Под местной анестезией специальным инструментом, похожим на длинную узенькую лопаточку, хирург приподнял косточку перегородки и зафиксировал ее снизу тугим марлевым тампоном. Через двое суток тампон был извлечен и косточка… провалилась. Вторая попытка была более удачной. Глеба выписали, отеки стали спадать, хотя фиолетовый цвет гематом тканей сочился через кожу, слизистая постоянно текла, что затрудняло заживление. Прошло несколько месяцев, прежде чем перегородка начала постепенно проседать и упала. Для третьей операции Вероника заложила в ломбард все, что только можно было быстро заложить, и продала то, что можно было продать. На четвертую уже совершенно без денег пришла на поклон к главному врачу Николаю Александровичу и повалились в ноги: «Спасайте!» Осмотрев Глеба, сдержанно и без ненужных эмоций, которыми сопровождала прием обезумевшая Вероника Петровна, он предложил использовать новый метод, при котором применяется общий наркоз.
— Главное — правильно поставить кость, ведь вокруг нее нет мышц, которые могли бы ее сдвинуть. А поставить ее правильно удобнее, если операция проходит под общим наркозом. Будем использовать маленькие тампоны из дырчатой резины, с марлей внутри, чтобы впитывать влагу. За месяц на месте западения образуется костная мозоль, которая прочно укрепит переносицу. Будем надеяться на хороший результат.
Нос провалился через два месяца. Слизистая продолжала сохнуть, и на месте носа начала образовываться дыра.
— Проблема в том, — старался объяснить произошедшее доктор, — что хрящ носовой перегородки с обеих сторон покрыт надхрящницей, из которой он и растет, и уже на ней располагается слизистая. В том месте, где фрагмент надхрящницы удаляется вместе с кусочком хряща, под действием постоянного потока воздуха слизистая действительно может начинать высыхать. В ней может образоваться отверстие, которое со временем будет увеличиваться, хрящ при этом оголяется и может начать разрушаться. Нам потребуется новая операция, чтобы закрыть образовавшееся отверстие.
Глеб лег на операцию. Последнюю, как он определил ее для себя. Перегородку опять удалили и на этот раз заменили нижней «адамовой» костью, вынутой из грудной клетки. Операция прошла успешно. Жизнь, медленно ворочаясь в постели на мятых простынях, почти остановилась и не хотела подниматься. Больничная круговерть измотала психическое здоровье. Осознание того, что прежний облик изменился и теперь не вернется уже никогда, давило. Потом, гораздо позднее, все постепенно переболело и успокоилось. Время — страшный, жестокий лекарь — сделало свое дело, оно примирило всех участников и свидетелей драмы. Каждого с его участью.
Новая, вылепленная перегородка, которую Глеб окрестил Евой, долго оставалась воспаленной, но постепенно кость все равно чуть завалилась. От последующих операций Глеб отказался, прекратив таким образом всеобщую затянувшуюся истерию и обнищание. Теперь его нос представлял собой нечто смазанное, как будто сельский хирург, мысля себя творцом, наспех переломал и изрезал божественное, а потом попытался неумелой рукой повторить замысел.
В больницу часто ездила его тетка Ольга, ухаживала за ним. Привозила нужные лекарства, домашнюю еду, брала стирать на дом белье. С матерью они не ладили, отмалчивались большей частью при встрече, но беда вновь соединила их и заставила разговаривать.
Предстоял действительно непростой период. Опять жалость. Опять противостояние. Главное, думал он, не принимать яд — не жалеть себя, пускай делают что хотят, этому противиться, скорее всего, будет невозможно. Не дать аутожалости проникнуть внутрь и начать там разрушительный процесс.
К черту обстоятельства всей непреодолимой силы. Я уже докопался до сути, откуда, что, кто поместил меня в эти обстоятельства. Это был я сам.
— Такое горе… Господи, как же пережить-то его? Все ведь пораспродали, что было, Оля. Мамино золото в ломбард снесла!
— Ну, ты не жалей добра-то, — злилась сестра. — Наживное. А то из твоего добра базар делается.
— Вот как он теперь жить будет? Не знаю, хоть свой нос ему отдавай. — Она заплакала. — И отдашь ведь.
— Ма, ты это… чай «Голубой сапфир» сама пей. Забирай! Не надо его доктору дарить. Купи лучше коньяку.
— Так я уже три бутылки принесла…
— Принеси еще одну. Такую же.
А в голове его своя анафора.
Жизнь кончена, если быть честным. Ну так, по большому-то счету, а? Здравствуй убожество, проглядывающее через триплекс танка. Богаты, так здравствуйте, а убоги, так прощайте! Лучше бы глаза не было, его хоть перевязать можно по-кутузовски. Что же делать, что же делать? Теплое соленое размачивает перья в подушке. Страшное аутодафе, начатая кем-то безжалостным церемония и брошенная на половине. Как там у Годара? Если я не умру, жизнь остановится. Федеральное бюро прекращения жизней у Воннегута. Наш город благодарит вас, наша страна благодарит вас, наша планета благодарит вас. Но самая большая благодарность вам — от будущих поколений. Освободите место в материализации для рвущихся сюда душ. Перейти Рубикон…
Человек жив, пока не будет выпит последний глоток человека. Если выбор продиктован обстоятельствами и осуществлен осознанно. Твой ли это выбор — выбор без выбора? Легче жить без единой мысли в голове. Без понятия, что будет дальше, что последует за поступками. На два шага вперед не быть способным помыслить, а просто полениться. Невероятная глупость. Жить в сотворенном мире, самому ничего не творя. Жениться и с легкостью увлечься ветреной кокоткой и без страха потерять все, вывернув перед ней наизнанку карманы. И не ощутить механического привкуса свободы, ее странного машинного масла на языке. Выйти замуж и плениться модным палмерстоном[25] и дорогим автомобилем неизвестного мужчины, оставляя добропорядочного мужа с детьми, бежать из дому и кончить жизнь в стамбульском притоне, зарабатывая проституцией. И не ощутить запаха могилы, когда приоткрылась дверь в ад, чтобы испугаться и бежать из последних растраченных сил.
Перелом носа, челюсти — слишком избитая классика. Выполняется очень просто — костяшками пальцев кулака по касательной, нос как бы сносится с лица человека. То есть вас просто избавляют от лишней детали на лице. Почему-то у многих неприятных людей нос действительно выглядит как лишняя деталь на лице, которую хочется убрать. А травма головы, перелом носа, пазух носа, решетчатой кости, ушиб головного мозга…
— Скажи спасибо, что дышишь, что жив остался. У кого борода клочьями растет, кто безногий от склероза сосудов, кто лысый от химии, кто немощный от радиации, кто-то вообще сиамский близнец на всю жизнь. Сделаем тебе нос. Джексону вон из ушей нос состряпали! Надо следить за черепным давлением теперь. Что за мотив у них был?
