Тронутые ржавчиной ворота, в которых могли разъехаться два большегрузных аккумобиля, были раздвинуты во всю ширь и зачем-то ещё подпёрты камнями. Лимон вошёл внутрь и, держа руку на автомате, стал ждать, когда глаза привыкнут к полумраку. Он уже почему-то не сомневался, что внутри кто-то есть. Хотя не раздалось ни шороха, ни стука, и мягкий свет из застеклённого шатрового фонаря на крыше падал вертикально вниз, освещая какую-то выгородку с опущенным полосатым шлагбаумом.
Вот там, позади этой выгородки, точно кто-то был. Никакого движения, никакого звука… но Лимон поднял автомат, передёрнул затвор и прицелился.
— Кто там? — спросил Князь.
— Ещё не знаю… Эй! Выходи с поднятыми руками! Стреляю, потом бросаю гранату! Считаю до трёх…
А вот теперь что-то шевельнулось… скользнуло… и Лимон вдруг увидел буквально в двух шагах от себя грязно-белого пса с чёрными очками вокруг глаз…
— Илир! — воскликнул он.
Пёс кивнул, развернулся и потрусил обратно.
— Кто это? — ошеломлённо спросил Князь.
— Собака Рашку. Их Поль разводил, только всех поубивали… а этот как-то уцелел.
Позади шлагбаума на бетоном полу лежала массивная ребристая стальная плита; от четырёх колец по углам её к кран-балке тянулись провисшие тросы.
— Ох ты, — сказал подошедший Ин-Пи. — Это же водяной затвор. На случай затопления. То есть наоборот… ну, если дамбу прорвёт.
— Или взорвут, — сказал Князь раздумчиво.
— А так клеть вот тут и была, на этом месте. То есть лестница на нижний ярус, а там уже клеть… — продолжал Ин-Пи. — Я помню.
— Вон там — пульт управления, — показала Зее.
— Странно, что верхняя бригада куда-то делась, — сказал Князь. — То есть они закупорили ствол, а сами…
— Они могли спуститься в храм, — сказал Лимон. — Ну, в склад. Сколько их должно было быть? — спросил он Зее.
— Пять человек, — сказала она. — Иногда четыре. Если нет отгрузки.
— Там отдельный лифт? — спросил Князь, обращаясь к Зее. — Я там был всего один раз, — пояснил он, как бы оправдываясь, — не запомнил…
— Вон, слева, — показала она. — Такая труба…
— А пульт управления?
— Там же, рядом…
Они подошли к пульту. Два чёрных старообразных экрана с закруглёнными углами, множество циферблатов — больших, маленьких, круглых, полукруглых, секторных, — кнопки, тумблёры, рычажки…
— Ин-Пи, вы что-нибудь понимаете? — спросил Лимон.
— Только то, что тут всё обесточено, — медленно сказал тот, водя перед мёртвым пультом толстым искалеченным пальцем. — И реактор заглушен. Боюсь, что…
— Когда мы брали бандитов, в столовой горело электричество, — сказал Лимон.
— Могла быть аварийка, а скорее всего, бытовые помещения запитаны от местной линии, от ГЭС.
— От той, что на верхней дамбе? — спросил Князь. — Она что, всё ещё работает?
— А что с ней сделается? Санаторий-то она питает, потом проложена линия в горы — наверное, к заставе, не знаю, — и другая линия сюда и дальше — тоже точно не знаю куда, думаю, что к ближайшим фермам…
— Но мощности, чтобы запустить кран и клеть — там хватит или нет?
— А вот не знаю, надо разбираться — да и повспоминать. Я лет шесть как с шахты ушёл… Вы меня пока не отвлекайте, я тут полазаю.
— Пойдёмте посмотрим на лифт, — сказал Лимон.
Лифт, ведущий в подземный храм то ли Творца, то ли Хранителя, сохранил какой-то намёк на парадность: шахта его снаружи была облицована листами полированной бронзы. Бронзу с одного края пытались оторвать, но у воров что-то не заладилось. Дверь шахты была обычная, раздвижная. Лимон сунул клинок ножа в щель, повернул. Для виду посопротивлявшись, створки начали разъезжаться — а потом поддались и распахнулись. Он вовремя раскинул руки. Из шахты потянуло знакомой трупной вонью — причём сильно, резко, аж заслезились глаза.
Увы, ничего не было видно. Темно.
— У меня есть фонарик, — сказал Князь. Лимон охотно отодвинулся.
— Лифт вижу, до него метров десять, — сказал Князь. — И… двое… нет, трое мёртвых на крыше.
— Спрыгнули неудачно? — предположила Зее.
— Не знаю, — сказал Князь. — Скорее наоборот — пытались выбраться, но сорвались. Тут джакч уцепишься…
— А лестницы разве нет? Положена, вроде.
— Да вон она, как раз по ту сторону кабины…
Теперь Лимон разглядел скобы.
— Они поднялись по скобам, а потом пытались изнутри открыть дверь, — сказал он. — И свалились… по очереди…
— Наверное, так, — согласился Князь. — По крайней мере, это был не газ.
Подошёл Ин-Ти.
— Бытовую линию мы не приспособим, — сказал он. — Там переменный ток, а на всех машинах постоянный. Надо запускать реактор.
— Вы сможете? — спросил Лимон.
— Дурацкое дело не хитрое. Но займёт время, — сказал Ин-Ти. — Часов десять.
— Помощь нужна?
— Да неплохо бы. Хотя бы один соображающий.
— Можно я? — из-под локтя Лимона выскочил Хвост. — У меня по физике…
— Да тут не в физике… ладно, годишься, — сказал Ин-Ти. — И, командир, распорядитесь, чтобы сюда к утру жратвы привезли горячей и чистой воды.
— Думаете, к утру?
— Ну, если ничего не поломается…
— Будет, — сказал Лимон.
Так, теперь надо разделить отряд… выделить охрану…
— Я знаю, о чём ты думаешь, — сказала Зее. — Хочешь сюрприз? Думала приберечь до момента, но…
— Что?
— Возможно, он наступил.
Она повела его наружу, к длинным рядам боксов для техники. Точно, подумал Лимон, надо ехать на бульдозере.
Зее подошла к неприметному в ряду прочих боксу, пошарила по карманам, достала ключ. Отперла замок.
— Помоги…
Вдвоём они оттянули скрипучую дверь. Потом Лимон ахнул.
— Ну? — довольно улыбнулась Зее.
Внутри тускло сиял запылённым хромом бамперов, решёток и фар древний «Импер-классика». Лимон почувствовал, как задрожали колени.
— Забирайся, — скомандовала Зее. — Нет-нет, на пассажирское.
— А ты что, умеешь водить?
— Это же имперских времён. Полный автомат. Даже автопилот есть.
Дверь была тяжёлая, а сиденье — слишком мягкое.
Зее повозилась с клавишами на приборной доске, раздалось мягкое рычание, автомобиль не то чтобы задрожал — скорее, шевельнулся где-то внутри и вдруг стал живым. Зее улыбнулась, тронула руль — нержавейка и какое-то красивое дерево, — и машина совершенно беззвучно, если не считать шуршания щебня под шинами, — выкатилась из бокса.
— Чуть-чуть постоим, — сказала Зее. — Пусть прогреется.
— Откуда ты знала, что он там есть?
— Это наш, — сказала она. — Мой отец был главным инженером на шахте. А может, он и… Не знаю.
— Думаешь, он внизу?
— Нет, он должен был уехать в Столицу. Вагон, ты помнишь, уходил накануне… ну… того дня. Но на шахте начались какие-то проблемы, и он мог задержаться… В общем, я не знаю. Стараюсь не думать. Кого возьмём?
— Дину, Эдона и Брюана. Эрта поместится?
— Ещё бы.
— Ну, тогда и её. Прочие остаются здесь под охраной всей нашей бронетанковой мощи…
— Джедо, — тихо сказала Зее. — Можно, я тут побуду? За руль Порох сядет. Он разберётся, тут совсем просто… А я вместо него — на броневике. Ну, пожалуйста…
— Конечно, — сказал Лимон.
Появился Князь. Он подошёл тихо, не хрустнув ни камешком.
— О! — воскликнул он. — Какой осколок Империи! Неужели на ходу?
— Ещё как! — сказала Зее, проскользнула мимо него и побежала к «Неустрашимому».
— Комендант, — сказал Князь, посмотрев Зее вслед. — Имею просьбу. Если в городе всё спокойно, то я прошу отправить сюда мой отряд. Вот записка для моего заместителя, его зовут Бессарт. Такой нос на ножках и в очках. Пусть прихватят два грузовика и побольше чистой воды. Впрочем, если отряд вам вдруг понадобится, то он полностью в вашем распоряжении. Об этом я тоже написал.
— Ясно, — сказал Лимон. — Займусь этим сразу.
Он сунул записку в нагрудный карман.
Вскоре появился Порох. Он со странным лицом обошёл «Импер», попинал колёса и сел за руль. Кажется, ему было страшновато прикасаться к дорогому резному дереву и пупырчатой коже.
— Вот так возьмём и поедем? — спросил он.
— А как ещё? — не понял Лимон.
— Да я не знаю…
Лимон поднял вверх ствол карабина Охотника, перевёл на самый малый… и почему-то не выстрелил. Вместо этого он сказал:
— Пух!
Порох изобразил, что смеётся.
Они подъехали к «Неустрашимому», переложили Дину на заднее сиденье «Импера», Лимон подозвал Эдона и Брюана, махнул Эрте.
— Командир, разрешите обратиться, — вытянулся Брюан.
— Слушаю.
— Мы можем взять с собой Элеру?
— Можем, но не возьмём, — сказал Лимон.
— Почему?
— Потому что я так сказал, — Лимон постарался произнести это ровно. — Брюан, одно из двух: или ты обращаешься ко мне по-дружески, или по службе. Одно из двух, ясно?
