Я порезал рыбу на куски и вкинул в котёл, вода в котором уже начала закипать. Смесь воды, каши и кусков рыбы выглядела абсолютно неаппетитно — но нам требовалось восполнить силы, а не удовлетворять своё чувство прекрасного. Мы сидели с Кенирой около костра, болтали обо всём и ни о чём конкретном, а я всё пытался отогнать мысль, что костёр не только является сильным демаскирующим фактором, не только требует массы усилий на разведение и сбор дров, но и готовка на нём отнимает слишком большое количество времени, которое следовало бы потратить на отдых или дорогу.
Рыбный суп оказался на вкус даже хуже, чем на вид. Рыба проварилась плохо, да и отсутствие соли и специй ситуацию вовсе не улучшало. У нас не было столовых приборов, поэтому есть приходилось по очереди, ложкой черпая варево прямиком из поварёшки. Вместо прозрачного бульона получилась мутная смесь из воды и каши, есть которую можно было лишь крепко зажмурившись и стараясь думать об чём-то отвлечённом.
Я ожидал, что Кенира начнёт жаловаться на еду, или язвительно пройдётся по моим кулинарным талантам. Этого, к моему удивлению, так и не произошло. Она стоически отнеслась к процессу поглощения пищи, и даже не кривилась, вернее, старалась этого не делать, пусть я и видел, насколько моё варево пришлось ей не по вкусу. Она сосредоточенно жевала куски рыбы, методично выкладывая кости на лопух, служивший ей одновременно столом и тарелкой, и старалась на меня не смотреть.
— Прости, — сказал я. — Из меня вышел не слишком хороший повар.
— За что ты просишь прощения? — удивилась Кенира. — Понятно, на королевскую кухню тебя бы не взяли бы даже чистить овощи, но жаловаться с моей стороны было бы глупостью и низостью. К тому же я и сама в готовке, как видишь, не отличилась. Всё в порядке. Мы оба сыты и способны продолжать путь.
Я лишь кивнул и принял из её рук поварёшку.
Покончив с едой, мы отдали кости и рыбьи потроха Рахару. Уж он-то не капризничал, с радостью приняв подношение и сожрав его прямо с лопухами. Спрятав вещи и остатки еды, мы приготовились ко сну. Глядя на Кениру, укладывающуюся на лежанку, я вновь поймал странное ощущение дисгармонии, нарушения правильного порядка вещей, поэтому спросил прямо:
— Кенира, как тебе спится?
— Спится? Да уж получше, чем было бы во дворце.
— Я серьёзно. Это важно и напрямую касается нашего путешествия.
Она поколебалась, но всё же ответила.
— Не хотела нагружать дополнительными заботами, но ты прав. Сплю я очень плохо. И дело даже не в походной жизни и отсутствии нормальных кроватей. Мне начали сниться кошмары ещё до побега, пока я ещё спала в своей кровати или ночевала во вполне приличных гостиницах. Не припомню, когда нормально высыпалась в последний раз. Я тебе не говорила, потому что тут ничего не поделать. Я просто до смерти перепугана. А избавить меня от трусости не смогут даже боги.
Я не смог сдержать смех.
— Если ты считаешь себя трусихой, тогда храбрых людей просто-напросто не существует. Поверь мне как человеку, побывавшему в двух мирах. Ну а насчёт богов… Не знаю, как насчёт отваги, но подарить хороший сон некоторые из них вполне могут.
— Вряд ли кому-то из богов есть до меня дело.
— Как паладин Владычицы Грёз я абсолютно серьёзен.
— Паладин? Ты? — удивилась она.
— А что, непохож? — усмехнулся я, но тут же посерьёзнел. — Взываю к той, что сияет ярчайшей звездой на ночном небе. Той, кто приходит с вечерними сумерками и уходит с рассветом. Кто ведёт тропами ночи, принося отдых и покой. Той, чьи ладони даруют успокоение, а крылья защищают от тревог. О, Ночной Проводник, Владычица Грёз, моя госпожа! Молю тебя, даруй мне частицу твоей силы!
В моей левой руке возник призрачный силуэт цветка на длинном стебле, а в правой — большого пушистого пера. Я коснулся этим пером лба ошарашенной девушки.
— Спи спокойно, Кенира. Великая госпожа защитит твой сон.
Её глаза медленно закрылись, и она мгновенно заснула с лёгкой улыбкой на лице. Я немного постоял, любуясь её лицом, выглядящим в слабых отблесках догорающего костра спокойно и мирно, чувствуя окутавшую её благодать богини. У меня никогда не было детей, но, если бы жизнь сложилась по-другому, я был бы счастлив, если бы мой ребёнок вырос таким же сильным и отважным, как Кенира. На меня накатили неожиданные чувства нереализованного отцовства. Я погладил спящую девушку по голове, а затем накрыл её своим одеялом.
— Спи, дочка! — ласково сказал я напоследок, но, прикинув нашу разницу в возрасте, тут же поправился. — Спи, внучка! Спокойных тебе снов.
–––––
● «тряпка и мягкое яйцо». В немецком есть слово «der Waschlappen», «тряпка для мытья», обозначающее, как и в русском, слабовольного и податливого человека. «Мягкое яйцо» — «das Weichei», выражение, значащее то же самое, плюс несущее оттенок «он как баба».
● «преследуемая невинность» — «verfolgten Unschuld», немецкое обозначение литературного архетипа слабой беззащитной и прекрасной женщины, которую спасает герой. «Дева в беде» — «Jungfrau in Nöten» по-немецки и «damsel in distress» по-английски, в русском языке чаще всего тоже используется именно это выражение.
● «римская колесница по сравнению с новейшим Леопардом 2А3» — на момент переноса модификация 2A3 у танка Leopard была самой последней, остриём технологий.
● «как говорили на родине, в минуту нужды вкусен любой хлеб» — In der Not schmeckt jedes Brot. Аналог «хвататься за соломинку» и «не до жиру, быть бы живу».
