наплевать было на обездоленных и покалеченных новым порядком — за это они сейчас и расплачиваются». Но об этом уже говорено-переговорено (по большей части совершенно безрезультатно), а я сейчас о другом. О специфике этой тогдашней свободы. О том, что она отличалась не только от российской несвободы до и после, но и от западной зарегулированной свободы. В девяностнической России не было ни рамок политкорректности (я сейчас опять же не говорю о том, хорошо это или плохо), ни западного «пакетного мышления» (для примера: любовь к современному левому искусству, соединенная с «ура-капиталистическими» экономическими взглядами, никого не удивляла), ни западного культа успеха (успехом была сама жизнь здесь и сейчас). И, возможно, самым прекрасным, самым «правильным» то время было для восприятия кино и музыки. Можно сказать — искусства вообще, но кино и музыки особенно. Они на короткий момент оказались для нас просто кино и музыкой, а не, скажем, «гей» — музыкой или «феминистским» кино. (Queen здесь, конечно, плохой пример, это все же вполне мейнстримная рок-группа, несмотря на пристрастия своего лидера, но мы тогда и Pet Shop Boys, да что там — Bronski Beat воспринимали без всякой «маркировки».)
Для меня Фредди был именно и только музыкой, и оттого, что его смерть — тогда и там, где я про нее узнала, — оказалась не про музыку, а про борьбу со СПИДом, мне (при полном понимании значительности проблемы) было как-то дополнительно грустно.
В год смерти Фредди я вышла замуж. Этому, как и положено, предшествовал период ухаживаний и встреч. Жилищные условия моего избранника были лучше моих — он хотя бы не жил в одной комнате с братом. Я приходила к нему в гости, мы закрывались в его комнате и на полную громкость ставили кассету A Night At The Opera. На «Богемской рапсодии» нам обычно начинали стучать в стенку.
№ 45, 21 ноября 2014
Убить время, похоронить эпоху. «Клан Сопрано» как сериал своего времени и одновременно первый современный сериал
(Василий Степанов, 2021)
Мы уже забыли, но когда-то сериалы были другими. Все изменили платные кабельные каналы. Чтобы привлечь новых подписчиков, в середине 1990-х они начали производить свой эксклюзивный контент, который решительным образом отличался и от тинейджерского голливудского кино (на него ходили в кинотеатры целоваться и есть попкорн), и от сериалов чинного традиционного телевидения, живущего за счет рекламы (его было удобно смотреть с бабушкой). Новые шоу кабельных каналов были скорее похожи на авторское кино для взрослых, они не стеснялись насилия и секса, уделяли большое внимание сложной драматургии и болезненным социальным вопросам, а на передний план выводили вовсе не рыцарей на белом коне, а харизматиков с дурными манерами и скелетами в шкафу — антигероев. «Клан Сопрано», придуманный телевизионным сценаристом и шоураннером Дэвидом Чейзом в середине 1990-х, был одним из первых сериалов нового типа. Он продержался на экране долгие шесть сезонов, рассказал в прямом эфире об Америке после 11 сентября, стал образцом для подражания и настоящей школой для авторов, позднее работавших на «Подпольной империи», «Прослушке», «Карточном домике», «Игре престолов», «Безумцах» и других легендарных шоу.
Сериал как кино
«Клан Сопрано» родом из второй половины 1990-х, эпохи накопления кинокапитала в телеэфире и трансформации сериального жанра. Ретроспективно понятно, почему им смог заняться только HBO и только на фоне успеха его же «Секса в большом городе», осознав, что будущее за собственным контентом, — радикализм, с которым Дэвид Чейз внедрял в телевидение харизматичного отрицательного героя, безжалостного гангстера и отца большого семейства, мог позволить себе только платный кабельный канал, показывавший серьезное кино для взрослой аудитории.
«Клан Сопрано» родом из профессионального кризиса. Сценаристу и продюсеру Дэвиду Чейзу было чуть за 50, когда он взялся за разработку телеоперы в духе «Крестного отца» и по мотивам собственного детства, проведенного в Нью-Джерси, с «антигероем» вместо героя, с пасьянсом неформатных гангстеров на втором плане, с предельно нестандартным Джеймсом Гандольфини в главной роли (лысеющий, толстеющий, хитроватый Винни-Пух — это вам не Аль Пачино). К середине 1990-х Чейз уже считался почтенным телевизионным автором, практически классиком. На его полках рядками пылились престижные премии «Пибоди» и «Эмми». Другое дело, что сегодняшнему отечественному зрителю названия его лучших шоу вряд ли что-то скажут — их не назвать прорывными, они не ломали стереотипы. Например, забавная «Северная сторона» (1990–1995) о жизни на Аляске — 110 серий и несколько десятков наград, но кто вспомнит? Или постмодернистское «Досье детектива Рокфорда» (1974–1980), шесть сезонов эфира и премиальный фулл-хаус, кто слышал? Телевидение быстро забывает о своих успехах. Профессионал и умница Дэвид Чейз всегда хорошо выполнял заказ за достойный гонорар, но, поклоняясь Поланскому, Скорсезе и Копполе, не покушался на большее.
Разработка «Клана Сопрано» началась в 1995-м и заняла пару лет. Кинематографические первоисточники на виду: «Враг государства», «Крестный отец», «Бешеный бык», «Славные парни». Эти фильмы даже поделились с «Сопрано» исполнителями главных ролей, вписав его в своего рода гангстерскую киновселенную. Особенно отличились «выпускники» «Славных парней»: Лоррейн Бракко, Майкл Империоли, Тони Сирико, Винсент Пасторе, Фрэнк Винсент, Тони Лип — да, Чейз точно не скрывал своей любви к Мартину Скорсезе. Как и к Копполе — ведь брендированный пистолетом логотип «Сопрано», очевидно, обыгрывает крестовину марионетки из заставки «Крестного отца». Действительно, к чему скрывать свою любовь?
Перечисленные фильмы сформировали не столько авторов (им ближе мелькающие в кадре Питер Богданович и Сидни Поллак), сколько самих героев — Корлеоне и «крысиная стая» были ролевыми моделями для персонажей, о которых шла речь в новом сериале. В «Сопрано» они то и дело вспоминают сцены из любимых фильмов, стараются быть как те самые ребята с киноэкрана. Иногда получается, хотя именно в зазоре между простецкой реальностью Нью-Джерси и гламурной реальностью киноэкрана и рождается определяющая «Сопрано» новаторская для гангстерского жанра ирония. На шикарную кинематографическую мафиозную подкладку (офис бригады Сопрано увешан фотками звезд: Де Ниро в образе Джейка Ламотты, Синатра в полицейском участке и т. д.) наброшен повседневный спортивный костюм.
Уникальность реэкспорта кинематографических стереотипов с экрана в жизнь и обратно в случае с «Сопрано» усиливается тем, что он фактически идет в прямом эфире. Сюжет с гангстером в приемной психоаналитика перекликается с вышедшей в 1999 году комедией Гарольда Рэмиса «Анализируй это», и, конечно, это удостаивается обсуждения в контексте одной из серий. Во втором сезоне сериала новый психотерапевт Сопрано решает сослаться на модную ленту (первый сезон вышел все-таки до премьеры фильма с Робертом Де Ниро и Билли Кристалом) и получает отповедь от капо мафиозной семьи: «Тут вам не комедия, доктор!»
Сериал как психотерапия
Нет ничего странного в том, что большое кино и кабельное телевидение подкрались к сюжету о
