прошлой работе также был телефон, но так как госпожа Хомяковна теперь ненавидела свою прошлую работу, то она убедила себя, что телефона там никакого не было. А если и был, то явно был сворован. Когда очерняешь у себя в голове своего прошлого работодателя, то жить становится куда проще.
Через два дня она прибежала в МФЦ, подождала всего пять часов (пустяки для настоящего бухгалтера, особенно который работал в системе казначейства) и подошла наконец к заветному телефонному аппарату. Сотрудница центра с улыбкой пообещала госпоже Хомяковне, что скоро прогресс доберется и до жилых домов, что каждый гражданин Брентона будет иметь свой телефон. Госпожа Хомяковна покачала головой и подумала про себя, что такого бы ей не хотелось — и так за коммуналку платишь целое состояние, так еще и за телефон государство сдерет с тебя втридорога. Пока что можно и в очереди постоять. Да и если каждому поставить телефон, то люди перестанут встречаться друг с другом вживую, разве нет?
— Да? — ответил ей прокуренный голос с того конца провода.
И госпоже Хомяковне сразу же этот голос понравился. Этот голос явно принадлежал курильщику, а то и наркоману, который явно не страдал излишней формализованностью, а следовательно, не имел стремления закабалить своих сотрудников. Маргиналов госпожа Хомяковна уважала. Они были куда лучше главных бухгалтеров с инженерным образованием, куда лучше пигалиц, кто спит на работе со всеми подряд, куда лучше мужчин-директоров, кто поднимает руку на своих сотрудников.
И она так разговорилась, так оживилась, так растрещалась, что ее пухлые щеки раскраснелись. Она поведала обо всех унижениях на прошлой работе, о том, как ее уволили по статье, рассказала и о психологических книжках, о беспорядке в своем доме, о своих глупых подружках, о том, как она плакала, запершись в уборной. Лишь потом она осознала, что явно сболтнула лишнего, но этот господин… Кос? Господин Кос слушал ее. Еще ни один собственник бизнеса ни разу не слушал ее. Некоторые даже не смотрели на госпожу Хомяковну, выражая тем самым крайнюю степень презрения. А Кос был очень свойским молодым человеком, ему сразу хотелось доверять, на него хотелось полагаться.
И с ним хотелось работать.
Договорились об очном собеседовании в Колосике. Конечно, госпоже Хомяковне не очень хотелось уезжать из родного города, снимать квартиру… но с квартирой Кос сказал, что можно решить, а родной город… Город, где она выучилась и где ее постоянно унижали на всех работах.
Так уж он ей родной? Или она живет в огромной стране, которая не заканчивается лишь на одном городе? Не пора ли… двигаться вперед?
Прочь от унижений. Прочь от дураков. Прочь от слез, горестей и вечных обид…
Не пора ли… начать жить?
Подвальное помещение являлось очень просторным, здесь было где потренироваться. Ликург в этот момент самозабвенно избивал ударный мешок, висевший на тяжеленной железной цепи, а господин Ботреле приютился на спортивных матах с крайне угрюмым и печальным видом.
— У них получилось, — сказал Ликург одновременно с выдохом, не прекращая упражняться, — у них все получилось, а?
— Да, — пришлось признать свое поражение господину Ботреле.
Ликург закончил мутузить спортивный снаряд, снял с себя пропотевшую насквозь майку, обнажив свой мощный мускулистый торс, который опоясывал красный обруч-татуировка, и перешел к турнику, на котором повис.
Господин Ботреле с нескрываемой ненавистью смотрел на своего боевого товарища, благо Ликург не видел выражения на лице у своего друга — он висел спиной к нему. Но волчьи мохнатые ушки Ликурга все равно взволнованно задергались, будто чуя надвигающуюся беду, а по спине воина пробежал мерзостный холодок.
— Ты, надеюсь, не показываешь свое истинное обличье остальным? — в надменном тоне спросил господин Ботреле.
— Узнаю старину Ботреле, — усмехнулся ликан. — Когда сам облажается, то непременно начнет искать косяки у других.
— Я беспокоюсь за нашу рабочую конфиденциальность, — промолвил господин Ботреле ледяным голосом.
— Ха! — ловким движением Ликург слегка подтянулся, приподнялся, резко отпустил перекладину, а затем мгновенно повернулся и снова ухватился за металл. — Моих ушей не видела ни одна живая душа, не говоря уже об остальном. А вот ты… облажался конкретно.
— Это временный промах.
— Да ну? — ликан раскачался на перекладине, прыгнул и приземлился около господина Ботреле. — Ты уверен? Ты все еще надеешься на какие-то бумажки?
— Это документы, — сухо ответил господин Ботреле, смотря зверю прямо в глаза. — И это важно. Я не ожидал, что они найдут Великого Бухгалтера. Ты должен понимать, что сдать тот отчет невозможно.
— Но они его сдали! — зарычал ликан. — Сдали, мать твою! Я тебе уже сотню раз говорил, что эту твою гребаную бюрократию можно сломать!
— Один раз. Все возможно. Но я могу адаптироваться, вносить правки…
— А они подготовятся лучше. Твоя беда, что ты всегда играешь по правилам.
— Правила создают этот мир, Ликург. И я хотел бы, чтобы мир жил по нашим правилам.
— Мир всегда жил и будет жить по закону джунглей, — отрезал Ликург. — И никак иначе. Главное — это сила, она и определяет власть.
— Сила — это лишь кулак, который наносит удар. Это оружие правосудия. А без главенствующего порядка…
— Какого, к черту, порядка? Где ты нашел порядок в этом мире? Мы должны себе сами выгрызать место под солнцем, Ботреле. Хватит уже нянчиться с бумажками, пора уже действовать.
— Мне напомнить, что было, когда ты решил действовать, Ликург? Тот последний раз?
Ликан плотоядно осклабился. Он ждал этого вопроса.
— Я вырежу твое сердце, если ты будешь вспоминать мои неудачи, — доброжелательно пригрозил он мальчику.
— Мое сердце забрала злая ведьма, а я остался у нее в плену, пока не сдам годовой баланс, — господин Ботреле слегка улыбнулся. — Я немного сейчас занят, я могу недостаточно времени уделить этому вопросу. И я все еще не уверен, что он существенен…
— Эти Высшие Альфачи-то? — ликан махнул лапой. — Плюнь на них. Мелюзга. Пусть копаются в своих бумажках.
— Но если они вдруг перейдут нам дорогу…
— То я тебе помогу, — волк обнажил свои острые зубы. — Бумаги бумагами, Ботреле. А я могу кусаться. Что сделает этот Великий Бухгалтер, оказавшись без головы?
До Колосика госпожа Хомяковна доехала на скором дилижансе. Сняла комнату в местной гостинице, денек неспешно погуляла по городу, который, кстати, ей очень пришелся по душе — тут было тихо, спокойно и очень-очень чисто. Она понимала, что в Брентоне, городе технологий, где заправляли Черные, дворники убирались на славу, но все же производственно-индустриальный сектор давал о себе знать, да и люди попадались не всегда воспитанные, мусорили то тут, то там. А вот Колосик представлял из себя
