Наталия Ивановна пишет дочери:
«...Ты говоришь в последнем письме о твоей поездке в Париж; кому поручишь ты надзор за малюткой на время твоего отсутствия? Останется ли она в верных руках? Твоя разлука с ней должна быть тебе тягостна».
Основываясь на этом письме, точнее, на его дате, известный литературовед Л. Гроссман выдвинул версию, что дата рождения Матильды, старшей дочери Е. Н. Дантес-Геккерн, 19 октября 1837 года — фиктивная и что на самом деле она родилась в апреле 1837 года. Расхождение официальной даты рождения Матильды с предполагаемой, по Гроссману, требовало более веского обоснования, чем дата письма Н. И. Гончаровой, которая, в конце концов, могла быть и ошибочной.
Но вернемся к этому же письму от 15 мая. В начале Наталья Ивановна пишет:
«Дорогая Катя, я несколько промедлила с ответом на твое последнее письмо, в котором ты поздравляла меня с женитьбой Вани; та же причина помешала мне написать тебе раньше. Свадьба состоялась 27 числа прошлого месяца..! Все твои сестры и братья приезжали к свадьбе».
Прежде всего кажется совершенно невероятным, чтобы в апреле 1837 года, будучи в трауре и глубоко переживая гибель мужа, Наталья Николаевна поехала на свадьбу. Но это наше предположение, а нужны документы. Таким документом могла бы быть точно установленная дата свадьбы Ивана Николаевича Гончарова.
В архиве Гончаровых нам удалось найти три документа, неопровержимо устанавливающие год и дату бракосочетания Ивана Гончарова. Это, во-первых, письмо самого Ивана Николаевича из Яропольца, датированное 26 февраля 1838 года, в котором он сообщает Дмитрию Николаевичу, Наталье Николаевне и Александре Николаевне, жившим тогда на Полотняном Заводе, о своей помолвке с княжной Марией Мещерской. Приведем начало этого письма:
«Ярополец, 26 февраля 1838 г.
Дорогие друзья брат и сестры!
Пишу вам всем вместе, так как я буду говорить только об одном предмете... Извещаю вас о моей женитьбе на княжне Марии Мещерской. Я не хочу распространяться об этом при помощи избитых фраз или изысканных выражений, которые многие употребляют, извещая о подобном событии, скажу только, что вот уже три дня, как будущее мое решено».
Во-вторых, нами найдено также письмо Натальи Ивановны, тоже из Яропольца, от 28 февраля того же года, в котором она сообщает о женитьбе сына. Несомненно, Иван Николаевич приехал в Ярополец просить у матери благословения на брак, и оба письма были отправлены оттуда одновременно. И, наконец, третьим документом является запись в бухгалтерской книге расходов семьи Гончаровых за 1838 год, в которой значится, что 11 апреля этого года И. Н. Гончарову было выдано на свадьбу 3000 рублей ассигнациями.
Свадьба состоялась 27 апреля 1838 г. в Яропольце, о чем свидетельствуют письма Н. И. и И. Н. Гончаровых.
Таким образом, в свете этих новых материалов можно считать доказанным, что письмо Н. И. Гончаровой к дочери было написано 15 мая 1838 года. Что касается неправильной датировки его 1837 годом, то можно предположить, что или Наталья Ивановна ошиблась, или цифра «восемь» написана неясно, а надо сказать, что почерк у нее очень неразборчивый и иногда с трудом поддается расшифровке. Следовательно, версия о том, что Е. Н. Гончарова была беременна до брака, отпадает.
Письмо Екатерины Николаевны от 9 ноября — несомненно, реакция на вызов Пушкиным Дантеса на дуэль и последовавшие за этим события. Независимо от исхода дуэли она считает, что ее брак с Дантесом невозможен: «мое счастье уже безвозвратно утеряно». Чем можно объяснить ее отчаяние? Как бы оно ни было глубоко в тот момент, все же она могла предполагать, что когда-нибудь впоследствии она встретит другого человека, с которым сможет связать свою судьбу. Однако, очевидно, это было невозможно. Невольно напрашивается мысль: если Екатерина Гончарова и не была беременна до брака с Дантесом, возможно, все же она была в связи с ним? Не на это ли намекает в своем последнем письме от января 1837 года Александра Николаевна, говоря, что Екатерина «выиграла в отношении приличия». Не в этом ли состояла тайна, разглашения которой так боялись и Жуковский, и Загряжская, и Геккерны?
Приведем несколько выдержек из конспективных заметок Жуковского о дуэли Пушкина.
«7 ноября. Я поутру у Загряжской. От нее к Геккерну... Открытия Геккерна... О любви сына к Катерине... О предполагаемой свадьбе... Мысль все остановить — возвращение к Пушкину. Les revelations (откровения). Его бешенство».
Если предположить, что Геккерн «открыл» Жуковскому тайну связи Дантеса с Екатериной, а Жуковский сообщил об этом ничего не подозревавшему Пушкину, то становится понятной его реакция на это «откровение»: его бешенство.
В недавно опубликованном письме графини С. А. Бобринской, подруги императрицы Александры Федоровны, занимавшей видное положение в придворных кругах, мы находим очень прозрачные намеки на обстоятельства, предшествовавшие свадьбе. Приведем некоторые выдержки из этого ее письма, адресованного мужу.
«... Никогда еще с тех пор, как стоит свет, не подымалось такого шума, от которого содрогается воздух во всех петербургских гостиных. Геккерн, Дантес женится! Вот событие, которое поглощает всех и будоражит стоустую молву... Он женится на старшей Гончаровой, некрасивой, черной и бедной сестре белолицой, поэтичной красавицы жены Пушкина... ничем другим я вот уже целую неделю не занимаюсь, и, чем больше мне рассказывают об этой непостижимой истории, тем меньше я что-либо в ней понимаю. ...Под сенью мансарды Зимнего дворца тетушка плачет, делая приготовления к свадьбе. Среди глубокого траура по Карлу X видно одно лишь белое платье, и это непорочное одеянье невесты кажется обманом! Во всяком случае ее вуаль прячет слезы, которых хватило бы, чтобы заполнить Балтийское море. Перед нами разыгрывается драма, и это так грустно, что заставляет умолкнуть сплетни».
И, наконец, в письме А. Н. Карамзина к брату от 13 (25) марта 1837 года есть одна знаменательная фраза, относящаяся к Екатерине Геккерн:«... Та, которая так долго играла роль сводни, стала в свою очередь любовницей, а затем и супругой».
Таким образом, в настоящее время имеется несколько документов, свидетельствующих в пользу этого предположения.
Не подлежит сомнению, что письмо Екатерины Гончаровой отражает и тяжелую, напряженную обстановку в доме Пушкина в эти дни. О пасквиле и о предполагаемой дуэли узнали и Наталья Николаевна, и Екатерина, и Александра, а также и Иван Николаевич Гончаров. Последний был немедленно послан сестрами в Царское Село за Жуковским. Семья волновалась.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
