– За шо, не припомнишь?
– А он из каждого ящика по нескольку гвоздей вынимал. По мелочи тырил, расхититель. Так при обыске все гвозди у него в хате повыдергивали как вещественные доказательства, потом эксперты колдовали-мудрили, какие откуда. И ведь доказали. Да-а, БХСС может, когда захочет…
Очередь зашелестела смешками. Продавщица начала злиться и путаться.
– Очень смешно! – парировала она через головы покупателей, приподнявшись на носочки.
– Обхохочешься, – согласился Слава. – За гвоздь по году!
Какой-то мужчина в добротном галстуке решил назидательно возмутиться:
– Чем хвастаетесь?
– Свят-свят-свят, – испуганно перекрестился Проблема. – Мы вот вчерась планировали зубило с арматурного цеха умыкнуть – всю ночь мозговали…
– И очень правильно, Славик, что вовремя отказались от преступного умысла, – скроив лицо куриной попкой, подхватил Варшава. – Во-первых, совестно. Совестно и стыдно. А во-вторых, опасно.
– Еще бы! В местах скупки зубил у уголовки агент на агенте козлом погоняет!
Вот так, шутя и дурачась, очередь достояли и косхалву получили. Настроение было фартовое. Поскольку до концерта еще оставалось достаточно времени, решили заглянуть в «Бочонок», размяться пивком с солеными сушками. В пивбаре, как всегда под вечер, было тесновато. Слава по-хозяйски подвинул сидевшего с недопитой кружкой молодого человека:
– Братишка, задницей вильни в сторону!
Варшава ухмыльнулся и, продолжая беззлобно хохмить, назидательно сказал:
– Слава, следи за базаром! Паренек привыкнет, потом по шоферской статье загремит![12]
Парень юмора не понял. Это было видно по его злому лицу, с которым он вынужден был прижиматься к чужой компании. Слава глянул на него и пояснил добродушно:
– Мы говорим, что неправильно задом сдавать – иногда накладно выходит…
– Хотя в трудную годину недостатка в барбарисках не будет!
Варшава и Проблема захмыкали над своими же остротами. Молодой человек сжал зубы и отвернулся, уставившись в пасмурные очертания Среднего проспекта за окном…
Между тем приятели переговаривались. Тема была проста: годы мчатся, жизнь ломала и свободу отнимала, но память – не зла, она выбирает только хорошее, а надежду можно разделить на сколько угодно друзей…
А парень продолжал прислушиваться к их разговору, и прислушивался он недобро. Интуитивно он, видимо, понимал, что его обстебали, – к тому же легко и запросто так. Амбиции его просто распирали, но открыто вступить в конфликтный диалог он не мог – упустил темп, да и дядьки были явно языкастее его.
– А пивко-то – дрянь сегодня, – заметил Варшава.
– Ну! – согласился Проблема. – Колямба-бармен, наверное, его водой из-под крана бодяжит, супостат. Нет чтобы кипяченой!
– Построение социализма в нашей стране не означает еще, что сознание всех советских граждан стало социалистическим…
– Да, верткий народец у нас обитает… Верно?
И Слава тыкнул локтем сидевшего рядом парня. Тот медленно повернул голову:
– Вам чего?
Проблема с грустным лицом Пьеро повернулся к Варшаве:
– Не хотит с нами общаться.
– Да ладно тебе, не приставай, – махнул рукой вор, но в этот момент молодой человек медленно и раздельно произнес:
– Мужики, зачем вам проблемы?
Слава слегка поперхнулся пивом:
– Это что за мужики рядом с ним?[13]
Варшава не был настроен конфликтовать и потянул приятеля за рукав:
– Пошли-ка домой, к телевизору – в нарды катанем…
– Нет, я по поводу проблем, – не согласился Слава и полностью развернулся к незнакомцу. – Ну, я – Проблема, и что?
– Идите играйте в нарды, – с заметной долей брезгливости в голосе посоветовал парень.
– А, – сказал Проблема. – На большее мы, судя по интонации, не тянем, да?!
– Я этого не говорил.
– А я это услышал. А мы, может, и в шахматы могем?
– Могете? – презрительно дернул губой парень.
Слава цыкнул зубом:
– И всю дорогу молю я Бога… Придется в шахматы обучиться – позорют. Сегодня же купим.
– Ага, – негромко с издевкой сказал, глядя в свою кружку, парень. – Купите. С клеймом Ланга.
Последних слов парня Проблема не понял, но поднявшийся уже Варшава потянул его за рукав и вытащил из-за стола. Отойдя от бара метров на сто и поправляя сверток с косхалвой в глубоком кармане своего пальто, Слава пробурчал:
– Я чего-то не понял… Это он про каторжанское клеймо, что ли, намекнул, жабеныш?
– Да нормальный парень, – отмахнулся Варшава. – Чего ты?
Но Проблему, видимо, зацепило:
– Глаза у него… как у слепого – бельмастые какие-то… неживые… И еще про клеймо мне вкручивает…
– Про какое клеймо? – Варшава финала пикировки с парнем не слышал, так как уже вставал в тот момент из-за стола, а молодой человек говорил очень тихо.
– Дескать, на лбу у меня – клеймо Панга!
Вор улыбнулся:
– Пошли-пошли, скоро Кобзон тебе споет…
Слава фыркнул и, соглашаясь с тем, что проблема не стоит выеденного яйца, свернул на другую тему:
– А я вот не понимаю, почему в День милиции не славят вертухаев? Впадлу, что ли?
– Так они же ВВ[14].
– Ну и что? Тогда пусть учредят День часового!
– Хорошо. Так и напишем указ – День часового на вышке!
И тут Варшаву будто в сердце толкнуло что-то, он даже остановился:
– Погоди, погоди… Какое клеймо?.. Панга?.. А может быть, Ланга?!
Слава посмотрел на него недоумевающе:
– Ну, Ланга… и что теперь?
– Так «ну» или Ланга?!
Проблема пожал плечами и, не дожидаясь Варшавы, снова побрел вперед.
– Стоять, Зорька!
Слава даже вздрогнул от окрика вора и удивленно оглянулся – глаза Варшавы лихорадочно блестели в отсветах фонарей, казалось, что они горят, как у почуявшего кровь волка:
– Клеймо мастера Ланга стояло на тех шахматах!
– На каких «тех»?
– На которых Бест с Чиркани спалились!
Проблема был в курсе той странной старой темы, поэтому врубился быстро:
– Ебить твою мать! А ты точно помнишь?
Вор оскалил зубы:
– Точнее некуда. Специально интересовался… Я ж туда сам пацанов и послал… Вопросы были… и ко мне в том числе…
Слава облизал в волнении губы:
– А может, жабенок этот – образованный просто?
– Ни хуя не «просто»!!! – мотнул головой Варшава. – Это надо спецом быть… или саму вещь знать хорошо. Так бывает, Славик, земля имеет форму чемодана! Побежали, главное, не шухарнуть его…
Они добежали рысью до «Бочонка», вор сделал жест ладонью, и Проблема остался на улице.
Чуть запыхавшийся Варшава заглянул в зал – парня там уже не было. Вор на всякий случай проверил туалеты – тоже никого. Варшава выскочил на улицу и нервно закурил:
– Так, Слава, – у нас четыре стороны, мы выбираем две. А это – половина.
Проблема кивнул.
– Я по Семнадцатой к Большому, ты по Семнадцатой к Малому[15].
– Делаем!
Варшава побежал в свою сторону, вынюхивая тени по сторонам, за десятки метров вглядываясь в спины прохожих. Примерно так же поступил и Проблема, увидеть которого живым вору было уже не суждено…
(То, что случилось со Славой дальше, Варшава видеть уже, естественно, не мог. А случилось вот что: пройдя немного к Малому, Проблема решил проскочить вдоль проходными дворами. Нырнул в темень и, выскочив на Донской переулок, увидел в сумраке медленно идущего парня. Издали было не понять – тот ли это «знакомец» из бара или какой-то «левый» прохожий.
– Товарищ Ланге! – окликнул по-простому Проблема.
Парень мгновенно остановился, оглянувшись, всмотрелся и так же мгновенно прыжком ушел в подворотню. Слава ощетинился, мимоходом оценив отточенность движений незнакомца. Раздумывать было некогда, раз масть пошла, – Проблема ощутил прилив адреналина в крови, втянул ноздрями азарт погони – и бросился следом…
Слава был опытным уголовником, поэтому, вбежав во двор, резко остановился, затем прижался к стене дома, присел на корточки, отдышался и закурил. Подворотня была удачной, она выходила во двор-колодец, заканчивающийся тупиком. «Амба тебе, шахматист!» – подумал Проблема, еще не совсем понимая, что делать, когда он найдет парня. А с другой стороны, он был уверен в своих силах и планировать ничего специально не собирался, полагал, что достаточно будет дать пару раз сучонку в горло, взять его за ухо и уже вместе идти искать Варшаву…
Докурив папиросу до половины, Слава услышал скрип окна прямо над собой. «Ах ты, шпиен!» – подумал Проблема и рывком открыл дверь в парадную. Вторая дверь была полузакрытая. Слава резко остановился и потянулся телом вперед, как при команде «Ша-а-гом…». В этот момент ему в грудь вошел металлический прут. Проблема осел на колени, широко раскрыл удивленные глаза и умер…
