Она уже не плакала, только и без того огромные глаза расширились ещё больше, стали будто глубже и темнее, да побелели крепко стиснутые губы.
В конце концов Джодок развернулся и ударил кулаком в ближайший керуш. Бедное дерево, простоявшее здесь по меньшей мере пару сотен лет, рухнуло с надрывным скрипом, по пути ломая ветви близлежащих собратьев, а демон, наконец, вернулся в человеческую форму.
Значит, вот что имел в виду Оракул, когда предсказывал любовь. «Ты полюбишь и избавишь Адохар от проклятья». Пожертвуешь любимой женщиной ради спасения своего народа.
Отлично.
Замечательно.
Великолепно.
Вторая вспышка ярости длилась дольше, и на этот раз полную трансформацию удавалось сдерживать с бОльшим трудом — вертикально стоящих деревьев в ближайшей округе оставалось всё меньше, а Джодок никак не мог успокоиться. Хорошо хоть Полог выстроил большой, пока хватало с запасом.
Лорэлил смотрела, как демон молча крушит всё вокруг. Понимала — её жизнь висит на волоске, и сейчас главное — выбрать верную линию поведения. А что в подобной ситуации может быть правильнее, чем тихо стоять в стороне? Зачем давать лишние поводы для гнева?
Но тот, кто много лет был её жутким кошмаром, теперь стал любимым мужчиной. И его молчаливая ярость пугала больше, чем страх за саму себя, поэтому девушка заговорила, надеясь смягчить кипящую ненависть, которую чувствовала сердцем:
— Мы были детьми, когда всё началось, — после первых же звуков её мелодичного голоса Джодок вздрогнул и остановился, — Ты наверно не знаешь, да и мало, кто знает — мы очень долго взрослеем. Люди живут не больше двухсот двадцати лет, а для нас это пора совершеннолетия. Нам исполнилось чуть больше ста — наивные подростки, избалованные родными и прислугой. А тут — массовое нападение на Толон, тысячи погибших и пострадавших… Лучшие маги увели нас с сестрой и спрятали. Думали — хорошо спрятали. Но демоны нашли нас.
Джодок подошёл ближе, замерев безмолвной статуей в нескольких шагах, его тело продолжало гореть. Это смотрелось жутко, но Лорэлил не отводила взгляд от бездонных, сияющих красным пламенем глазниц.
— Это были охотники на сэддэков, те, что качали дэви для продления собственных жизней. Маги, которые защищали нас, погибли в смертельной битве, но и демонов полегло немало. Мы вдвоём сбежали лишь чудом. После той страшной ночи у меня открылся дар. Только у меня, сестра останется без магии до моей смерти, такова судьба младшего из близнецов. Обычно магический дар сэддэка открывается не раньше совершеннолетия, а мне до него оставалось около пятидесяти лет, поэтому и дар получился с тёмным оттенком и кривой.
Тело демона, наконец, погасло, лишь глаза не вернули нормальный вид. Именно они пугали Лорэлил больше всего — с глазницами, изливающими пламя, Джодок совсем не походил на человека.
— Я поняла, что в настоящих обличиях мы долго не проживём, пришлось использовать часть собранного загодя магического резерва Толона, чтобы изменить внешность и суть — вместо сэддэка физически и энергетически стать человеком. Но из-за того, что дар открылся неожиданно и раньше времени, получилось плохо, ведь учиться было некогда и не у кого.
— Почему вас заранее не заколдовали ваши маги? — голос Джодока прозвучал для Лорэлил музыкой.
Наконец-то он заговорил, значит, всё не так плохо. И девушка осторожно сделала небольшой шажок к демону. Он внимательно следил за её нехитрыми маневрами.
— Никто не предполагал, что мы можем остаться совсем одни. Сначала я заколдовала сестру.
— Кто твоя сестра — Сали или всё-таки Вита? — уточнил мужчина.
— Сали, — только тут Лорэлил поняла, что зря сказала об этом демону, и сложила руки в умоляющем жесте, — пожалуйста, не трогай её! Королева — я, потому что старшая.
Джодок тут же вновь воспламенился, но с места не двинулся. Лорэлил догадалась, что перешла какую-то незримую границу, поэтому поспешно продолжила, надеясь отвлечь своего собеседника:
— Ты же заметил, как ведёт себя Сали? — демон кивнул, — Думаю это из-за того, что у меня не получилось правильно перекрыть её суть сэддэка. Почему-то малетум исказился, и сестра потеряла память, её поведение стало распущенным, порой вызывающим. Поэтому, когда я перекрывала свою суть сэддэка, сделала это не до конца, боялась потерять память, как сестра.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— И у тебя всё получилось?
Лорэлил опустила голову.
— Нет, по мне тоже ударило искажение малетума. Но я не хочу об этом говорить.
Джодок прищурился, и хотя вместо глаз всё ещё оставалось полыхающее пламя, было понятно — он очень недоволен ответом. Однако уточнять подробности не стал, и девушка поспешила закончить свой рассказ:
— Остатки сбережённого магического резерва ушли на снятие личины, и сейчас я полноценный сэддэк, — она судорожно вдохнула, словно перед прыжком в воду, — Если для исцеления твоего мира нужна я, то я готова.
Джодок долго смотрел в новые, фиолетовые глаза Миры. Такие чужие и такие родные.
Лорэлил.
Лил.
Они светились неподдельным теплом и лаской, не отталкивая, хотя девушка знала — демону нужна её жизнь. Постепенно пламя в его собственных глазах погасло, вернулся обычный красный цвет.
Чем дольше он смотрел, тем отчётливее понимал, что не будет проводить столь тщательно подготовленный и выверенный ритуал. Просто не сможет. Сейчас, в новом облике Мира-Лил казалась ещё более хрупкой и беззащитной. Проще самому себе по капле выпустить всю кровь или поджечь вены выжигательной смесью — чтобы адские мучения растянулись на бесконечные часы.
Где-то глубоко внутри голос разума кричал, что теперь он ничем не лучше кахара — позволить себе (и вообще всем!) умереть из-за обычной женщины. Но — Тахор с ним, с «разумным» голосом. И со всеми. В конце концов, демоны получили то, что заслужили, потому что с остервенением цеплялись за жизнь, убивая сэддэков без разбору. Став кошмаром целой расы и почти добившись её полного уничтожения.
Сколько времени они простояли, молча глядя друг другу в глаза? Стемнело. На небе одна за другой загорались звёзды. Джодок с удивлением понял, что успел привыкнуть к миру людей: эти леса и это небо стали почти родными. Сердце щемило от странной, не веданой тоски, а тяжесть проклятья давила всё сильнее.
Как долго и счастливо они могли прожить вместе, и как мало осталось!
— Мне пора, Лил, — наконец, тихо произнёс демон, понимая, что рвать душу не имеет никакого смысла — пришло время заканчивать этот угасающий день и эту неудавшуюся жизнь.
Лил? Никто не называл её так. Обычно близкие сокращали длинное имя до Лоры, и это ей очень не нравилось. Джодок сразу нашёл нежное сочетание звуков, напоминающее журчание весёлого горного ручья. Так почувствовать её суть мог лишь по-настоящему любящий мужчина.
— Ты… передумал?
— Да, — мягко ответил демон, не отрываясь от глаз Лорэлил, желая навсегда запечатлеть в памяти её новый образ.
— Тогда не бросай меня!
Демон покачал головой.
— Как только исчезнет Адохар, исчезнем и мы. Я понял это сегодня, когда увидел горящий дворец. Едва пламя поглотит Святилище, не только мой мир прекратит своё существование, все демоны пропадут из всех миров. Оракул подтвердил мою догадку.
Незаметно очутившись совсем рядом, Джодок нежно провёл рукой по волосам девушки:
— Вы с сестрой будете, наконец, в безопасности, — с тёплой улыбкой сказал он, — А я… прости, но я не могу бросить своих людей. Когда для нас всё закончится, мне лучше быть там, где их больше всего — в Адохаре. Я ухожу с лёгким сердцем, Лил. Спасибо… Ты подарила мне осознание того, что есть вещи поважнее, чем моя жизнь.
Лорэлил поняла — Джодок сделал выбор, и поскольку он сумел принять даже скорую гибель своих подданных, то и другие доводы не помогут. Но она поняла ещё кое-что — если умрет он, ей жить ни к чему. Что ж… Она тоже приняла решение.
— Тогда хотя бы подари мне последнее воспоминание о себе, — девушка крепко прижалась к широкой, обжигающе горячей груди, — Я хочу тебя. Пусть один раз, но пусть это будем мы настоящие. Демон и сэддэк. Огонь и вода…
