— Госпожа Верден, я понимаю, что вы намерены насаждать передовые методы воспитания, но все же надо учитывать ситуацию. Думать головой! Вы выбросили розги. А вы подумали, что подрываете этим авторитет учителей, противопоставляете себя нам, вашим коллегам? Это раз. Теперь два. На уроке читали детям роман «Архипелаг сокровищ». Про пирата Рыжебородого Генри. Пираты там выведены, как привлекательные негодяи. Они пьют ром, курят трубки, ругаются! Безобразие! Разврат и порок! Какой пример для подражания вы дали детям?
— Это детская книжка, рекомендованная Департаментом образования!
— Не от большого ума рекомендованная.
— Ну да, а рассказывать и показывать детям страшные легенды о безглазом разбойнике и плести небылицы о засохшем дереве во дворе — это от большого ума?
— Я никогда не поощряла местные россказни! — резко ответила госпожа Лотар. — Но они часть фольклора. Часть местной истории. Видите разницу?
— В моих историях ничего порочного нет. Дети не идиоты. Они умеют отличать дурное от хорошего.
— Именно что идиоты! Все дети — по умолчанию идиоты! Они тянутся ко всему яркому, вредному. Наша задача — сделать из них разумных людей. А вы что делаете? Вот ваши поделки на ярмарку... Выдумали — голова разбойника из тыквы! Темные эльфы! Домики ведьмы из сухарей! Ваши занятия развивают в учениках стремление к праздности, играм. Вы забиваете им голову чепухой. И что станет с ними потом, когда они вырастут? Сколько из них смогут стать Одаренными, прикоснуться к чуду, магии? Единицы! Или никто! Но они потом всю жизнь будут маяться несбывшемся, жить фантазиями! Нам — нашему городу, государству! — не нужны фантазеры. Не нужны праздные мечтатели. Нам нужны люди, которые живут обыденным. Трудолюбивые, почтительные работники. Довольные тем, что имеют, и не хотят большего.
— У меня другое видение. Только благодаря фантазерам мы движемся вперед.
— Ну так пересмотрите ваше видение. Вы еще молоды и неопытны. Слушайте старших! Я объясню вам, в чем задача педагогики.
— Я это и так знаю. Это не ремесло по изготовлению правильных граждан, госпожа Лотар. Это искусство пробудить воображение и жажду знать больше.
— Красивые слова, ничего больше, — отрезала она.
— До свидания, госпожа Лотар.
Я осторожно высвободила локоть из ее хватки и не оглядываясь пошла вперед. Внутри меня все кипело, но я не желала тратить время и силы на спор. Пусть ее...
* * *
Домой вернулась в отвратительном настроении. Перспектива провести одинокий вечер в холодной комнате удручала неимоверно. И сердце совсем упало, когда у крыльца меня встретил радостным хрюканьем черный кабан.
— Эх, Велли, шел бы ты в лес... — вздохнула я и потрепала по щетинистой холке. Шлепнула по спине и попыталась прогнать: — Давай, пошел, а то станешь отбивной и сосисками!
Кабан озадаченно наклонил голову набок, попрядал ушами и нырнул в кустарник у сортира.
— Счастливого пути, — пожелала я ему вслед и поднялась к двери, доставая на ходу ключ. И насторожилась, услышав надсадное рычание мотора.
По бездорожью пустыря, тяжело переваливаясь на кочках, крался изрядно потрепанный грузовой автомобиль.
Кого еще принесло? Заблудился кто? Но нет, автомобиль едет прямо к моему дому!
Грудь пощекотал тревожный холодок. Не сходя с крыльца, я ждала, когда незваные гости подъедут ближе. Рука сама собой крепко сжала тяжелый ключ с острой бородкой. Если понадобится обороняться, и такое оружие сойдет…
Автомобиль остановился у сарая, дверца распахнулась, из кабины, поставив ногу в тяжелом ботинке на подножку, высунулся Роберваль. Из кузова выпрыгнули два дюжих парня в рабочей одежде и сияющий от удовольствия Ланзо.
— Эй, хозяйка! — помахал мне Роберваль. — Куда дрова разгружать?
— Я не покупала у вас дрова! — растерянно крикнула я. — У меня нет на это денег!
— Разве я говорил о деньгах?
— Не нужна мне ваша благотворительность!
— Думал, вы умнее. Ваша щепетильность не согреет вас зимой, когда наступят холода.
— У вас же на лесопилке каждая щепка на счету!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Ничего, я пересчитал. Нашлись излишки.
Работники прислушивались к перепалке с ухмылкой. Но улыбки враз исчезли с их лиц, когда из кустов вылетел двухсотфунтовый кабан и ринулся к ним, выставив клыки.
Роберваль на полуслове оборвал новый язвительный аргумент, ловко втянул Ланзо в кабину и захлопнул дверцу. Велли, не снижая скорости, бухнул клыками в бок автомобиля, оставив вмятину. Еще пару раз наподдал, развернулся и пошел в атаку на работников. Он счел, что пришельцы позарились на его территорию и намеревался выдворить их вон.
Два здоровых парня носились по пустырю, придерживая кепки, лихо перепрыгивали канавы, гикали и ругались, а кабан преследовал их неутомимо и сосредоточенно. Наконец, опомнившись, я сбежала с крыльца и перехватила Велли, когда тот пронесся мимо. При этом покрылась холодным потом: если Велли не послушается, удержать его я не смогу.
Но стоило обхватить мохнатую мускулистую шею, как кабан встал, тяжело дыша и фыркая.
— Пойдем, — я схватила его за ухо и потянула. — Сухари, Велли!
Кабан потрусил к корыту. Пришлось высыпать ему последние сухари. Осталось их всего ничего, Велли на один клык.
Работники с опаской приблизились к дому. Выбрался из кабины и Роберваль.
— Толковый у вас охранник, — заметил он, подходя ближе. — С таким и собаки не надо. Решили оставить свинью себе?
— Мне его кормить нечем.
— Спросите у хозяйки «Хмельной коровы» насчет картофельных очистков.
— Посмотрим.
— Эй, парни! Выгружайте дрова под навес, — он отошел и принялся руководить разгрузкой.
Ланзо остался рядом со мной.
— Я его у школы встретил, — пояснил мальчик. — Господин Роберваль приехал и спросил, ушли ли вы домой. И потом сказал: «Поехали с нами, парень, подсобишь и монету заработаешь». Я и поехал.
Немало озадаченная, я пожала плечами и пошла в дом. Кажется, Роберваль — Корнелиус! — решил сменить гнев на милость и взять надо мной покровительство. Как ни велик был соблазн отправить его прочь вместе с дровами, делать этого я не стала. И верно, зима на носу. А зимы тут, говорят, холодные.
С улицы доносился громкий говор мужчин, стук и грохот, но я занималась своими делами и вышла, лишь когда услышала звук отъезжающего автомобиля. Все время, пока пряталась в доме, я строила догадки о причинах внезапно проснувшейся щедрости Роберваля, и в каждой причине видела подвох.
Да что гадать: надо было прямо спросить его! Но за долгий день я безумно устала от неудобных разговоров и всячески хотела избежать еще одного.
Но когда вышла на крыльцо, поняла, что увильнуть от разговора мне не дадут.
Автомобиль неторопливо удалялся, а господин Роберваль расхаживал по двору с донельзя деловым видом.
* * *
Я остановилась в дверях, украдкой рассматривая гостя.
Сегодня меня почтил присутствием Роберваль-лесоруб, Роберваль-лесной разбойник: на голове кожаный картуз, куртка расстегнута, широкая грудь обтянута толстым свитером, на ногах грубые брюки и ботинки, в руке топор.
Пожалуй, такой Роберваль нравится мне больше, чем мрачный делец в безупречном костюме. Я окликнула его:
— Почему вы остались?
— Наколю для вас дров, — он снял куртку, подумал, взялся стягивать через голову свитер. Поднял руки, мышцы на его спине напряглись, а я отчего-то смутилась, как будто подумала непристойное. Роберваль остался в тонкой безрукавке, какие носят разнорабочие в жару, чем смутил меня еще сильнее.
— Господин Роберваль… Корнелиус, ну что вы, зачем? Вы и так многое для меня сделали. Большое вам спасибо!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Сами желаете помахать топором? — сказал он с сарказмом, которого вполне заслужила моя неловкая реплика. — Дайте и мне немного размяться. Я сегодня весь день сидел в конторе за учетными книгами и совершенно окостенел.
Он выбрал чурбак, покачал его на руке, будто взвешивая, ласкающим движением провел пальцами по коре. Определяет направление сучков, догадалась я. Видимо, в колке дров, как и в любом другом деле, даже самом бесхитростном, есть свои секреты.
