— Что вам угодно, сударь?
— Ваше высокопревосходительство, — залебезил вошедший, — прошу прощения, но при входе в ваш дом, меня обыскали, и отобрали всё, что я нёс с собой. В том числе и небольшой презент для вашего высокопревосходительства…
— Что вам угодно, сударь? — с каменным лицом повторил Эбергард. — Я согласен выделить на беседу с вами четверть часа, но не секундой более.
— Всё понимаю, ваше высокопревосходительство — государственные дела. Соблаговолите ознакомиться, — визитёр протянул адмиралу листок бумаги на котором плясали корявые буквы:
АНДРЕЙ ДАРАГОЙ ПОМОГИ МИШЕ ОН ХОРОШИЙ. БОГУ ЗА ТЕБЯ ПОМАЛЮСЬ. ДА.
ГРЕГОРИЙ.
— Что это значит? — Эбергард сам понял, что задал дурацкий вопрос, но слова уже сорвались с его губ.
— Сам Григорий Ефимыч ходатайствует за меня. И, честно говоря, без его рекомендации я не посмел бы тревожить ваше высокопревосходительство.
Андрей сел в кресло, но гостю присесть не предложил — нефиг. Записка от Распутина сделала Попугайцева ещё более неприятной личностью в глазах адмирала.
— В третий раз повторяю: Что вам угодно?
— Видите ли, ваше высокопревосходительство, — проситель явно удивился, что ходатайство возжигателя царских лампад не произвело ожидаемого действия на командующего Черноморским флотом, — я играю на бирже. А в военное время котировки акций там могут стремительно взлетать и падать в зависимости от событий на фронтах и флотах. И своевременное владение информацией об этих событиях даёт совершенно фантастические возможности в финансовом плане. Так что подобная информация будет щедро, чрезвычайно щедро вознаграждена.
Андрей сразу понял, чего добивается этот мерзкий мужчинка, но решил прикинуться дурачком, и заставить его самолично озвучить просьбу.
— Ещё раз, господин Попугайцев: какую информацию вы рассчитываете получить от меня?
— О планируемых операциях флота, — удивлённо посмотрел биржевик на адмирала. — И эти сведенья, ваше высокопревосходительство, смею вас уверить, будут очень щедро оплачены.
— Вы с ума сошли? — Андрей просто удивлялся своему долготерпению. Если бы не поручик за дверью, то наглец давно бы закувыркался по полу. Весьма вероятно, что со сломанной челюстью. — Вы просите, чтобы я делился с вами оперативными планами флота?
— Клянусь честью, ваше высокопревосходительство, сведенья эти будут использованы исключительно в коммерческих целях!
Честью он клянётся, урод! — возмущение Эбергарда требовало немедленного выхода. Желательно, в виде пинания ногами совершенно обнаглевшего и зарвавшегося 'финансиста', но контрразведка просила потерпеть…
— И какие, позвольте полюбопытствовать сведенья вас могут интересовать?
— О! Самые разные, — расплылся в улыбке Попугайцев. — Например, нам известно, что планируется десантная операция на берега Босфора…
— Да что вы говорите! И откуда у финансиста такая информация?
— Ваше высокопревосходительство… — визитёр даже не пытался изобразить стеснение. — Ну, вы же взрослый человек, и должны понимать, что кроме вашего штаба есть ещё и Ставка, где тоже имеются наши люди…
— Так что вам нужно конкретно?
— Дата десантной операции. Хотя бы приблизительно. Вы представляете, как можно будет сыграть на турецких, германских, австрийских и российских акциях, если своевременно узнать о времени вашей атаки на Босфор? Это же совершенно непредставимые деньги! И вы, разумеется, получите весьма солидную премию.
— Сколько? — Андрей решил, что имеет смысл разговорить визитёра.
— Только за приблизительную дату начала десантной операции — двадцать тысяч рублей… Ладно — двадцать пять.
— Что-то не особо много вы предлагаете.
— Так это только за один раз. За приблизительную дату, — биржевой маклер подумал, что ему удалось-таки подцепить на крючок адмирала. — Но вы ведь ещё и соотносите свои действия с Николаем Николаевичем Юденичем. Сведенья о действиях Кавказской армии будут оплачиваться отдельно. Информация о вводе в строй 'Императрицы Марии' — тоже.
— И откуда вы возьмёте столько денег? Глядя на вас, не скажешь, что ворочаете миллионами, — Эбергард иронически посмотрел на раздухарившегося просителя.
— Неужели вы могли подумать, что я один обладаю такими возможностями, ваше высокопревосходительство? Я представитель компании финансистов…
— И кто ещё входит в эту компанию?
— Этого я вам сказать не могу. Не имею права…
— Скажешь, гнида, — даже сам Эбергард не услышал и не заметил того момента, когда в кабинете появился Леонидов.
— Вот чёрт его знает, чем для нас это может обернуться. С одной стороны — Николай Николаевич молодец. Просто второй Котляревский — никто, кроме них двоих, так не гонял врагов по Кавказу и так их там не бил… Но как отреагируют турки? Решат восстановить статус — кво, и двинут резервы на Юденича, что нам здорово поможет, или совсем наоборот: плюнут на Кавказ, и всё, что способно сражаться, подтянут к Босфору.
— Тут ты прав, Андрей Августович… — начал начальник штаба.
— Разрешите, ваше высокопревосходительство? — в салон зашёл Кетлинский.
— Что случилось? — Эбергард даже не скрывал своего недовольства.
— Телеграмма от адмирала Колчака.
— Ах вот в чём дело… И что там?
— Прибывает завтра. Ориентировочно — в два часа пополудни.
— Понятно. Казимир Филиппович, попрошу вас его встретить и проводить ко мне на «Евстафий». Заранее благодарю.
— Есть!
— Возьмите моё авто! — вдогонку удаляющемуся каперангу крикнул адмирал.
— Есть! — Кетлинский обернулся и ещё раз откозырял.
Адмиралы продолжили обсуждение предстоявшей и ставшей уже неизбежной Босфорской операции, а флаг — капитан отправился организовывать встречу свежеиспеченного начальника минных сил Черноморского флота. Нельзя сказать, что с воодушевлением и энтузиазмом. И его нетрудно понять: и он, и Колчак, начали войну «флажками» у командующих флотов. Причём флот Черноморский преуспел по ходу боевых действий значительно больше. Почему же орла на погоны и должность командующего минными силами получил офицер с Балтики, а не он, знающий театр военных действий, местных командиров и офицеров?..
Но с решением начальства не поспоришь, особенно когда решение принимали не здесь, в Севастополе, а на уровне Ставки…
— Честь имею представиться вашему высокопревосходительству! Контр — адмирал Колчак Александр Васильевич. Назначен к вам в качестве начальника минных сил флота.
Колчак выглядел приблизительно так же, как на всех своих многочисленных фотографиях. Из характерного сразу бросались в глаза крупный нос и отсутствие усов, что для офицеров флота являлось практически исключением — носить это «украшение» на лице считалось чуть ли не обязанностью русских моряков того времени.
— Здравствуйте, Александр Васильевич, — Эбергард шагнул навстречу и протянул руку для рукопожатия. — Устроились уже?
— Пока нет. То есть супруга с сыном и багаж отправились на квартиру, а я сразу к вам. Своего жилища ещё не видел.
— Придётся потерпеть до вечера — мне нужно ещё представить вас вашим подчинённым, да и обсудить кое-что потребуется.
— Полностью к услугам вашего высокопревосходительства, — Колчак явно старался понравиться своему новому насальству.
— Меня зовут Андрей Августович. Попрошу вас при личном общении обходиться без титулования. Так вот: пока в качестве штабного корабля можете располагать «Памятью Меркурия», но после ввода в строй «Императрицы Марии» буду вынужден вас оттуда «выселить» — крейсер, вместе с дредноутом составят отдельную оперативную группу. Так что пока присматривайте в качестве флагмана один из эсминцев.
— Прекрасно понимаю. На ближайшее время для подчинённых мне сил планируются какие-либо операции?
— В самое ближайшее. Во — первых, потому, что только что в строй вошли новые эсминцы: «Счастливый», «Быстрый» и «Громкий» — им нужно приобрести боевой опыт, а во — вторых, на днях из Николаева в Севастополь пойдёт «Императрица Мария», и нужно, чтобы германо — турки в это время даже и подумать не смели сунуться из Босфора в Чёрное море. Тем более, что имеются сведения, непроверенные, правда, сведения, о прибытии в Мраморное море нескольких германских субмарин. Так что вам, Александр Васильевич, предстоит не только реально обозначить в устье пролива наше присутствие, но ещё и добавить там несколько минных банок. Я знаю — в этом деле вы непревзойдённый мастер, и очень на вас надеюсь.
— Благодарю за лестные слова, Андрей Августович, — Колчак стал очень серьёзным, — но я пока не изучил должным образом ни глубин в устье Босфора, ни карты уже имеющихся там заграждений. Боюсь, что в ближайшее время подчинённые мне силы не способны будут осуществить качественные минные постановки.
