же вскочила и устремилась к дверному проему. Она быстро оценила ситуацию — дела были крайне плохи. Бегетта из последних сил сдерживала клинок обеими руками, который сантиметр за сантиметром приближался к ее обширной пульсирующей от нервов шее.
— Хомяковна… — прокряхтела Главная. — Помоги…
— Не стоит помогать, Хомяковна, — жестким голосом сказала Рунная. — Да, ты меня ненавидишь, но я уже уволена. Я уйду. И заберу с собой и ее. Ты останешься одна, Хомяковна. Может быть, сама станешь Главной. Не мешай.
— Хомя… — у Бегетты уже не оставалось сил.
Что же делать? Госпожа Хомяковна лихорадочно принялась думать.
Ее начальницу скоро убьют. Другую начальницу скоро уволят. Вроде все хорошо? Можно будет немного отдохнуть, пока не найдут следующего ее мучителя? Но… Регламент…
Да, Регламент. Именно он. Помощники должны стоять за своих начальников. А как иначе? Зачем работать, если не любишь и не уважаешь своего босса?
Госпожа Хомяковна приняла решение и ринулась спасать Бегетту.
Великий Бухгалтер сухо откашлялся.
— Да, Вась. Заболел? — участливо спросил Кос.
— Нет. Просто обозначил свое присутствие.
— А. Это тоже здорово. Чо надо-то?
Кос внимательно посмотрел на своего крайне бледного главбуха.
— Точно не заболел?
— Вампиры не болеют, Кос. Я просто немного устал. Совсем немного.
— Ну а чо, столько дел наворотили! Куча сотрудников, обособленное печатное подразделение, выпускающее нашу собственную газету, тендерные контракты, ученый-моченый департамент… и это только начало!
— Жутко даже представить, — Вася натянуто улыбнулся. — И все же я устаю. Годы берут свое.
— Да брось ты! — Кос отмахнулся. — Ты же молод! Сколько тебе сейчас? Пару тысяч лет?
Повисло неловкое молчание.
— Больше, что ли? — удивился Кос.
— Не важно. Мне очень нужен помощник.
— А. Ну чо. Давай. А как же Пиксель?
— Боюсь, что он отказался. Если приводить его цитату, уж прости меня за прямые кавычки, «ебал я эту вашу бухгалтерию».
— Чего? — у Коса глаза расширились от удивления. — Не может быть! Это же Пиксель! Единственный гремлин-джентльмен в мире!
— Боюсь, что дружба с Игорем несколько подпортила его манеры.
— Вот уж Игорь! А еще называют его дураком, — Кос рассмеялся. — Он мир под себя меняет…
— Наверное. Разместишь вакансию, пожалуйста?
— Конечно. А какой чувачок нужен? Опытный? Умный? Красивый? Четкий?
— В моей нынешней ситуации, Кос, мне пригодится любой, как ты выразился, «чувачок». Лишь бы работать хотел.
— Не, ну я знаю вас! Сначала любой, а потом пошло нытье. Короче, я лично займусь поиском, лады? Потерпишь?
— Постараюсь.
— Наладим твой отдел, а потом в отпуск сходишь. А, каково?
Снова повисло неловкое молчание.
— Что? — Кос нахмурился.
— Что такое отпуск?
Госпожа Хомяковна очнулась. Голова очень сильно болела, раскалывалась, виски ломило, а хвост и вовсе поломался. Хотя… какой еще хвост? Она сошла с ума?
— Какой сейчас год? — усталым голосом спросила она у врача, который сидел рядом с ней и читал газету.
— Успокойтесь, дорогая. Не нужно суетиться, я вам как врач говорю.
— Но… я всегда суечусь, — у госпожи Хомяковны закружилась голова. — Всегда… много работы. Точно, работа! Закрытие квартала!
— Закроют и без вас, — доктор меланхолично перевернул страницу газеты. — Что вам, бухгалтерам, вечно не терпится, никак на месте не усидите? Помню, привезли недавно к нам одну, а у нее сотрясение мозга — на работе избили. А она все бормочет про какие-то требования, про налоговую…
— А она успела в итоге ответить на требование от налоговой? — поинтересовалась госпожа Хомяковна, начиная беспокоиться за свою бедную коллегу.
Врач устало вздохнул.
— Хватит. Отдохните. Не думайте больше про эти ваши цифры, отчетности, балансы. Возьмите отдых, отпуск.
— Так не дают отпусков! Сколько уже просила…
— Плохо просите, значит! — укорил ее доктор. — Вы вот хотя бы подлизываете начальству?
— Нет, что вы!
— А надо бы. Как еще отпуск получите? Я вот заведующему своему пожелаю каждый день доброго утра, кофе ему налью, хорошее слово скажу — он и раздобреет. Поэтому и отпуск у меня есть, целых два дня в году! — похвалился врач.
— Это ужасно, — пробормотала усталая госпожа Хомяковна.
— Таков уж мир. Мы ничего с этим не можем поделать. Но иногда отдохнуть нам требуется, организм не может постоянно справляться с накопившимся стрессом на работе. Отдохните, прошу вас. Хотя бы недельку.
— А вы выпишете мне больничный? — попросила госпожа Хомяковна. — И сообщите на работу?
— Да, конечно, без проблем, — успокоил ее добрый врач. — Вот держите.
Он подал ей серенькую бумажку и ручку.
— Что это?
— Ордер на списание денежных средств с вашего счета в банке. А вы как думали? Что я бесплатно вам больничный оформлю? А как мне жить тогда?
Кони были холеными, кучер — вышколенным, а карета — просто фантастически прекрасной.
Чудесная резная черная дверца приоткрылась, и показался сам граф Марков.
Эльза подбежала к своему любимому другу и тепло его обняла.
— Ты добрался, — эльфийка прижалась к теплой обширной мощной груди графа.
— Да. Я снова с вами.
Эльза посмотрела на него снизу вверх, не разжимая своих крепких объятий, а по ее щекам струились добрые слезы.
— Я ждала!
— И не проводила времени зря, — граф одобрительно посмотрел на нее, вытирая слезы с ее щеки своим указательным пальцем. — Слышал, что ты расправилась с целым орденом злобных культистов.
— О… да! — Эльза смущенно зарделась. — Но, знаешь, они оказались очень милыми ребятами. А Эдвард… глава культистов… он очень умен!
Она постеснялась сказать, что он также и красив. Она никогда не видела живого ученого за сто лет своей жизни… точнее, видела, но все они были какими-то чудаковатыми, а Эдвард был просто великолепен.
— Я вижу, ты окружаешь себя достойными мужчинами, — засмеялся граф, еще больше вгоняя эльфийку в краску.
— Да ну тебя! — Эльза шутливо оттолкнула Маркова. — Ни чуточки не изменился! А как там твой… процесс?
— Развод? Крайне неплохо идет, смею заметить. Она подала на алименты, а я — на моральный ущерб моему психическому здоровью. Недавно мои юристы состряпали бумаги, что она испражнялась в мою кровать.
— Правда? Она правда так делала? — у Эльзы глаза расширились от удивления.
— Да нет, конечно! — граф махнул рукой и улыбнулся. — И даже если бы и делала, то что, я не могу переселиться на другую кровать? В моем имении множество комнат, в некоторые я даже никогда не заходил.
— То есть это бюрократия…
— Это судебные тяжбы. Некий подвид интеллигентной дворянской войны. Была бы моя жена из простонародья, то, конечно, никакого бы суда и не было — я же не монстр. Но я и Мари… мы оба представители старинных родов. И я только сейчас понял, что в наше время таким родам лучше не объединяться.
— Подожди… до меня только
