Душманы отменно были осведомлены о местах расположения наших сторожевых застав, об их вооружении и режиме службы, несмотря на то что мы постоянна его меняли и регулярно усиливали огневую мощь расположенных вдоль дороги постов. Нами минировались в большом радиусе подходы к заставам, днем и ночью в воздухе висели самолеты-разведчики, которые помогали следить за передвижениями банд в прилегающих к дороге районах. Через воздушную разведку очень быстро удавалось засечь места, с которых душманы начинали артиллерийские обстрелы застав и точки запусков реактивных снарядов. После этого обнаруженные огневые позиции нами сразу же уничтожались. Тем не менее душманам очень быстро удавалось восстанавливать их. Полевые командиры с максимальной для себя выгодой использовали расположенный недалеко Пакистан, до которого от Кандагара не больше ста километров по прямой. Они в неограниченном количестве подвозили из-за границы вооружение, боеприпасы и многое другое. Это является третьей причиной, по которой боевые действия в Кандагаре и его пригородах не прекращались на протяжении нескольких лет. Командованию 70-й отдельной мотострелковой бригады так и не удалось окончательно прекратить сопротивление душманов и освободиться от их влияния в этом районе.
Активные боевые действия в пригородах Кандагара сменялись «чистками» самого города. По-другому действовать было нельзя — если бы мы регулярно не проводили в этой провинции войсковые операции, то неизбежно вообще бы потеряли эту стратегически важную и для нас, и для оппозиции территорию.
Подразделения 5-й мотострелковой дивизии, которой я в то время командовал, редко привлекались к боевым действиям в Кандагаре. Дивизия участвовала лишь в самых сложных операциях, усиливая 70-ю бригаду. Одна из них проводилась в начале осени 1981 года в северо-западных пригородах Кандагара. «Зеленая зона», сплошным кольцом опоясывавшая город, и особенно та ее часть, которая непосредственно прилегала к автомобильной трассе, считалась одним из самых тяжелых участков в этом районе. Совместно с 70-й бригадой мы не только проводили «чистку» «зеленой зоны», но и, самое главное, должны были разгромить бандформирования душманов, которые находились северо-западнее Кандагара. Моджахеды обосновались в массиве Черных гор, который перерезал дорогу в самом неудобном для нас месте. Порой они неделями не пропускали наши колонны ни в Кандагар, ни из Кандагара, и мы были вынуждены осуществлять доставку продовольствия и всего необходимого для 70-й мотострелковой бригады только по воздуху.
Боевые действия под Кандагаром затянулись на полтора месяца. Полк, которым командовал майор В. Мартиросян, ежедневно преодолевал неистовое сопротивление моджахедов. Дрались они настолько отчаянно, что иногда создавалось впечатление, как будто за рубежом, где душманы стояли, дороги для отступления просто не существует. Но клин, как в народе говорят, клином вышибают. Долго мы пытались оттеснить их от дороги и хоть немного расширить безопасную зону. По пригородам наносились авиационные удары. Сломить упорное сопротивление бандформирований, которое существовало здесь на протяжении всей войны, было чрезвычайно трудно, но в конце концов нам это удалось.
Именно под Кандагаром я и «подхватил» первую болезнь, которую перенес в Афганистане, — гепатит в тяжелой форме. В 40-й армии в то время ходила такая шутка: солдаты болеют желтухой, офицеры — болезнью Боткина, а генералы лечатся от гепатита. Так вот, начал я с болезни Боткина, а закончил гепатитом — в феврале 1982 года мне присвоили звание генерал-майор.
В госпитале я пролежал чуть больше полутора месяцев, В конце 1981 года эпидемия гепатита в буквальном смысле захлестнула наши части: только в 5-й мотострелковой дивизии одновременно болело около трех тысяч человек, то есть каждый четвертый солдат. Вместе со мной болели все заместители и почти все командиры полков. Держался лишь начальник штаба дивизии полковник М. Стрельников, но и его гепатит свалил, правда, чуть позже. Практически дивизия оказалась небоеспособной и воевать не могла.
У каждого человека инкубационный период гепатита протекает по-своему. Я, например, недели две проходил почти в гриппозном состоянии — высокая температура не спадала, постоянно кружилась голова и ломило все тело. Ни есть, ни пить не хотелось. Даже о сигаретах не вспоминал — в тот момент, наверное, и нужно было бросить курить.
Из Кандагара меня вызвали в Кабул, откуда вместе с другими офицерами мы улетели в Ташкент на традиционное подведение итогов за прошедший год. Обычно на такие совещания приглашались все офицеры, начиная от командира дивизии и выше. Для тех, кто служил в Афганистане, это создавало определенные неудобства. Позже, правда, подобную практику прекратили.
В штабе ТуркВО мы провели два дня. Обратно возвращались, как всегда, на двух самолетах. Один летел в Кабул, а второй, на котором находился и я, развозил офицеров по западным гарнизонам. Но до Шинданда мы добрались не сразу. Почему-то нас посадили в Кундузе, где располагался штаб 201-й мотострелковой дивизии. Наши аэродромы, наверное, из-за плохой погоды были закрыты, впрочем, меня это тогда совсем не интересовало. В Кундуз я попал впервые. На следующий день я уже приземлился в Шинданде. Проворочавшись всю ночь, все-таки уснул. Утром, как обычно, пошел бриться, мельком глянул на себя в зеркало и вздрогнул — все лицо было неестественно желтого цвета. Успокоила лишь одна мысль — раз желтый, значит, для остальных я уже неопасен и заразить никого не могу.
Мухаммед Наби
Подразделениям 40-й армии и правительственным войскам под Кандагаром противостояли в основном вооруженные формирования «Движения исламской революции Афганистана». Лидером этой партии является Мухаммед Наби (Мухаммеди).
Он родился в 1937 году в уезде Бараки провинции Логар, пуштун из племени андар. Выходец из богатой семьи священнослужителей. Обучался в медресе. Имеет высшее теологическое образование, мусульманин ортодоксального толка. Хорошо знает Коран и законы Шариата, отличный оратор, владеет арабским языком.
До 1973 года Наби работал преподавателем в медресе. Одновременно с этим участвовал в общественно-политической жизни и читал проповеди в мечетях. Был избран депутатом парламента от провинции Логар. По решению Совета улемов мусульманских богословов был посвящен в духовный сан — моулави.
Будучи депутатом парламента в период правления короля Захир Шаха, Наби проживал в Кабуле, где регулярно встречался с ведущими религиозными и политическими деятелями. В это же время познакомился с руководителем религиозно-политической организации «Служители Корана» Ибрагимом Моджаддеди — отцом Сибхатуллы Моджаддеди. Вскоре Наби стал его мюридом (учеником) и активным членом организаций «Служители Корана» и «Братья-мусульмане».
