— А он доставит всё, что нам нужно? Лошадей, порох, свинец, ружья, ножи, одежду и мясо?
— Да.
— Когда в вигвамах команчей станет известно, что с нами произошло, все разозлятся на нас.
— Уф! Ты думаешь, что он так глуп и всё расскажет? Великий Дух сделает так, что Ик Сенанда приедет и привезёт мясо! Ему известно, где мы должны находиться, и раз он не прибыл ещё вчера, то прибудет сегодня.
— Ик Сенанда оставил нам своё ружьё и нож, это единственное оружие, каким мы располагаем, а свыше ста воинов голодны, они хотят есть!
— Разве воин может жаловаться на голод? — упрекнул вождь своего товарища.
— Никто этого не слышит, кроме тебя, а ты также голоден. Я не боюсь ни краснокожего, ни белого врага, ни дикого буйвола, ни медведя, но голод — это враг, который поселился в теле, с ним невозможно бороться, против него не помогут ни хитрость, ни отвага, он может лишить жизни самого большого смельчака, и невозможно ему в этом помешать. Поэтому мне ничуть не стыдно ни говорить о нём, ни жаловаться на него.
— Ты прав, — согласился вождь. — Голод живёт в моём теле и гложет мои внутренности. Ты говорил, что не боишься никакого врага. И я ещё до недавних пор побеждал любого противника, но сейчас пришёл враг, который одолел меня, и поэтому мы должны страдать от голода.
— Кто этот враг?
— Он поселился, так же как и голод, внутри меня, это моя злость на Олд Шеттерхенда, которая меня и победила.
— Уф, уф! — согласился Кита Хомаша. Он не произнёс больше ни слова, но в его тоне выражалось всё, что он хотел сказать.
— Да, это злость была тем врагом, который меня победил, — продолжал вождь. Только голод смог вынудить его переступить через собственную гордость и признать это. — Если бы я не оскорблял Олд Шеттерхенда, если бы молчал и ждал, то этот бледнолицый оставил бы нам лошадей и оружие, мы могли бы укрыться поблизости от Фирвуд-Кемпа и дождаться врагов, тогда бы они уже были в наших руках!
— Ты сказал правду. А теперь мы сидим здесь и голодаем. Мы отправились с тобой, чтобы добыть мяса, но ничего не добыли, никого не подстрелили, нашли только дыню, которую и съели. Если и другим повезло так же с силками, то вскоре мы просто умрём с голода. Сколько у тебя осталось ещё пороха?
— Самое большое на десять зарядов.
— Так пускай же Ик Сенанда прибудет ещё сегодня, иначе мы умрём из-за врага, который живёт в нашем теле… Уф! — Последнее слово он произнёс шёпотом.
— Что такое? — спросил Токви Кава.
— Посмотри туда, — радостно ответил Кита Хомаша и показал в сторону ручья.
Вождь взглянул в указанном направлении, и лицо у него повеселело.
— Бизоны, — прошептал он.
— Да, шесть штук! Один бык, три коровы и двое телят.
— У нас будет мясо! — Сказав это, вождь схватил ружьё, но руки у него то ли от слабости, то ли от волнения задрожали.:
— Ты дрожишь! — предостерёг его второй краснокожий. — Если ты промахнёшься, то мы останемся без мяса!
— Молчи! Это от голода. Я наверняка попаду!
— Бизоны идут к воде, они подойдут сюда, ничего не учуяв, поскольку ветер дует с их стороны.
— Да, ветер с их стороны, поэтому мы можем остаться здесь, нужно лишь укрыться в зарослях.
Оба затаились и с лихорадочным волнением наблюдали за животными, которые быстро приближались, лишь время от времени наклоняя голову, чтобы сорвать пучок травы.
Бык был старым, сильным зверем. Страшным, поскольку шерсть на нём повылиняла чуть ли не повсюду. Его мясо наверняка было твёрдым и жилистым, мало пригодным в пищу, но убить нужно было именно его, потому что если бы Токви Кава, руководствуясь качеством мяса, застрелил бы корову, то разъярённый бык, охваченный жаждой мести, поднял бы обоих охотников на рога, а потом забил бы и затоптал до смерти. Хотя у ружья было два дула, но одно из них было рассчитано только на стрельбу дробью.
Бизоны подходили к воде всё ближе и ближе, бык впереди, коровы с телятами следом за ним. Вскоре расстояние между ними и индейцами сократилось до ста, до пятидесяти, наконец, до тридцати шагов, но они не замечали ничего подозрительного. Коровы полагались на быка, а у того, видимо, из-за старости уже пропал нюх.
Токви Кава приготовился к стрельбе, он уже не дрожал, но всё ещё выжидал, хотя бизон был уже совсем близко. Каждый опытный охотник, будь то индеец или белый, знает, что лучше всего стрелять в бок ниже лопатки прямо в сердце. Пуля тогда проходит только через мягкие части, не встречая на своём пути костей.
Бизоны приблизились ещё на десять шагов, в это время одна из коров почувствовала что-то неладное, остановилась и стала так громко втягивать носом воздух, что бык услышал это. Он слегка повернулся в её сторону и на мгновение подставил под выстрел свой бок. И вождь тут же нажал курок. Бизон вздрогнул, какое-то время стоял тихо, опуская голову всё ниже и ниже, потом по его телу пробежали конвульсии и он рухнул, не издав ни единого звука. Пуля попала ему прямо в сердце.
Сделав выстрел, вождь поспешно зарядил ружьё вторично. А коровы, услышав выстрел, бросились наутёк, один телёнок побежал вместе с ними, зато второй, не подозревая ничего плохого, остановился, а потом даже приблизился к мёртвому быку. Вскоре вернулась его мать и попыталась увести телёнка с собой, подталкивая его носом, но в этот самый момент была поражена вторым выстрелом вождя и тоже прямо в сердце, так что и она спустя несколько секунд бездыханно лежала на земле.
При виде этого оба индейца вскочили на ноги и, издавая радостные крики, подбежали к своей добыче. Телёнок, беспомощно бегавший вокруг, также пал под ножами краснокожих.
— Уф, уф, уф! — воскликнул вождь. — Мой краснокожий брат видит, что я не дрогнул. Обе пули попали в сердце, теперь у нас есть мясо для наших воинов!
— Да, мясо коровы очень хорошее, — подтвердил Кита Хомаша.
— Мясо быка тоже можно есть, если нет ничего другого!
— Мы сейчас будем их потрошить?
— Нет, это бы продлилось слишком долго. Мы приведём сюда наших воинов. Я пойду, а мой брат пусть останется здесь.
Он ушёл, бросая голодные взгляды на трёх убитых бизонов, из которых один только бык весил по крайней мере две тысячи фунтов. Кто этого не видел своими глазами, тому трудно представить, какую гору мяса представляет собой взрослый бизон.
Обратный путь лежал вдоль ручья. Вождь шёл быстро, не заботясь о мерах предосторожности, которые на Диком Западе всегда необходимы, следовательно, Токви Кава был абсолютно уверен в том, что поблизости не может быть ни одного врага.
Он шёл теперь под гору, возвращаясь к лагерю, который команчи разбили на краю долины. Ему нужно было пройти почти две английские мили, и это заняло у него довольно много времени.
