— Всем отдых три часа. Как стемнеет — выдвигаемся к первоначальной цели, — он обвел взглядом бойцов, — вопросы есть?
Вопросов не было.
* * *
15.01.2027 г. Тульская область. Комбинат 'Эталон'.
— Ты как хочешь, а я сваливаю, — она посмотрела на столб черного дыма, поднимающийся за лесом.
— Я попробую с ними до Москвы доехать, — Егор, потупившись, рассматривал носки своих ботинок.
— А с чего ты взял, что они тебя возьмут? Что вообще не шлепнут? — не дождавшись ответа, Ольга продолжила собирать свой рюкзачок.
— Мне надо, — продолжал настаивать он.
— Ну и оставайся, — она завязала тесемки и закинула рюкзак за спину.
В установившейся вроде бы тишине опять что-то грохнуло.
Ну что за непруха? От этих скитников хоть увернуться можно было. Вечно обдолбанные. А эти понаедут, куда от них денешься? — она зло пнула подвернувшуюся консервную банку.
— Почему ты обо всех так плохо думаешь? Плохие люди не стали бы мочить скитников.
— Я тебя умоляю. Может, они просто территорию делят? Сам рассказывал о тех, кто тебя от расстрела спас. Хорошими они оказались?
— Мне надо в Москву, — опять забубнил Егор.
Она молча развернулась и пошла к воротам. Он не стал смотреть ей вслед, как не смотрел вслед УАЗу, на котором недавно укатил Алексей. Что же — такое теперь время. У каждого своя дорога. Он обязательно должен найти своих родителей. У Ольги не было родных — ей не понять. Вот Леша его все-таки понял, хотя теперь у него тоже никого не было. Живыми своих он не застал.
В свете пламени дрожащего от страха фитилька шахтерской лампы по углам крались не ясные тени. Занавеска, казалось, шевелилась сама по себе. Егор сидел на диване, положив на колени автомат. Он уже жалел, что не остался внизу, в хранилище, когда спустился туда, чтобы взять лампу и чего-нибудь поесть в дорогу. Мало того, он уже вообще сомневался в правильности своего решения — остаться здесь. Да, возможно Ольга и была права, но то, с какой легкостью, даже не задумавшись, она ушла…
Егор вздохнул. Впервые за много месяцев ему показалось, что он встретил близкого человека. Нет, даже не близкого, а человека из той, прошлой жизни. Не ожесточенного новым миром. И вот опять один.
Язычок пламени мотнулся в сторону и едва не погас. Егору показалось, что кто-то снаружи толкнул дверь. Он подошел и встав сбоку от нее, спросил, — кто там?
Тишина. Только едва слышно тикает будильник и что-то шипит. Будто воздух из велосипедной шины через ниппель стравливают. Воздух. Или газ. Газ.
Он осторожно, стараясь не шуметь, открыл подсумок с противогазом и одев его, двинулся, шагая по скрипучему полу, как по минному полю, в сторону комнаты с железными кроватями. Нужно было вылезти через окно. На фоне окна мелькнул едва различимый силуэт. Мелькнул и тут же слился с окружающей темнотой. В следующий момент кто-то сбил его с ног.
* * *
25.01.2027 г. Нижегородская область. Возле п. Выездной.
Скворцов потянулся. От долгого сидения в отсеке бронемашины ныли все его не молодые косточки.
— Далеко не отходите, профессор, — Ступинцев подбросил в металлическую бочку, этакий мангал-переросток, еще дров и присел на корточки.
— Что это ты лейтенант так академика в должности понизил, — Чашников убрал бинокль, в который он уже в третий раз за последний час рассматривал жилой массив, раскинувшийся метрах в семистах от места их стоянки, — он-то тебя сержантом не называет. По нашим армейским меркам он как минимум генерал.
— Извините, товарищ академик, — Ступинцев ошарашено заморгал глазами, — это я по привычке. Тесть мой — профессор, как и все его друзья, вот и вырвалось.
— Да расслабься Сергей. Вон мужики уже воду несут. Сейчас супец забабахаем.
Отставив пустую кружку, Чашников вновь взял бинокль.
— Что там? — лейтенант, заметив, как напрягся его командир, взял в руки лежащий рядом автомат.
— Пылит кто-то.
Бойцы, похватав оружие, заняли свои позиции.
— Без приказа не стрелять, — майор напряженно вглядывался в приближающееся облачко пыли. Вскоре из-за бугра выскочил одинокий мотоциклист. Чашников сделал знак снайперу. Он не сомневался, что ребята в заслоне, который был выставлен сразу по прибытии в городок, сработают как надо, но двойная подстраховка еще никому не помешала.
Никольский поднялся во весь рост и вышел на дорогу. Автомат его был закинут за спину, руки слегка раздвинуты в стороны. Мотоцикл резко затормозил и скрылся в нагнавшем его облаке пыли.
— Твою мать, — занервничал боец, лежащий в траве, метрах в пяти от Никольского.
Пыль отнесло в сторону ветром. Незнакомец, одетый в кожаную куртку уже шел навстречу преградившему ему путь.
— Отведите меня к вашему начальству, — он снял самодельный респиратор (что-то среднее между медицинским аппаратом искусственного дыхания и кислородной маской летчиков) и улыбнулся.
— Я ему говорю: — 'ты хоть бы с белой тряпкой ехал что ли, а то завалили бы тебя и все', - Никольский отряхнул правое плечо от пыли, — а он только лыбится в ответ. Чумовой парнишка. Даром, что себя 'Бешенным' называет.
— Давай этого 'воина пустыни сюда. Послушаем что ему нужно.
У парламентера было не только странное имя. Весь его внешний вид как будто говорил: — 'смотрите, с головой у меня действительно не все порядке'.
Кожаную куртку и кожаные же штаны дополняли потертые краги. На шлеме были нарисованы горящие глаза, а сверху этого 'произведения искусства' красовались рога. Латанный перелатанный 'Харлей', который Бешенный подкатил к стене и поставил на распорки, то же весь был разрисован и, то же был с рогами, закрепленными спереди руля.
— Бешенный, — мотоциклист снял шлем под которым оказался капюшон и осмотревшись, прислонился к мотоциклу.
— Бешенный значит? Хм. А раньше-то как звали, по нормальному? — Ступинцев с интересом разглядывал необычный наряд рокера.
— Макс. Называйте меня Бешенный Макс.
Этот чудак ни много, ни мало хотел, чтобы они сейчас же убрались отсюда. Не переставая улыбаться, он говорил что-то о решении совета поселка Выездной, что-то объяснял, чем-то угрожал. Чашников слушал внимательно. Не перебивал. Наконец Бешенный Макс замолчал и уставился на майора в ожидании ответа.
Да, просто Безумный Макс какой-то, а не Бешенный. На что он рассчитывает? Запугать нас? Чашников нахмурился.
— Вот что я могу сказать вам, Максим… э-э… Бешенный Макс, — он с трудом заставил себя произнести кличку парламентера, — мы с уважением относимся к традициям местного населения и не собираемся их нарушать. Что касается нашего здесь пребывания, то срок его закончится с первыми лучами солнца, — майора понесло. Он и сам не понимал — с чего бы это, но, тем не менее продолжал, — поэтому ваши предложения о нашей передислокации рассмотрены не будут. Но могу вас заверить, что никаких враждебных намерений мы не имеем и еще раз повторю — задерживаться здесь не будем.
Обалдевший от такого ответа парламентер, стоял с открытым ртом и молчал. Он ожидал чего угодно. Трехэтажного русского мата, удара в челюсть или даже выстрела в упор, но такого пафоса и вежливости… Но, надо отдать ему должное — он быстро пришел в себя. Немного потоптавшись, глядя на снайперскую винтовку, висящую на плече у одного из бойцов, он завел разговор об обмене оружия на продукты.
— Хорошо, — Чашников посмотрел на мотоцикл, — но нас интересует только горючее. Если оно у вас есть, оружие будем менять только на него. Хотя может, и продуктов немного возьмем.
Обладатель рогатого 'Харлея' согласно кивнул, откинул капюшон и, проведя пятерней по непослушной шевелюре, протянул майору сложенный вчетверо листок.
Вот жук. Майор пробежал глазами список, — Колядко, налей Макс… Бешенному Максу чайку. Отдохните, — он повернулся к Выездновскому посланцу, который уже не казался Чашникову таким уж безумным, — а я пока составлю список того, что нужно нам и того, что мы можем предложить вам.
Бешенный Макс с подозрением покосился на протянутую ему кружку и тогда дежурный кашевар Колядко налил себе чаю и себе.
Скворцов сидел, уставившись на кружку с давно остывшим супом. Есть не хотелось. Да какое там есть. До этого ли? Не мог он есть, не зная, сыты ли его Маша и Гоша. За эти месяцы Владимир Евгеньевич так прикипел к ним, что теперь у него было такое чувство, будто он потерял часть самого себя. Он конечно все понимал, или вернее догадывался зачем он понадобился на Урале, но ничего поделать с собой не мог. Была бы его воля — поехал бы с ребятами в эвакуацию под Тулу. Но кто его спрашивал? Он прекрасно понимал — если бы он стал упираться, Чашников со товарищи не говоря ни слова спеленали бы его по ногам и рукам и в таком виде везли бы в БТРе. Пока колонна ехала в Подмосковье, он дважды был близок к тому, чтобы бежать. Но куда там, этот прикидывающийся дурачком Ступинцев, был тут как тут.
