Что скажешь, Бет?
Я трепетала, словно стрекоза в паутине, пытаясь разорвать кольцо его рук.
– Только давай без банальностей типа «отпустите меня», «я буду кричать», «что вам нужно», окей? Хэй, ну что же ты? Я не имею над тобой власти, не управляю твоей жизнью, ты совершенно свободна, иди же.
Я продолжала отчаянные попытки высвободиться, а он смеялся надо мной, смеялся злорадно и самодовольно. Наконец, я успокоилась и затихла. Ладно. Вечно он меня так не продержит. Он чего-то добивается. Получит – я уйду. Осталось только выяснить, что ему нужно. Но напрямую спрашивать не имеет смысла. Это его только раздражает.
– Хорошо. Вам нужно, чтобы я соглашалась со всем, что Вы говорите?
– Конечно, нет.
– Что тогда?
– Что я хочу? От тебя? – мужчина поднял брови в высшей степени удивления. – Какая недогадливая малышка Бет, – усмехнулся Шувалов, прищурив ярко-голубые глаза.
Я даже не успела заподозрить неладное, как его губы впились в мои. Как это было странно… Сколько раз он уже прижимал меня, тискал, и никогда не пытался поцеловать. Мужчина обхватил меня за талию и за шею, и я не помню, что делали мои руки в течение поцелуя. Вполне возможно, что беспомощно висели вдоль тела, не пытаясь оттолкнуть мужчину. Точно я не могу сказать – слишком велико было мое ошеломление. Отчетливо помню, что закрыла глаза, и его язык нагло раздвинул мои губы, проник внутрь, сцепился с моим. Я, я целовала его в ответ! И пусть черт утащит меня в преисподнюю, если мне это не понравилось. Несколько раз Шувалов ослаблял нажим, позволяя мне все прервать, если я только захочу, но я не подавала знаков протеста, и он с тяжелым сопением впивался в меня с новой силой, как оголодавший бросается на сырое мясо. Ни Кирилл, ни кто-либо иной прежде не поглощал меня с таким безумием. Мужские губы двигались напористо, как зубы, рвущие мясо, а глубокие вдохи и выдохи смешивались со звуком, напоминающим клокотание насыщающегося зверя. Я услышала собственное постанывание. Руки машинально оказались на его спине и водили по ней вверх и вниз, едва касаясь. Мы оба не открывали глаз, однако по положению его рта я ощущала, что он сдерживает победную ухмылку. Я возбудилась так же сильно, как и после снов с его участием, только это уже был не сон, и нельзя проснуться, сходить в холодный душ и вернуться к Кириллу, успокаивая себя, что ничего из этого я не делала на самом деле.
Сделав над собой усилие, я воспрепятствовала очередной дозе глубокого поцелуя, и Шувалов легко выпустил меня. Мы оба отошли друг от друга, пошатываясь. У меня невыносимо кружилась голова, и перед глазами плыло, словно крепкий алкоголь внезапно ударил по мозгам. Найдя опору в виде столба, я подняла глаза на Шувалова – он упирался одной рукой о капот автомобиля, значит, ноги его тоже плохо держат.
– Бетти … – просипел он.
Зачем я позволила ему сделать это со мной? Неужели я сама хотела этого? Как я могла этого хотеть, если люблю другого человека? Кирилл… бедный Кирилл. Он достоин большего, чем мерзкая изменница. У меня никогда не было проблем с верностью, а теперь я поцеловала Шувалова. Почему я так легко позволила ему растлить мою нравственность, пошатнуть принципы, непоколебимые прежде? Я никогда бы не поверила, если бы мне сказали, что я буду целоваться с посторонним мужчиной, да еще таким наглым и дерзким, как Шувалов, в то время как у меня есть молодой человек, с которым я в серьезных отношениях и даже планировала свадьбу.
Измена. Неужели это настигло меня в реальности?
Это ведь слишком на меня не похоже, слишком противоестественно для меня. Но что же я только что сотворила в таком случае? Этого не могло случиться со мной, я никогда не попадаю в подобные ситуации. Только во сне. А случившееся трудно назвать просто поцелуем. Мы будто обезумели. Еще немного, и это перетекло бы в полноценную измену. Что же мне теперь делать со всем этим… Пусть это снова окажется сном!
– Выражение твоего лица красноречиво говорит о том, что ты уже занялась самокопанием, не так ли, Бет? Надеюсь, оно приведет тебя к верным выводам.
– Что Вы опять ухмыляетесь? – разозлилась я на него. – Зачем Вы это сделали?!
Шувалов сначала удивился, затем засмеялся.
– Ты неисправима, Бет. Неисправима. Не считая того, что я всего лишь отвечал на твой вопрос «что Вам от меня нужно», а также того, что ты по своему желанию шагнула ко мне в объятия, ты не слишком отчаянно сопротивлялась. Мне показалось, я даже услышал твой стон, не так ли?
– Хватит ухмыляться! Это всего лишь гормоны. Вы оказались поблизости, и вот… Я сожалею о случившемся.
– Кого ты в первую очередь пытаешься убедить – меня или себя?
– Просто сделаем вид, что ничего не было, – с нажимом процедила я.
– Интересно, Бет, после того как ты прыгнешь ко мне в постель, ты скажешь то же самое?
– Не беспокойтесь, этого точно не случится!
– На твоем месте я бы не был так уверен, Бет. Кстати говоря, из нас двоих беспокоиться следует именно тебе.
Низкий тембр его голоса переливался и вибрировал от удовольствия всеми возможными интонациями.
– Угрожаете?
– Возьму то, что мне принадлежит.
– Что именно?
– Ты знаешь, Бет.
– Послушайте, Вы, самодовольный наглец!..
– Не утруждай свои ораторские способности, Бет. Так и быть, я никому не расскажу о том, как ты набросилась на меня несколько минут тому назад, но, знаешь, так подло с твоей стороны отрицать это, – забавлялся Шувалов, одаряя меня нахальным прищуром.
– Я была не в себе…
– Как и я! – перебил он мои неуклюжие оправдания. – И ты знаешь, от чего у нас обоих помутился рассудок. Или ты хочешь сказать, что я опоил тебя, Бет, или накрыл твое лицо платком, пропитанным афродизиаком?
Тяжесть его аргументов давила столь сильно, что моя уверенность в собственной невиновности стремительно покрывалась трещинами.
– Иди, Бет, и хорошенько подумай. Давай, я в тебя верю. Или, может, хочешь повторить? Это решило бы все мгновенно, – усмехнулся мужчина, пристально следя за мной таинственным голубым взором.
– Не в этой жизни, Роман Григорьевич.
– Ты хотела сказать – не в этой реальности, не так ли?
– И это тоже.
– Ошибаешься, Бет.
Интонация, которой это было сказано, не оставляла никаких сомнений.
Я была уверена, что он действительно никому ничего не расскажет, даже учитывая всю непредсказуемость этого человека. Просто Шувалов точно не из тех никчемных мужчин, которые хвастают своими любовными успехами во всех деталях – он для этого слишком самоуверен и независим, ему не нужно чье-то уважение или признание. Самодостаточность – то, что отличает его от прочих. А придумывать или приукрашивать истории своих похождений – удел слабаков, не имеющих настоящей личной жизни. Фантазия
