– Нет! Не хочу. Не думаю, что алкоголь это хорошая идея.
– Против правил? Мы же с этим уже разобрались, красивая. Вопрос в том: ты хочешь или нет?
– Вино. Лучше – вино.
Выпаливаю, не задумываясь. Я не могу отпраздновать Новый год так, как мне хочется. Но Ник дает забытое право выбора, и это хоть небольшая крупица тепла, от которой в груди что-то загорается.
– Мне нельзя крепкие напитки.
– У тебя же нет проблем со здоровьем.
– Нет, но… Я не привыкла пить, меня очень быстро развозит. Так что лучше не надо.
Даже не задумываюсь о том, откуда мужчина знает о состоянии моего здоровья. Стойкое ощущения, что он знает всё. Ник и Клаус, словно досье мое получили, изучили, нашли всё, что интересовало.
Только вряд ли где-то пишут о любимой сладости или сорте чая, который теперь стоял на полке. И на случайность не списать, только не с такими мужчинами.
А по поводу алкоголя – правду ведь сказала. Сколько в моей жизни было вечеринок или встреч с подругами? Раз, два и расчет окончили. А пару напитков могли превратить меня в совсем другую Карину. И напрочь стереть память, покрывая всё толстой корочкой льда, которого было так много в коктейлях.
Ну, не совсем стирая, к сожалению. Яркие, красочные фрагменты оставались. Громкая музыка, легкость в голове. Громкий мужской смех, от которого всё узелками стягивало.
– А куда Клаус ушел? – оборачиваюсь, медленно опускаясь на диван. – Он решил не праздновать?
– Не совсем. Поднимайся, красивая.
– Зачем?
– У камина будет теплее. У тебя волосы влажные, болеть совсем не вовремя. Давай, - мягко сжимает мою ладонь, еле тянет на себя. Не заставляет, но я поднимаюсь. Длинный шлейф путается вокруг ног. – Понести на ручках?
– Иди к черту!
– Без тебя – никак. Только если сама отправишься со мной, составишь компанию.
Сдуваю короткие пряди с лица, недовольно дуюсь. Не понимаю, что происходит с мужчинами. Что-то меняется, незримо, едва уловимо. Но это чувствуется. Клаус всё тот же мудак «мистер холод», но при этом… Тормозит что ли, не давит угрозой наказания. А Ник не прекращает пошлить, даже если намеками, если одним взглядом, от которого всё подбирается внутри. И при этом мне спокойнее…
Ох. Или это я меняюсь? Привыкаю к мужчинам и их повадкам, подстраиваюсь под происходящее. Не пытаюсь сбежать, как делала в самом начале. И поцелуй с ними не кажется худшим наказанием.
– Твое вино, - Ник протягивает мне бокал, а после опускается рядом. – Готова, красивая?
– К чему?
– К новой игре.
– Я не хочу играть!
Выпаливаю, делаю глоток вина. Вкусное, сладкое. С оттенком ягод, от чего появляется приятное послевкусие. Хочется пить и пить, растягивать удовольствие.
Но вместо этого я отставляю бокал, недовольно хмурюсь. Играть с двумя мужчинами – опасно. Особенно, когда на километры вокруг никого нет. Интригой сковывает, ненужным любопытством. В криминальных хрониках подобное любопытство плохо заканчивалось.
Только куда уж хуже?
– Испугалась, красивая? – Ник тянется ко мне, обводит пальцами подбородок. Невесомо, кажется, но отвернуться не позволяет. – Мы ведь уже играли.
– И мне не понравилось.
– Разве? Кажется, ты получила больше удовольствия, чем мы с братом вместе взятые. Сколько у тебя оргазмов было, Кара?
– Это… Это вообще не имеет значения, ладно? Мы не об этом говорили, вообще.
– Да всё об этом, - мужчина придвигается, его пальцы рисуют узоры по плечам. От касаний будто линии молний бегут, разряды несут. – Всё сегодня об этом и о тебе, красивая. А игра всё проще сделает, поможет тебе.
– Мне? Как это?
– Проиграешь, наши желания выполнишь. Но на самом деле, мы ведь с тобой знаем правду.
– Какую?
Переспрашиваю хрипло, думать так сложно. Слушаю речь мужчины, а слова будто кто-то отталкивает, ворует из фраз. Не могу сосредоточится, когда Ник так близко.
Даже вкрапления в радужке могу рассмотреть. Незначительные, едва-едва цвет переливается. Но я вижу. А ещё у Ника ресницы пушистые, на концах выгоревшие. Не замечала, а теперь только на это смотрю.
Наклоняется, пару сантиметров между нашими губами. И мне так хочется, чтобы Ник прекратил говорить. Просто сам прижался, поцеловал. Смял губы, подчинил себе. Это похоже на лихорадку, меня похотью отравили.
– Ты ведь, красивая, сама хочешь, - его губы касаются моего уха, обжигают. Вздрагиваю, а сама ближе жмусь. Продолжаю пытку словами, правдой. – Сыграй со мной. И получишь возможность прикрыться проигрышем, чтобы своё получить.
– А если… Если я не хочу?
Щетина колется, раздражает кожу. И при этом… Приятно. Место, где щека Ника касается моей, горит. Пощипывает от жестких волосков, тревожит интимностью.
Близостью, в которой нет ничего предосудительного. А при этом дышать тяжело, корсет платья слишком сдавливает. Грудь вздымается, кожа мурашками покрывается.
Коснись, ну пожалуйста.
Вылечи меня, найди лекарство, Ник. Чтобы не так сильно хотелось, чтобы всё закончилось. Может, если поддаться искушению, то магия развеется? Не запретный плод, не деликатес. Всё случится и не будет больше душу тревожить…
– Тогда ты лгунья, красивая. А за это наказание полагается. И…
Твою-то!
Задыхаюсь, в ушах гул появляется. Не слышу, что ещё Ник говорит, это смешивается в неясный комок фраз. Потому что к нам возвращается Клаус. В отличии от брата, на нем белая рубашка. Небрежно закатанные рукава, расстёгнутый воротник. Синие джинсы, совсем не нарядные.
Мужчина выглядит так, словно ему на весь мир плевать. Не имеет значения, наряд под руку попался. Хозяин судьбы, ни под кого же не прогнётся, не уступит.
Мне хочется попросить прощения у Ника. Потому что если раньше мне он касался эталоном мужской красоты, то Клаус… Совсем другой уровень, другой вид. Тонкие грани их красоты, которые сейчас меня до приступа доведут.
Черт.
Глухо
