оформилась как класс в то время, когда капитализм Запада уже перешел в стадию империализма, так что Россия могла бы получить только место на задворках периферийного капитализма, как Бразилия. Февральская революция попыталась пробиться «в наш общий европейский дом», не тут-то было. Даже отставному царю, двоюродному брату короля Георга V, категорически не разрешили приехать в Англию. Как вспоминает Керенский, посол Англии Бьюкенен «со слезами на глазах» сообщил об окончательном отказе. В эмиграции все это поняли - и либералы, и меньшевики и революционеры-капиталисты. А в 1990 г. наши либералы из КПСС это как будто забыли. Лозунгом перестройки, в числе других, было «Вернуться в лоно цивилизации!» Эту акцию начали уже «шестидесятники»: «Спор об отношении к западному влиянию стал войной за ценности мировой цивилизации. Речь шла уже не о направлении или школе, а об историческом месте России на карте человечества... Эренбург страстно доказывал, что русские не хуже и не лучше Запада - просто потому, что русские и есть Запад. Ну что может разделять такие замечательные народы? Пустяки».
После 1985 года это стало частью официальной идеологии. Активный «прораб перестройки» И.М. Клямкин утверждал: «Россия может сохраниться, только став частью западной цивилизации, только сменив цивилизационный код». Эти заявления сбивали с толку часть людей, которые и не мечтали отказаться от своей страны, но их соблазняло ложная перспектива быть «принятыми» в Запад.
Экономист И.К. Лавровский писал в 2005 г.: «К сожалению, “железный занавес” мешал советским идеологам общечеловечества видеть, что все мы скопом уже давно зачислены в разряд нечистых и что неожиданное появление из-за забора бедного дальнего родственника с атомным топором не вызовет сильной радости у родственников богатых».
Да, часть элиты стала патриотами США, а не СССР. Но нельзя же быть такими наивными! Госсекретарь Бейкер в телеграмме Бушу закончил донесение так: «Горбачев начинает говорить как обманутый любовник, которого покинули у алтаря». Ну ладно, они или перешли в стан противника, или отошли от рациональности. А как можно понять наших действующих академиков?
Это поразительно, потому что правящая верхушка США воспринимала и постсоветскую Россию как источник опасности - как иной, который пытается просочиться в «европейский дом» Запада. СССР на это не претендовал и такую угрозу для Запада не создавал. Поэтому вражда к постсоветской России, государству совсем нового типа, выплеснулась сразу, как только с СССР было покончено. Основания для этого были, возможно, иррациональны, но фундаментальны. Россия по главным вопросам бытия постоянно предлагала человечеству иные решения, нежели Запад, и стала его постоянным оппонентом - как бы ни пытались власть и элита России избежать такого положения. Так возник конфликт США с ослабленной кризисом Россией.
Было совершенно ясно, что в клуб западного капитализма Россию ни в какой форме не примут. После ликвидации СССР 2-3 года наши аналитики регулярно ездили на Запад, на совместные конференции и симпозиумы. И приходилось слышать, как их политики и магнаты (и консерваторы, и социалисты) с наслаждением говорили своим бывшим советским коллегам, что Россия не получит от Запада никакой помощи, а потом добавляли популярную тогда пословицу: «Рим предателям не платит!» Вот такая конвергенция...
Таких признаков было достаточно, чтобы признать, что Россия - самодостаточная страна со сложившейся культурой и нормальными связями со всеми локальными цивилизациями. Никто в этом не сомневались ни в XIX и XX вв., и желающих плыть в фарватере США в России и СССР было немного, и эта субкультура вела себя прилично и ее принимали, слегка посмеиваясь. Бурная активность этого слоя наблюдалась два раза: во время Февральской революции и в перестройке и 1990-х годов. Странно, что эти всплески повторяются. Плохо, что мы мало знали о роли монархического государства России в народном хозяйстве. Было непросто понять смысл такого суждения Вебера об историческом фоне революционного процесса в России: «Власть в течение столетий и в последнее время делала все возможное, чтобы еще больше укрепить коммунистические настроения. Представление, что земельная собственность подлежит суверенному распоряжению государственной власти, . было глубоко укоренено исторически еще в московском государстве, точно так же как и община».
Это - результат одной из сторон тех расхождений Запада с Россией в картине мира - и раскол западного и православного христианства, и разные представления о человеке, и ненависть к имперской России, и холодные и горячие войны против России с Запада.
Историк Кустарев, исследователь Вебера, так поясняет его суждение: «Негативное отношение власти и ее подданных к частной собственности не было привнесено в русское общество большевиками, на чем так упорно настаивали и сами большевики, и антикоммунистическое обыденное сознание, имеющее очень хорошо оформленную “академическую” ипостась. Можно думать, что эта особенность есть типологический определитель “русской системы”, а не свидетельство ее “формационной” или “цивилизационной” отсталости».
Как можно было устроить конвергенцию России и США, соединить их культуры! При всем нашем уважении к великим достижениям Запада, в его мир и порядок невозможно загнать наш народ, как и китайцев или арабов - и Запад никогда не пустит к себе нашу культуру и порядок, только гастарбайтеров. И у них, и у нас остались еще несовместимые корни, еще они поют в земле.
Именно капитализм (с его гражданским обществом и рыночной экономикой) породил тот тип государства, который английский ученый и философ XVII века Томас Гоббс охарактеризовал как Левиафана. Только такой наделенный мощью, бесстрастием и авторитетом ночной сторож смог ввести в рамки закона конкуренцию - эту войну всех против всех, bellum omnium соп1га omnes, заставил человека стать эгоистическом и одиноким атомом. Движущей силой, соединяющей людей в общество, являлся страх. Гоббс вводит такой постулат: «Следует признать, что происхождение многочисленных и продолжительных человеческих сообществ связано с их взаимным страхом». Он еще добавил: «Хотя блага этой жизни могут быть увеличены благодаря взаимной помощи, они достигаются гораздо успешнее подавляя других, чем объединяясь с ними». У Гоббса утрата желания увеличивать богатства равносильна смерти человека.
При этом страх должен быть всеобщим. Кроме того, должно существовать равенство в страхе. Гоббс пишет: «Когда же частные граждане, т. е. подданные, требуют свободы, они подразумевают под этим именем не свободу, а господство». Этот порядок на несколько веков придал Западу большую силу. У других имеются другие источники силы.
В образованном слое России многие мечтали о свободе Англии, ведь кредо английских экономистов было свободный работник и свободный рынок. Это их движение буржуазии называлось либерализм (от лат. liberalis
