полицейский приготовился слушать».
***
– Слушай, Лиз, я хотел бы поговорить с тобой.
– Что?
Я жарила мясо на кухне, задумавшись о романе, Шувалове и своих снах, а также о том, как это все между собой связано. Теперь не было сомнений, что эта связь есть. От одного к другому она тянется багровым следом. В последнее время мне казалось, что мои сновидения потихоньку просачиваются в реальность. Значило ли это, что я схожу с ума? Не знаю, но третий глаз продолжал сиять, как никогда прежде, и я писала, забыв обо всем мире.
Кирилл выключил газ под сковородкой и взял меня за руку.
– Присядь со мной, пожалуйста.
Удивленная, я села за стол.
– Кир, что случилось?
– Лиз, меня немного беспокоит, да что там, меня уже сильно беспокоит твое состояние в последнее время.
Он выглядел очень виновато, произнося эти слова.
– Не понимаю, Кирилл. Мой кризис кончился, я пишу каждый день, все замечательно.
– Не совсем, – сказал он и отвел глаза.
– Что ты имеешь в виду? У тебя какие-то проблемы?
– Мне кажется, это у нас с тобой проблемы.
– Что ты такое говоришь?
– Слушай, Лиз. В последнее время ты стала очень странно себя вести. Я понимаю, вдохновение, и ты сильно увлечена сюжетом своего романа, но есть и кое-что помимо этого. Кое-что, с чем я уже не могу продолжать мириться.
– О чем ты говоришь?
– Ты… словно… полностью ушла в свой мир, Лиз. Ты стала очень холодна ко мне. Не реагируешь на многое, что я говорю и делаю. Твои чувства ко мне как будто… ослабели. Я ощущаю себя пустым местом. Будто я лишний в твоей жизни. Будто ты ушла жить в свой текст. Навсегда.
– Кирилл, что за глупости.
– Нет, это не глупости. Между нами что-то происходит, и даже я, толстолобый мужчина, понимаю, что происходит что-то плохое. Скажи, ты все еще любишь меня?
– Конечно, Кирилл, дорогой, как ты можешь…
– Скажи мне еще одну вещь. Ты думала, я не замечаю, но я все же вижу это. С недавних пор я заметил на тебе парочку синяков на руках, в той области, где обычно хватают, чтобы удержать. Когда я вернулся с прошлой командировки, у тебя на плече был маленький след, словно тебя укусили, или…
– Словно это засос? – подсказала я.
– Именно. Он.
– Кир, честное слово, меня никто не трогает.
– Тогда откуда все эти отметины?
– Я не знаю, я… ведь никогда не замечала, если стукнусь где-то. К тому же, с такими снами, я думаю, я могла причинять себе вред во сне. Своими руками. Этого исключать нельзя.
Только бы я не покраснела сейчас, иначе он точно поймет, что каждое мое слово – ложь.
– Ладно, допустим, что это так.
– Допустим? С каких пор ты мне не доверяешь, Кирилл?
– С тех самых пор, как начались твои ночные кошмары. То есть, я верю тебе, но твои сны очень меня беспокоят. Почему ты так и не пьешь ничего, чтобы спокойно спать?
– Кирилл, – задыхаясь, произнесла я.
Передо мной сидел другой человек. Не мой Кирилл, которого я люблю. Его будто подменили, а я и не заметила, в какой момент это произошло.
– Ты смотришь на меня так, словно собрался сдать в психушку. Я не верю своим ушам.
– Это не так, Лиз, но все это в совокупности меня беспокоит. Вот я и решил поговорить с тобой. Чтобы выяснить, действительно ли все так, в каком свете это вижу я.
– Кирилл, ты сильно изменился.
– Лиза, но я могу сказать о тебе то же самое.
– Для меня все это не так. Я не понимаю, о каких вещах ты говоришь.
– Конечно, ты ведь практически не находишься в этом мире.
– Ты не рад, что я начала писать?
– Лиза, не переворачивай все с ног на голову, пожалуйста.
– Ладно. Но все равно. Да, я часто ухожу в себя, но когда роман будет окончен, я снова вернусь к тебе.
– Я буду ждать этого момента с нетерпением.
Сказав это, Кирилл ушел. Я знала, что этот разговор скоро повторится, и еще не один раз. Но в следующие разы я так легко не отделаюсь.
Конечно, я понимала, что между нами уже все не так, как прежде. Но все и не могло быть так, как прежде. Уже никогда не будет так. И все из-за Шувалова. Чувство привязанности к Кириллу оставалось, но все больше нарастал интерес к Роману Григорьевичу. Как еще объяснить то, сколь многое я ему позволяю, никому об этом не рассказывая? Мне любопытно, что будет дальше, до какой степени все это зайдет, словно я читаю захватывающую книгу. И с этой скользкой дорожки я уже не хочу сходить.
Появление Шувалова пробудило во мне пугающую неутоленную жажду, которая воплощалась во снах. Утолить ее может только он, никто другой. Кирилл слишком мягок, обидчив. Чем больше я наблюдала за ним, тем больше задавалась вопросом, за что же я его люблю?.. Что я нашла в нем?
На людях Шувалов мог быть сколь угодно сдержанным и даже интеллигентным, но я-то видела, какую дозу жестокости он скрывает внутри. В попытках замаскировать этот бьющий ключом поток тяги к насилию рождалась его неповторимая мужская энергетика. Но от меня он не мог этого скрыть, потому что я сталкивалась с его истинной сущностью в своих снах.
Я осознавала, что все меньше сопротивлялась давлению Романа Григорьевича, хоть мне и было совестно вспоминать об этом рядом с Киром. Я не могла смотреть в глаза любимому человеку, и он заметил это. Похоже на то, что с этого момента наши отношения дали большую трещину. О взаимном доверии теперь не может быть и речи. И виновата во всем только я.
***
«Знаешь, – сказал старый полицейский, – это всегда увлекательно, вспоминать что-то из своей молодости, особенно если работал в полиции. Но есть такие истории, – Гленн сделал продолжительную паузу, рассматривая что-то за окном, – есть такие истории, от которых даже спустя много лет леденеет кровь.
Старый полицейский остановил машину и достал из бардачка мощный фонарик.
– Давайка-ка выйдем, парень, – сказал он молодому полицейскому.
– Что такое? – нахмурился Уолтер.
Ему не очень хотелось покидать автомобиль, в котором сохранялось хоть какое-то тепло.
– Тот сугроб выглядит немного подозрительно. Я хочу проверить его, – ответил старый полицейский и открыл дверь.
Молодой полицейский тоже открыл дверь и вышел на улицу, не забыв прихватить рацию. Работая с Гленном, он успел выучить одно важное правило: рация всегда должна быть под рукой, особенно если дело касается ночного патрулирования.
Ветер свистел и выл, пересыпая сугробы, словно снежные барханы. Кажется, через полчаса начнется настоящий буран. До этого времени надо успеть объехать еще четыре квадрата. Время уже подходило к часу ночи. Молодой полицейский знал, что минуты между полуночью и часом утекают быстрее всех других.
Светя фонариком перед собой, старый полицейский сделал несколько шагов к сугробу. Косой столб света пронизывал мрак, придавая
