Костоправу все это пришлось не по душе. Теперь против Таглиоса объединились три могущественных колдуна, а единственный маг-защитник превратился по вражеского шпиона. Может, дела у Госпожи пока обстоят и неплохо, однако они могли бы быть намного лучше, не будь у нее, помимо явных врагов — Хозяев Теней, еще и врагов тайных.
Над Таглиосом нависла тень.
И Хатовар казался теперь как никогда недостижимым.
В одиночку ему со всем этим не справиться. Надо вернуть Анналы… У него их не было. Они были спрятаны в Деджагоре. Но ему до них не добраться. Может, Мурген ведет записи? Ах, как это было бы нужно!
— Но ты ничего не сказала о той роли, которая уготована в этом деле нам.
— Как же, сказала. Я не раз упоминала об этом. Мы собираемся поразвлечься. Для начала вышибем всех из седел. Вечером устроим такое представление, что они забегают как полоумные, гадая, что происходит с этим миром.
Он начал что-то понимать вскоре после того, как она велела собирать вещи.
— Сейчас?
— Надевай доспехи. Пора навести ужас на Тенекрута и спасать Деджагор.
Он стоял озадаченный. Тогда она спросила:
— Разве ты не хотел бы разделаться с ними?
— Нет. — В городе были Анналы. И их надо было во что бы то ни стало сохранить. И он достал доспехи, которые они волокли всю дорогу от башни, — Я не могу надеть это на себя.
— Знаю. Тебе тоже придется помочь мне облачиться.
В доспехи? Он-то думал, что она будет выступать в облике Душелова. Теперь ее план прояснился.
Те доспехи, которые она изготовила в башне, были копией костюма Жизнедава, костюма Госпожи. Их сходство перевернет всем мозги. Вдоводела считают мертвым. А Госпожа, как всем известно, находится в Таглиосе. При этом ни он, ни Госпожа до сих пор в колдовстве замечены не были. Осажденные будут потрясены. А людей Тенекрута их появление повергнет в панику. Длиннотень, может, и заподозрит неладное, но уверенности не придаст. Копченый и таглиосский правитель со своей сестрицей будут озадачены. И даже Госпожу это повергнет в замешательство.
Он был уверен, что она считает его погибшим.
— Черт бы тебя побрал, — проговорил он, водружая шлем на ее голову. — Черт бы тебя взял со всем потрохами. — Он не мог отказаться от участия в этом деле. Если они не вмешаются, Деджагор будет сдан врагу, а его защитники погибнут.
— Полегче, любовь моя. Полегче. Попридержи эмоции. Отнесись к этому как к развлечению. Посмотри-ка. Копье. — Она показала ему копье.
Это была та самая пика, на которой держалось знамя Отряда, причем очень давно. А он столько времени потратил на ее поиск. И не заметил, как она появилась. Теперь он видел ее воочию, освещенную огнем, который они зажгли, чтобы осветить башню. Копье сияло мягким светом. На нем было и знамя. Он все никак не мог поверить своим глазам.
— Как же тебе… — А, черт с ней. Колдунья чертова. Но он не позволит крутить собой, как ей заблагорассудится. Такого удовольствия он ей не доставит.
— Возьми его, Костоправ. Седлай лошадь. Пора. — Она даже украсила доспехи и лошадиную упряжь всякими финтифлюшками в стиле барокко и ведьмиными огоньками.
Он сделал все, что она ему велела. И был потрясен. Ее доспехи все-таки чуть-чуть отличались от тех, которые Жизнедав создала для своего образа. Эти были зловещими. От них разило смертью, они казались знамением рока.
На плечи Костоправа уселись две огромные вороны. Их глаза горели красным огнем. Вокруг Душелова тоже кружила черная стая. На хребте лошади появился Жабомордый и, что-то прочирикав, исчез.
— Поехали. Мы должны поторопиться, чтобы день был в запасе, — Ее голос захлебывался, как у счастливого ребенка, задумавшего шалость.
Глава 34
Мотер просунул в дверь голову.
— Он идет, Лозан.
Лебедь, поворчав, открыл ставни, чтобы дать доступ свету. Он смотрел на лагерь Ножа и его пристройки. Сами боги были на стороне Ножа. Добровольцы шли к нему толпами. И никто не хотел записываться в гвардию Радиши. А он-то связывал с ней большие надежды. Однако имя Радиши весило здесь значительно меньше имени Ножа. А тот, черт бы его побрал, так же упорно держался Госпожи, как и Корди — Радиши.
— Корди, Корди, и чего бы нам, черт возьми, не вернуться домой, — ворчал Лебедь.
Явился Нож в сопровождении Мотера. А за ними этот человек-дерево — Зиндху. Он следовал за Ножом повсюду, словно тень. Лебедю он не нравился. Уж очень юркий.
— Корди говорит, что у вас что-то есть, — заявил Нож.
— Да. Наконец у нас есть кое-что для тебя. — Он начал рассылать свои патрули после того, как Нож стал контролировать территории к югу, — Наши ребята захватили пленных.
— Знаю.
Конечно, он знал. Было бесполезно скрывать что-либо друг от друга. Они и не пытались. При всех своих разногласиях они оставались друзьями. В этой самой комнате Нож разрабатывал свою тактику, склоняясь над картой, лежащей на столе. И все, что Лебедь хотел знать, он мог видеть собственными глазами.
— Прошлой ночью в Деджагоре был большой переполох. Тенекрут атаковал крепость. И зажал наших друзей в угол. Затем невесть откуда выскочили два огромных черных всадника и стали изрыгать огонь и метать молнии налево-направо, повергая всех в ужас.
Когда дым рассеялся, оказалось, что Хозяевам Теней досталось по уши. Один из пленных видел это собственными глазами. По его словам, Тенекруту пришлось попотеть, чтобы отбиться от этой парочки. Вот так.
Выкладывая все это, Лебедь не сводил глаз с Ножа. На этом обычно непроницаемом лице появилась тень тревоги.
Закончив свою тираду, Лебедь спросил:
— Какие есть соображения на этот счет, приятель? Как думаешь, эти чудо-спасители — из числа наших знакомых?
— Госпожа и Костоправ. В своих доспехах.
Вот именно! Но?
— Костоправ умер, а Госпожа — в Таглиосе.
— А тут объявились оба вместе. У кого-то неплохо варит котелок. Я так думаю. Что же произошло на самом деле? Зиндху! А ты чего ухмыляешься?
— Кина.
Вся компания сурово уставилась на широкоплечего. А Мотер попросил:
— Опиши-ка все это еще раз, Лозан.
Лебедь повторил рассказ.
— Да, Кина, — заметил Мотер, — в том обличье, как ее обычно рисуют.
— Нет, это — не она, — сказал Зиндху, — Кина спит. Это ее дочь, плоть от плоти ее.
Связь Зиндху с Обманниками ни для кого секретом не была. Но от него было мало проку. Так было всегда — скажет что-нибудь, а потом сам себе противоречит.
— Знаешь, приятель, — сказал Лебедь, — я не собираюсь выяснять, кто там был. Некто, по описанию похожий на Кину, появляется на сцене и задает им перцу. Кина не Кина, меня это не волнует. Кому-то, видимо, хотелось, чтобы ее приняли за Кину. Ведь так?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
