для этого причин, кроме… Не имел причин. Теперь у меня их еще меньше».
Я сказала, помолчав: «Ну и что? Я не могу вас остановить. Что вы собираетесь делать? Позвонить в полицию? Сказать, что Кон пытался напугать Юлию до смерти? Даже если откроют какое-то дело… Чего вам не удастся, даже если Юлия захочет выдвинуть обвинение против Кона… а она не захочет. Даже если привлечь меня, как свидетельницу, чего вы не собираетесь делать, что вы докажете? Ничего. Потому что нечего доказывать. Добьетесь только вселенского скандала, и дедушка сляжет, больше ничего».
«Я могу считать достижением то, что полиция вами заинтересуется».
«Мной? — Секунду я тупо смотрела на него. — А, это…»
Я не сразу поняла, о чем он говорит. Он, вроде, немного растерялся, потом сказал спокойно: «Я обещал вас предупредить. Это предупреждение. Даю вам двадцать четыре часа на разрыв с Коннором и отъезд. Мне все равно, какую историю вы расскажете или какое придумаете извинение, но вы должны сломать все это и уйти. И не воображайте, что в случае смерти мистера Винслоу вы сможете вернуться. Я обещаю, что если «Аннабел» упомянута в завещании и получит хоть одно пенни, я добьюсь такого подробного расследования вашего прошлого, что вы не выйдете из тюрьмы раньше, чем через десять лет. Что случится с Коннором и его сестрой, мне не интересно. Спокойной ночи».
«Адам! — Он остановился в дверях и обернулся. — Адам… — Напряжение сделало мой голос бесцветным почти до глупости. — Подождите минуточку. Не уходите. Послушайте…»
«Достаточно слушал. — Лицо его было, как камень, и очень странное. Выражало только усталость и осуждение. — Боюсь у меня больше нет настроения играть в эту вашу необыкновенную игру. Я сказал серьезно, мисс Грей. Спокойной ночи».
Он ушел и наступила безумная тишина. Я прислонилась к стенке холодильника, покрылась холодным потом, моя голова опустела, я не была способна думать, только хотела лечь в кровать и заснуть.
«Господи Боже мой!» — воскликнул Кон прямо за моей спиной.
Я медленно повернулась и уставилась на него, не утратив тупости и глупости. «Где ты был? — Потом до меня дошло. — Ты слышал?»
Он засмеялся и вышел на свет, выглядел собранным, даже слишком, глаза уверенно сияли. В углу рта была маленькая ссадина, но это только добавляло ему привлекательности. Подошел и встал, руки в карманы, откинулся назад на каблуках, грациозный и довольный собой. «О, я держался на расстоянии. Подумал, что нам с Форрестом не слишком много чего есть сказать друг другу, девочка Дорогая. И подумал, что, может, ты управишься с ним немножко получше меня. И, похоже, я прав, моя бриллиантовая. Это ты выключила двигатели?»
«Да. Как алиби для убийцы это было совсем неплохо».
Яркие глаза моментально сузились. «Кто говорит об убийстве?»
«Я. Ты включил двигатели и свет, так что их можно было видеть и слышать от дома, а потом побежал вдоль реки, перешел по камням и стал ждать Юлию на поляне».
«А если так? — Яркие прищуренные глаза опасно смотрели на меня. Неожиданно я поняла то, что следовало понять раньше. Он был пьян. От него шел сильный запах виски. — А если так?»
«Адам прав. Ты собирался убить ее там, Кон».
Тишина. Он повторил нежно: «А если так?»
Я ответила спокойно: «Только то, что если ты ожидал, что я поддержу тебя и в таком деле, то ты дурак и имбецил. Или вообще не думаешь? Что я, по-твоему, за человек? Ты сам говорил недавно, что понимаешь, что я прямая, помоги нам Бог, а то бы очень боялся, что я тебя обману. Ты, тупой преступный дурак, действительно думаешь, что я буду смотреть, как ты убиваешь Юлию и не пошлю все к чертовой матери в небеса, включая себя?»
Он засмеялся, нисколько не смущенный. «Хорошо, дорогуша, убивать никого не будем, ладно? Но знаешь, я не такой дурак, как ты думаешь? Не предполагалось, что ты об этом узнаешь. Ты могла бы утром подозревать что угодно, когда вытащили бы ее бедное утопленное тело, но что бы ты доказала? Вела бы себя тихо и держала дедушку за ручку, правда?»
«О Господи… И только подумать, что сегодня я тебя жалела, потому что ты был таким одиноким…»
«Ну, — сказал Кон жизнерадостно, — вреда никакого не сделано, кроме сентиментальной чепухи от Форреста. — Он потрогал щеку. — Сумела в конце концов заткнуть ублюдка?»
«Не знаю».
Он начал раскачиваться на каблуках. Похоже, ему было очень весело, в то же время он устал и стал демонстрировать подозрительность, от которой я занервничала. «Адам ты его называла. С каких это пор ты зовешь его по имени, девочка дорогая?»
Мое сердце так застучало, что мне плохо стало. Я заговорила и с облегчением обнаружила, что голос звучит совершенно нормально, хотя и очень устало. «Это один из моментов, которые вы с Лизой упустили. Они обращались к друг другу по именам. Когда я отправилась сегодня за клубникой, он называл меня Аннабел… А теперь я ухожу. Не могу с тобой разговаривать. Устала, и у тебя не то настроение. Подождем завтрашнего дня. Тебе повезло больше, чем ты заслуживаешь, что ничего не случилось. Но я совершенно не представляю, что Адам Форрест сделает завтра, хотя сейчас наплевать».
«Ах ты моя девочка… — Прежде, чем я поняла, что он делает, он протянул руки и схватил меня за плечи. Сапфирово-голубые глаза смеялись за длинными ресницами и только слегка замутились от виски. — А ты красотка, тебе говорили?»
«Я не могла этого не понять, глядя на Юлию целый день».
«Умница. Но ты отнимаешь у нее блеск, Христом клянусь, да… Слушай…»
Я напряглась под его руками. «Кон, ты пьян, терпеть не могу ирландцев в таком состоянии. Если думаешь, что можно запланировать убийство, а потом напиться до одурения и заговорить со мной с жутким ирландским акцентом, черт тебя подери, стоит подумать еще раз… — Он шевельнулся, улыбнулся и схватил меня еще крепче. — И если попробуешь меня поцеловать, получишь еще один удар в челюсть. Я честно предупредила. — Он отпустил руки. Немного покраснел, но все еще улыбался. Я добавила: — Теперь, ради Бога, Кон, отправляйся в кровать и засыпай, и молись всем святым в раю, чтобы Адам Форрест решил держать язык за зубами. И поверь, я тебя прикрываю последний раз. Спокойной ночи».
Дойдя до двери, я оглянулась. Он смотрел мне вслед с выражением, которое можно назвать только весельем и привязанностью. Выглядел красивым, нормальным, совершенно трезвым и очень симпатичным и очаровательно улыбался. «Спокойной ночи, Аннабел».
Я ответила коротко: «Не забудь выключить свет», — и быстро пошла через двор.
Глава четырнадцатая
I wrote a letter to ту love, And on the way
I lost.it; One of you has picked it up
And put it in her pocket.
Traditional
В ту ночь я почти не спала. Лежала часами, смотрела, как катится колесо луны за открытыми занавесками, а разум, слишком измученный, чтобы спать, пытался найти путь среди осложнений безумного маскарада. Но в конце концов я, наверно, заснула, потому что не заметила, как опустилась луна. Помню, как я обнаружила, что светает. Запел одинокий черный дрозд. Когда он затих, раздался шум, будто все поместье вздохнуло глубоко, и неожиданно защебетали все птицы мира, засвистели, заболтали, создав полную мешанину звуков, утренний хор. Я улыбнулась, хотя ничего хорошего, вроде, от судьбы ожидать не могла.
